– Ну да…
– А здесь после взлёта и набора высоты к вам подходит воздушный танкер и перекачивает в ваши опустевшие баки израсходованное топливо.
– А он нас догонит? – уточнил майор Чалый.
– Так топливозаправщики сделаны на базе этой же машины. Так что скорости у них одинаковые… Но дозаправка, конечно, осуществляется на гораздо более низкой скорости.
– Хм, вот оно как… А боевой радиус в три с половиной тысячи километров это с дозаправкой?
– Нет, конечно! С дозаправкой он, считай, не ограничен. Ну-уу, теоретически… – слегка смутился инженер.
Тот январский налёт на объекты немецкой промышленности стал лебединой песней советской дальнебомбардировочной авиации. Потому что оказался последним налётом советских дальних бомбардировщиков на стратегические объекты рейха. Их дивизия кроме танкового завода «Нибелунгверке» бомбила ещё и подшипниковый завод в Швайнфурте, и авиазавод в Регенсбурге. А вторая дивизия их авиакорпуса, также вооруженная «Петляковыми», отметилась ещё на трёх не менее важных объектах… Почему последним? Потому что хотя экипажи советских бомбардировщиков и продемонстрировали своё мастерство, сумев положить бомбы довольно точно и нанести объектам атаки довольно серьёзный ущерб, но и немцы доказали, что способны делать правильные выводы из полученных уроков. Вследствие чего этот налёт обошёлся дальней авиации СССР дороже любого из предыдущих. Таких потерь у неё никогда ещё не было. Из восьмидесяти четырёх «Петляковых», выделенных для проведения операции, над целями было потеряно тридцать самолётов. Причём вместе с экипажами. Кто-то сгорел, кто-то взорвался вместе с машинами от попадания снаряда крупнокалиберной зенитки, а те, кто успел выпрыгнуть… Немцы устроили за советскими лётчиками настоящую охоту, а затем публично расстреляли всех захваченных, объявив это возмездием за «массовые убийства мирных жителей, погибших при разрушении плотин в Руре». Советский Союз объявил это грубейшим нарушением правил войны и предупредил, что все, виновные в этом расстреле, непременно понесут самое суровое наказание, но, увы, расстрелянных это не вернуло… Из пяти с половиной десятков машин, сумевших оторваться от преследования набросившихся истребителей, до линии фронта дотянуло всего сорок. Но большая часть экипажей машин, потерянных на данном этапе, была спасена партизанами и подпольщиками. Так что их чуть позже удалось выдернуть из-за линии фронта и вернуть в строй. Ещё двадцать с лишним машин, едва перевалив линию фронта, грохнулись на брюхо, сели на воду, приземлились на чужих аэродромах и так далее. Так что до своих аэродромов сумело добраться лишь семнадцать самолётов. Девять из которых после осмотра списали в утиль. Потому что восстановить их было невозможно. Уж больно они были избиты…
Так что за одни сутки советская дальняя авиация почти полностью лишилась своей наиболее длинной и мощной «руки». И восстановить её уже, скорее всего, было невозможно. Во-первых, потому что месячное производство дальнего бомбардировщика «Петлякова» даже в самые «пиковые» месяцы составляло всего четыре машины. Вследствие чего всего годового производства хватило бы лишь для укомплектования, дай бог, полутора-двух полков! И во-вторых, потому что после этого налёта всем стало ясно, что тактико-технические характеристики этого бомбардировщика против ПВО рейха уже не тянут. Даже успех последнего налёта (хотя можно ли его назвать успехом после таких-то потерь) объяснялся, скорее, тем, что в этой операции была достигнута стратегическая внезапность. Поскольку это был первый налёт на территорию рейха после длительного, многомесячного перерыва. Только поэтому немцы среагировали с запозданием, позволив бомбардировщикам сбросить бомбы до того, как на них навалились. И более рассчитывать на такую удачу нельзя… Правильность этого вывода уже через месяц подтвердили англичане и американцы, попытавшиеся совершить свой налёт на стратегические объекты рейха. Причём куда большим количеством бомбардировщиков, характеристики которых не очень-то отличались от советских. А кое в чём даже и превосходили. Иии… Ну-у… Что-то они сумели разбомбить. Точно! Уж больно Геббельс разорялся по поводу «чудовищного преступления американской плутократии и английского еврейско-масонского капитала» и призывал немыслимые кары на голову тех, кто «забрасывает бомбами спящие кварталы с женщинами и детьми». Как это соотносилось с тем, что англо-американский налёт происходил днём, – никто объяснить не мог, но Геббельс есть Геббельс… Нет, тому, что часть английских и американских бомб, и даже весьма существенная, упала мимо цели и даже, возможно, на обычные городские кварталы, народ верил. Опыта-то у английских и американских экипажей пока было куда меньше, чем у экипажей советской дальней авиации. А даже они, бывало, промахивались. Но всем уже было понятно, что, несмотря на все громогласные заявления, верхушка нацистов относится к своему собственному народу как к пушечному мясу, как к ресурсу для удовлетворения своих амбиций. И будь дело только лишь в бомбёжке гражданских кварталов – Геббельс не визжал бы недорезанной свиньёй. Так что чего-то американцы и англичане добились. Но вот потери… Большая часть бомбардировщиков была потеряна ещё на подходе к целям. Тем более две из них – подшипниковый завод в Швайнфурте и авиационный в Регенсбурге, совпадали с теми, которые бомбили русские, так что там немцы оказались не просто готовы, но ещё и, так сказать, натренированы… А большая часть тех, что остались, – сбита при возвращении. Немцы хвастливо заявили, что во время этого налёта ими было уничтожено более восьмидесяти процентов самолётов, принимавших в нём участие. После чего они ещё и провели «парад пленных», проведя по Берлину колонну экипажей англо-американских бомбардировщиков.
Впрочем, ответка прилетела почти сразу же. Уже через месяц по Москве прошло почти четыреста тысяч уже немецких пленных, и репортажи с этого унылого шествия бывших сверхчеловеков тут же оказались растиражированы по всему миру. Даже Германию засыпали несколькими сотнями тонн листовок с фотографиями. Эту работу взяли на себя куда более скромные двухмоторные «Илы», теперь ставшие основным самолётом советской дальней авиации. Да, они уступали практически выбитым «Петляковым» по боевому радиусу в два раза, а по боевой нагрузке более чем в четыре, но и того в принципе хватило. Теоретически с венгерских аэродромов «Илы» доставали даже до Дании. Другое дело, что соваться на куда менее живучем и скоростном «Иле» к немецким стратегическим объектам, прикрытым весьма мощным ПВО, – смысла не было никакого. Ущерб будет минимальным. В отличие от потерь. Поэтому «Илы» работали в основном по объектам транспортной инфраструктуры, расположенным за пределами досягаемости тактической авиации, прикрыть которые полностью, вследствие их многочисленности, никакая ПВО была не способна. Ну и «бомбили бумагой» не очень крупные немецкие и австрийские городки, не имеющие на своей территории серьёзных промышленных объектов и потому практически не прикрытые ПВО. Ибо к крупным им соваться было смерти подобно. Но, по расчётам управления иностранный агитации и пропаганды Главного политического управления РККА, по заявкам которого и осуществлялись подобные вылеты, их эффективность вследствие этого снижалась не слишком сильно. Ибо главное, по прикидкам этого управления, было вбросить нужную информацию – а дальше начинали работать слухи. Слухи же во время войны распространяются со скоростью лесного пожара…
