– Это правда. Я уже другая. Благодаря тебе, Макс.
– Эти люди вообще-то добрые, – сказал Макс. – Поэтому я их прощаю.
Он снова повернулся к огню. Видимо, полагал, что все уже сказано. Я тоже перевела взгляд на огонь. Действительно ли меня околдовала именно их доброта? Их любовь? Может, люди и в самом деле… меня любят?
Какая чудовищная мысль! Уже за одно то, что я себе такое вообразила, мне следовало по меньшей мере начать себя презирать. Но я этого не сделала. Любовь ни при каких обстоятельствах презирать нельзя.
Дверь отворилась, и я почувствовала запах цветов. Это был запах Лилли, исходивший от нее всякий раз, когда она выходила из маленького водопада, который назывался «душ». Хромая, она направилась к нам. В одной руке она держала подушку, а другой волочила за собой по полу одеяло. Подойдя к нам, она прошептала очень тихо, чтобы родители не смогли ее услышать:
– Сегодня я буду спать возле вас.
Эта девочка не хотела подчинять нас себе. Она просто хотела быть рядом с нами. Она любила Макса. А может, и… меня?
Лилли прильнула к Максу, а вот ко мне прижиматься не стала, и я, удивляясь себе самой, почувствовала обиду, что Лилли этого не сделала. Затем она спросила:
– Рассказать вам историю?
И пока я предавалась размышлениям о том, известны ли ей песни о собаке-матери, Лилли начала рассказывать:
– Я поведаю вам историю о юной королеве Амели!
У людей, получалось, тоже были королевы – как у муравьев и термитов.
– В королевстве Аметист жила в большом замке красивая королева Амели…
Героиня была красивой! Мне эта история не понравилась с самого начала.
– Ее имя – «Амели» – означало «отважная».
Как и «Инала».
– При этом она была вовсе не отважной, а просто очень самовлюбленной. С утра до вечера она расчесывала свои золотистые волосы, смотрела на себя в зеркало и размышляла о том, как бы ей стать еще красивее. Ну, как те женщины на Ютюбе, которые постоянно демонстрируют свою косметику. Вы знали, что они получают эту косметику от разных фирм, чтобы ее рекламировать? Мне об этом рассказала мамочка.
Что мне следовало на это ответить?
– И вот когда Амели как-то раз ходила по саду возле замка, подыскивая красивые цветы для своих распрекрасных волос, она встретила там пожилую женщину. Она была даже еще более пожилой, чем моя учительница госпожа Шрадер. У нее росли из носа волосы. Ну, то есть у пожилой женщины, которую Амели встретила в саду, а не у госпожи Шрадер. У той из носа волосы не растут. Есть только небольшие усы. Но об этом говорить не следует. Глупышка Тим как-то раз сказал, и госпоже Шрадер это очень не понравилось.
Лилли рассказывала свою историю совсем не так, как это делала Песня.
– В общем, эта пожилая женщина была ужасно уродливой, и Амели сказала: «Уходи отсюда, ты раздражаешь меня своим видом». Пожилая женщина засмеялась: «Но ты ведь намного уродливее меня». Амели тогда спросила: «Ты что, слепая или глупая, или и то, и другое? Я выгляжу просто супер!» А пожилая женщина достала волшебную палочку. Она вообще-то была ведьмой. Волшебная палочка у нее была намного круче, чем у Гарри Поттера. Ведьма махнула ею и крикнула: «Какидус!» И юная королева Амели стала уже не красавицей, а прямо-таки… какидусом. Как тот Голлум, который разозлил хоббитов, когда упал в пудинг. Шоколадный пудинг. Не ванильный.
Эта история была и в самом деле совсем не такой, как старинные легенды о собаке-матери.
– Но эта юная королева, – продолжала Лилли, – еще не знала, какая она теперь уродливая. Она пришла к своим родителям, и у тех едва не случился сердечный приступ. Тогда Амели подбежала к зеркалу – и у нее у самой едва не случился сердечный приступ. Да, кстати, это было вообще-то говорящее зеркало – как в сказке о Белоснежке, – и оно сказало: «Ах ты моя страшилка!» Оно разговаривало не так напыщенно, как зеркало в сказке о Белоснежке. Амели смотрела в зеркало и видела, какая она теперь уродливая. Она начала плакать и проплакала 3822 часа. После этого у нее пропала всякая охота плакать. А тем временем солдаты короля разыскали ведьму, но она превратила их в куски пиццы. Амели понимала, что у нее есть только один способ снова стать красивой: она сама должна найти ту ведьму. Так уж устроена жизнь: если тебе никто не помогает, помоги себе сам.
Какой бы нелепой ни казалась эта история, в ней, похоже, было и немного правды.
– Амели тайком перелезла через стену замка и пошла в лес, в котором жила та ведьма. Там она услышала крики. Они доносились от водопада на краю леса, воды которого падали с высоты тысячи метров. Ведьма повисла на ветке над водопадом, потому что ее метла сломалась. Уж лучше бы эта старушенция купила себе еще давно новую. Но она была для этого уж слишком скупой. Сама виновата, глупая корова. Как бы там ни было, она крикнула: «Вытащи меня, иначе я упаду в воду!» Амели сказала ей в ответ: «Только если ты сделаешь так, чтобы я снова стала красивой». Ведьма ей ответила: «Не-а, этого я не сделаю». «Почему?» – спросила Амели. «Не хочу. Я считаю тебя глупой и капризной», – ответила ведьма. Амели тогда сказала: «Но ведь в таком случае ты умрешь!» А ведьма: «Я найду кого-нибудь, кто мне поможет». Однако, конечно же, во всей округе не нашлось никого, кто помог бы ведьме. А Амели стояла там и спрашивала себя: «Стоит ли мне рисковать своей жизнью ради кого-то?»
«Нет!» – тут же мелькнула у меня мысль.
Или стоит?
Сделала бы я это ради Йедды? После того, как она спасла нам жизнь?
А Лилли рассказывала дальше:
– Амели размышляла и размышляла, и когда у ведьмы уже почти не осталось сил держаться, Амели пришла к выводу: позволять кому-то погибнуть было бы полным какидусом, независимо от того, каким какидусом был этот человек. Амели легла на землю, посмотрела на водопад и подумала: «Какидус, а тут очень даже высоко…»
Лилли, видимо, очень нравилось слово «какидус».
– Амели хотела было уже уйти. Но она не ушла, а заставила себя схватить ведьму за руку и вытащить ее. Когда они обе поднялись на ноги, Амели подумала, что, наверное, ведьма теперь превратит ее обратно в красавицу, но эта несносная старушенция заявила: «У меня есть возможность совершить только одно-единственное превращение. Либо ты опять станешь красивой, либо солдаты превратятся обратно в людей. Ты должна выбрать». Амели сочла, что это даже хуже, чем какидус. А точнее говоря, что это просто какое-то дерьмо. Какашка. Но долго раздумывать она не стала и сказала: «Я выбираю солдат». Ведьма выполнила свое обещание, и солдаты очень обрадовались, что им уже не надо больше быть кусочками пиццы. А вот Амели так и осталась какидусом. Тем не менее она теперь была уже совсем не такой, как раньше. Она впервые в своей жизни была отважной. Она, получается, наконец-таки заслужила право называться Амели!
А я заслужила хоть чем-нибудь право называться Иналой?
– Она была отважной не только потому, что спасла ведьму. Нужно ведь быть гораздо более отважной для того, чтобы согласиться навсегда остаться уродливой. Амели совсем не грустила об этом. Ей это даже нравилось. Быть отважной – это намного круче, чем быть красивой. Отважный справится с чем угодно в своей жизни!
