Но я колебался. Какой все-таки странный, темный, насыщенный аромат! Вианн всегда использует только самые лучшие какао-бобы – ей их привозят пароходом с какой-то далекой плантации на западном побережье Африки – и всевозможные специи, которые шоколад впитывает и растворяет в себе. Их названия – они звучат как названия островов давно исчезнувшего архипелага, – она не раз мне перечисляла: тонка, ваниль, шафран, гвоздика, зеленый имбирь, кардамон, розовый перец. Мне никогда не доводилось путешествовать, отец мой, но эти названия словно уносят меня в иные места, на таинственные, неоткрытые острова, где даже звезды светят совсем другие, чем здесь.
Я все-таки взял шоколадку. Она была круглая, как те мраморные шарики, с которыми я очень любил играть в детстве. Некоторые из них были полупрозрачными, и мне нравилось, прижав такой шарик к глазу, медленно его поворачивать, глядя, как меняются цвета и формы предметов, которые сквозь него просвечивают. Шоколадку я целиком сунул в рот, и оказалось, что у красной глазури вкус и аромат земляники, а шоколадная сердцевина, темная и мягкая, пахнет зрелой осенью, сладкими персиками, упавшими на землю, яблоками, запеченными с корицей. Постепенно я почувствовал и все богатство ее вкуса, в котором было множество оттенков, и я различил привкус дубовой коры, тамаринда, металла и черной патоки. И я вдруг снова оказался на берегу Танн, я снова вдыхал запах дыма и земли… О, как мне захотелось рассказать все Вианн! Как мне захотелось, чтобы именно она выслушала мою исповедь…
– Я случайно обнаружила папку Нарсиса в новом тату-салоне, – вдруг сообщила она, – и решила, что ее, пожалуй, следовало бы вернуть вам. – И она быстро прибавила, заметив, что я вздрогнул: – Не беспокойтесь, я его записей не читала. Я прочла лишь первую страницу, желая понять, что это такое.
Мой рот жгло как огнем, и я с трудом выговорил:
– Значит, это оказалось у нее?
– Да, должно быть, она ее и взяла, – кивнула Вианн Роше. – Вот только не понимаю зачем.
Я взял исповедь Нарсиса и крепко прижал ее к груди.
– Как вы думаете, она это прочла?
Вианн пожала плечами:
– Думаю, да. Вряд ли она не воспользовалась подобной возможностью. Особенно если она работает на Мишель Монтур.
Я вопросительно посмотрел на нее, и она сказала:
– Да, я все знаю. Я догадалась, как только вы привели Янника к нам в chocolaterie. Мишель мутит воду с тех пор, как впервые появилась в Ланскне. А теперь, пожалуй, стало ясно, что все это время Моргана ей помогала. Видимо, именно по этой причине Мишель удалось так быстро сдать в аренду магазин Нарсиса. Они действовали совместными усилиями, стремясь подорвать ваш авторитет, Франсис… и мой тоже. Им мешали мы оба.
Теперь моя больная голова совсем пошла кругом. Вкус и аромат съеденной шоколадки был столь силен, словно меня заживо похоронили в этом сладком лакомстве.
– Ей придется отсюда убраться, Франсис, – твердо сказала Вианн. – Чего бы нам это ни стоило. Но убраться отсюда ей все-таки придется.
Я кивнул. Разумеется, Вианн была права. Меня так беспокоили происки Мишель Монтур, что я совсем позабыл о Моргане Дюбуа. Теперь же мне все стало ясно. Значит, это она стащила папку Нарсиса – и, несомненно, по наущению Мишель. Она, должно быть, с самого начала шпионила за мной, выискивая мои слабые места. Но она совершила большую ошибку, полагая, что я так уж беспомощен. И я вдруг ощутил мощный всплеск энергии. Даже голова совершенно перестала болеть. И появилась какая-то новая уверенность в себе – ничего подобного я не испытывал с тех пор, как начал читать исповедь Нарсиса. Чего же я так боялся? – думал я. Почему так медлил и никак не мог понять, что в данном случае именно я за все отвечаю?
– Вы совершенно правы, – сказал я. – А с этой женщиной я разберусь сам. Сегодня же. – И я вернул Вианн ту серебряную коробочку, в которой она принесла мне на пробу столь необыкновенную шоколадку.
– Вкусно было? – спросила она.
Я кивнул:
– Очень! Не знаю уж, что вы туда положили, но я прямо-таки новым человеком себя сейчас чувствую.
Она улыбнулась:
– Я очень надеялась, что так и будет.
И я следом за ней вышел из церкви навстречу дневному свету.
Глава девятая
Четверг, 30 марта
Ненавижу Янника! Ненавижу! БАМ! Притворялся моим другом, а сам что-то выведывал у меня за спиной! Вызванный мною ливень уже успел превратиться в самый обыкновенный дождик, который что-то миролюбиво нашептывал в густой листве, но я по-прежнему сидела на краешке колодца желаний, подняв лицо к небесам. Здесь, на моей земляничной поляне, я могу делать что захочу: кричать и плакать, петь и танцевать, бегать как угорелая. Так что я взяла и закричала – сперва как рассерженная птица, а потом как дикая кошка – и кричала, пока горло не начало драть. У меня даже глаза щипать стало, и они сильно покраснели.
Да как они смеют?! Как смеют? Это же мой лес. Мое место. И место Мими. Возможно, именно из-за Мими я так на Янника и разозлилась. Ведь этот лес – все, что от нее осталось. Потому-то Нарсис его мне и завещал. Знал, что я буду о нем заботиться. И о ней. Потому что я на нее похожа. Он это понимал. Он знал, что я не такая, как все.
Как же я соскучилась по Пилу! Жаль, что его со мной нет. Сегодня часа в четыре он вернется из школы, сойдет с автобуса, встретится со своими друзьями, а обо мне и не вспомнит. Мама говорит, что мальчишки иногда бывают очень глупыми. Но Пилу глупым никогда не был. И мы раньше так здорово играли у реки вместе с Владом. Вряд ли он так уж сильно изменился. Если б нам удалось поговорить, то, мне кажется, я смогла бы заставить его понять…
Но я же не разговариваю. В том-то и проблема. Я могу говорить только теневым голосом, но это иногда бывает опасно. С Пилу я ни за что этим голосом пользоваться не буду. Никогда ведь не знаешь, что при этом может случиться. Если Случайность произойдет с мадам Монтур или Янником – это одно дело. А вот если с Пилу – тогда гораздо хуже. С другой стороны, Пилу ведь совсем не такой, как Янник. И если бы я рассказала ему обо всем, он наверняка меня бы понял.
Вот какие мысли бродили у меня в голове, пока я сидела в лесу и слушала, как стучат по листьям капли дождя. Крона дерева надежно меня укрывала, а вокруг разливались разбуженные дождем запахи земли и свежей зелени, а какие-то маленькие насекомые все всползали вверх по травинкам и повисали там, словно пробуя дождь на вкус. Я решила дождаться, когда Пилу вернется из школы домой, и непременно рассказать ему о Яннике, о Нарсисе и о Мими. Он меня поймет. Знаю, что поймет.
Я ждала, пока часы на церкви не пробили четыре. Школьный автобус обычно приезжает в четыре десять, и я бегом бросилась на автобусную остановку, что на бульваре Маро. Там я притаилась, поджидая Пилу. Сперва, правда, я его даже не разглядела. Он шел с девушкой. Я бы на нее и внимания не обратила, если бы не джемпер Пилу. Да, она была одета в его коричневый джемпер, который я, разумеется, сразу узнала и который был ей слишком велик. Я подбежала к ним и обняла Пилу. Девушка, одетая в его джемпер, удивленно на меня посмотрела, а Пилу без особого восторга воскликнул:
