– Там есть лес? – спросила наша пернатая собеседница, снова расположившись на ветке над моей головой.
– Да. Со всех сторон этого города.
– А что еще есть?
– Еще там есть горы.
– А делают там люди такие глупости, как, например, съезжание вниз по снежному склону?
– Да, зимой.
Птица немного помолчала – как будто подыскивала следующий вопрос, но он никак не приходил ей на ум. Наконец она сказала:
– Мы отправляемся на север.
– И там мы найдем Лилли?
– Есть много мест, похожих на то, о котором ты рассказал. Нам остается только надеяться, что во время нашего путешествия ты узнаешь что-то такое, что приведет тебя домой.
Эта птица, в отличие от меня, не стала заявлять Максу, что точно знает дорогу. Она, получается, была честнее меня. Макс, похоже, счел ее слова вполне убедительными, потому что от него снова запахло весенним ветром, и он сказал:
– Тогда отведи нас, пожалуйста, на север.
Хотя я не могла себе даже представить, что эта птица и в самом деле может привести Макса к нему домой, я возражать не стала. Возможно, при помощи этой птицы мы доберемся до такого места, в котором ловцы собак уже не смогут нас схватить. А может, даже до такого места, в котором и я тоже почувствую запах надежды.
– Забавно, – прочирикала пернатая тварь после того, как мы все некоторое время помолчали.
– Что забавно? – поинтересовалась я.
– Какать на голову – вот что забавно.
– Ничего подобного!
– А еще забавно то, что я из-за вас полечу туда, откуда другие птицы сейчас улетают.
– Другие птицы улетают? – не поняла я.
– Они скоро прилетят сюда из земель, находящихся за горами, чтобы удрать от осенних холодов.
– А где твоя стая? – спросил Макс.
– Что?
Эта маленькая тварь так покрутила своей красной головой, как будто не поняла вопроса.
– Все другие птицы летают стаями, а ты – нет.
– Смотри-ка, солнце уже почти исчезло, – прощебетала птица и перелетела на ветку повыше. – Уже пора спать.
– Ты мне не ответила, – констатировал Макс.
– Ты можешь рассказать мне такую интересную историю, как в прошлый раз? – обратилась пернатая тварь ко мне.
– Опять не ответила, – сказал Макс.
– Думаю, мы так и не получим от нее ответа, – заявила я и почувствовала вдруг что-то вроде солидарности с этой маленькой птицей. Возможно, она была таким же изгоем, как и я.
– Ну так что там насчет истории?
Эта птица явно старалась уйти от темы, которая была для нее болезненной.
– Я расскажу тебе историю, – сказала я потому, что впервые почувствовала симпатию к этой птице. – Но сначала ты должна разъяснить мне кое-что такое, что мне хочется знать.
– Но я хочу послушать историю прямо сейчас!
– Как тебя зовут?
– Меня зовут «Красавица-каких-больше-нет».
– Так тебя точно не зовут.
– Я могу дать себе такое имя, какое только пожелаю. И я даю себе имя «Красавица-каких-больше-нет».
– Нельзя самому придумывать себе имя!
– Ну почему же нельзя? – возразил мне Макс. – Еще как можно…
– Почему тогда ты не назовешь себя как-нибудь по-другому? – перебила его я, чтобы не дать ему возможности снова заявить мне, что Инала – более красивое имя, чем Рана.
– Мое имя дала мне Лилли.
– А как тебя зовут? – спросила у меня птица.
– Рана.
– Не очень красивое имя. Но оно прямо в точку. А кто тебя так назвал?
– Так ты хочешь послушать историю или нет? – сердито спросила я.
– Хочу.
– Вот и хорошо!
Я улеглась поудобнее. Макс придвинулся ко мне поближе. Он теперь был от меня так близко, что часть его черных волос касалась моей шерсти. У меня вдруг все зачесалось. У меня еще никогда не бывало такого зуда – даже когда я лежала вплотную со своими братьями и сестрой.
Птица над нашей головой поправляла свои перышки. Я стала размышлять над тем, какую песню мне сейчас следует исполнить. Большинство из тех, которые я знала, были грустными. А мне не хотелось ничего грустного! Особенно после такого дня. Какая из тех историй, которые спела нам Песня, была самой веселой? А-а, это была песня о Плюхе:
У Плюха была большая задница,
– Неплохое начало! – прощебетала птица.
Побольше его спины.
Другие собаки были сильными, проворными и красивыми.
А Плюх все время плюхался на задницу.
Однажды появились термиты.
Они утаскивали всю еду.
Сильные стали уже и наполовину не такими сильными, как раньше,
Проворные – уже и наполовину не такими проворными,
Красивые – уже и наполовину не такими красивыми.
Страх умереть от голода был велик.
Плюх взобрался на термитник
И уселся на него
Своей большой задницей.
Термиты его кусали.
Он продолжал сидеть.
Термиты его глодали.
Он продолжал сидеть.
Термиты сдохли.
Он встал.
Все собаки восхищались Плюхом.
И каждая самка надеялась, что у ее детенышей будет такая же задница,
Как у Плюха.
– Еще одна история, в которой всеобщее посмешище всех спасает, – констатировала птица.
Да, это была именно такая история. Но я ее в таком свете еще никогда не воспринимала. Меня вместе с моими братьями и сестрой больше забавляло то, как толстую задницу Плюха кусали термиты. Однако теперь, когда птица произнесла эти слова, я заметила, что эта история похожа на легенду о Пере.
– Мне, так же как и тебе, нравятся истории такого рода, – заявила птица.
Закрыв глаза, она добавила:
– Меня зовут не «Красавица-каких-больше-нет».
– А как же тогда? – спросил Макс.
– Синее Перышко.
«Синее Перышко». Судя по имени, эта птица была самкой.
– Но у тебя же нет ни одного синего пера!.. – удивился Макс, который закрыл глаза еще тогда, когда я пела песню.
– На животе среди красных перьев есть одно синее. Если мы станем друзьями, я его вам покажу.
«Станем друзьями».
У меня никогда не было друзей. Свора – да, была. А друзья? Ну почему моей подругой должна стать именно птица? Глупости. Но раз уж я за последние два дня пережила так много удивительного, то почему бы мне еще и не найти себе подругу?
