Я сказала: Я верю в магию.
– Конечно, веришь. У тебя ведь и мама – ведьма. Разве я не права?
Мы с Морганой завтракали: шоколадные круассаны и кофе. Круассаны были из булочной месье Пуату. А кофе, горячий и очень черный, она сварила сама. Хотя мне и не полагается кофе пить.
Я промолчала. И Моргана с улыбкой сказала:
– Неужели ты думаешь, что я с первого же взгляда ведьму не отличу? Да и между гаданием с помощью шоколада и гаданием с помощью чернил разница небольшая. Ты, кстати, сама не хочешь попробовать?
Я неторопливо допила свой кофе. Было вкусно. Мама говорит, что кофе делает меня гиперактивной. Но Моргана пьет очень много кофе, а она нисколько не гиперактивная; по-моему, это самый спокойный человек из всех, кого я знаю. И мне очень нравится, как она со мной разговаривает – словно мы с ней коллеги или что-то в этом роде; а еще она всегда меня понимает, даже если я говорю с помощью жестов.
– Ну? – спросила Моргана.
– Мне не полагается этим заниматься, – сказала я своим теневым голосом.
Она удивленно приподняла бровь:
– Почему же нет?
– Потому что бывают разные Случайности.
Моргана с пониманием кивнула и внимательно на меня посмотрела. Она улыбалась, но я знала, что она совершенно серьезна.
– Жизнь – это тоже случайность, – сказала она. – Нельзя всю жизнь прожить в страхе. И потом, это же совсем не опасно. Это просто маленькая проба. – Она поставила пустую кофейную чашку на столик и вручила мне машинку для нанесения татуировки. – Я научу тебя этим пользоваться. Тут нужны только уверенность в себе и твердая рука. Ну и, конечно, сначала необходимо поучиться на промежуточном материале.
«Промежуточным материалом» она называла кусок чего-то мягкого, похожего на белый винил.
– Считается, что по ощущениям от его прокалывания он ближе всего к натуральной коже, – сказала Моргана. – Сама я уже давно им не пользуюсь, но по-прежнему люблю, чтобы под рукой было хотя бы несколько кусков.
Я внимательно рассмотрела машинку для нанесения тату. Она оказалась довольно простой в управлении, и я с нажимом провела иглой по куску винила, оставив на нем небольшую отметину. БАМ!
– Продолжай, продолжай – не бойся. Попробуй что-нибудь нарисовать, – подбодрила меня Моргана.
И я нарисовала – обезьянку, – но делала это очень медленно, стараясь держать иглу под определенным наклоном. А Бам в зеркалах корчил мне рожи и кувыркался в гуще земляничных листьев.
– Дай-ка посмотреть, – попросила Моргана. – Неплохо, неплохо.
Некоторые линии получились не совсем чисто, возразила я.
– Это потому, что ты пока очень нерешительно ведешь иглу. Попробуй еще разок и постарайся действовать более уверенно, а линию веди с одинаковым нажимом.
На этот раз, пожалуй, действительно получилось лучше. Линия вышла ровной, крепкой, отчетливо различимой. Видимо, весь фокус заключался в том, чтобы постоянно держать линию под контролем, а иглу вести неторопливо, хотя пока что мне казалось, что я действую чересчур медленно. Ведь обычно я рисую очень быстро, набрасывая контуры того или иного предмета легкими, как пух, прикосновениями к бумаге. А сейчас, казалось, будто я рисую густой патокой. С другой стороны, ведь и человеческая кожа на бумагу совсем не похожа. И тату наносится не просто на поверхность кожи, а как бы проникая сквозь нее, затрагивая то, что находится в глубине.
Моргана рассмотрела очередной рисунок и сказала:
– Хорошо. А теперь посмотри в зеркала.
Вы хотите сказать – на мое отражение?
– Отражение – это просто еще одно слово для обозначения мысли. А рисовать – значит, преодолевая трудности, вытаскивать нечто наружу. Просто смотри и думай, а потом вытащи свою мысль наружу, вытяни ее, как нитку сквозь игольное ушко.
Я пожала плечами: Ладно, попытаюсь.
В зеркалах виднелся Бам, который неумолчно болтал и пританцовывал.
– Попроси своего маленького дружка немного посторониться.
Моргана способна видеть Бама так же хорошо, как и я. Еще одна причина, вызывающая мою симпатию. Я нетерпеливо махнула Баму рукой, и он, показав мне язык, все же послушался и отошел в сторонку.
– Хорошо. А теперь попробуй увидеть, – сказала Моргана. – Только не размышляй слишком долго – просто постарайся увидеть и действуй.
Сперва у меня возникло весьма странное ощущение, потому что кусок винила я видела в зеркале как бы вверх тормашками и рисовать пыталась справа налево. У меня даже немного голова закружилась, когда я попыталась выстроить перспективу. Мои руки, отражаясь одновременно во всех зеркалах, мелькали, точно птицы, клюющие «промежуточный материал».
– Не зацикливайся на мелочах, – советовала Моргана. – А на картину даже не смотри. Просто старайся разглядеть то, что увидела.
Я провела одну линию. Это было похоже на берег реки.
– Хорошо, – похвалила Моргана, – продолжай. Подумай о ком-то, кого ты хорошо знаешь. Например, о месье кюре, а?
Я улыбнулась и нарисовала грустную черную ворону, летящую над рекой. А потом ворона скрылась за кольцами дыма, поднимавшегося над водой, и превратилась в темное, медленно движущееся пятно. Но я не смотрела ни на кусок винила, ни на свои руки, ни даже на то, что там у меня получается, – я просто рисовала, позволяя возникнуть тому, что в течение долгого времени было как бы спрятано в глубине и теперь поднималось наверх, постепенно выходило из тени и проявлялось на поверхности.
Когда я подняла глаза, Моргана смотрела на меня и улыбалась. И глаза у нее были очень яркие и голубые.
Как у меня получилось?
– Сама посмотри.
Я посмотрела. Да, на этот раз и впрямь вышло неплохо. Линии были уверенные, не ломаные, но сам рисунок – очень простым, вроде тех, что вырезают на деревянной колоде. Я знала, что способна на большее. Но для первого раза это тоже ничего.
Я стала разглядывать различные приспособления, разложенные на столике возле моего кресла. Собственно, это были всевозможные насадки для той машинки, которую я держала в руках; с их помощью можно было нанести тени, сменить цвет, сделать пунктирную линию или некое подобие гравировки.
Это я попробую в следующий раз, сказала я.
– Хорошо, давай в следующий раз. Из тебя выйдет хороший мастер, Розетт.
Ее похвала заставила меня улыбнуться, и Бам тут же исполнил среди листьев в зеркалах очередной дикий танец. Моргана тоже улыбнулась, глядя на него, и сказала:
– По-моему, он эту идею одобряет.
Мне бы хотелось попробовать на настоящей коже, призналась я.
