– …вот и будет время позаниматься, – закончила жена. Капитан Чалый согласно кивнул. Как бы там ни было – пусть лучше сидит в домике полкового медпункта и читает литературу, готовясь к экзаменам, нежели карабкается по крутым лесенкам, рискуя сверзиться с высоты крыл…
– Но твою эскадрилью я всё равно вести буду – даже и не думай! – тут же разрушила его надежды Аглая. – Вместо меня Крутиков обещал Арефьева поставить. А он должность старшего техника эскадрильи пока не потянет. Руки у него, конечно, золотые, и голова светлая – но опыта ещё маловато. Так что никуда ты из-под моего присмотра не денешься, – и она, дразнясь, высунула язык, отчего капитана Чалого просто захлестнуло волной любви к этому шаловливому рыжеволосому и зеленоглазому чуду, которое лишь какой-то немыслимой удачей стало его женой…
Вечером, в клубе, показывали новый фильм производства режиссёра товарища Ромма «Обыкновенный нацизм». Он был снят как продолжение его же фильма, вышедшего этой весной, – «Обыкновенный фашизм». Только тот, первый, был посвящён в первую очередь немецким фашистам, в этом же большое внимание было уделено разным фашистским прихвостням.
Когда фильм закончился – народ потянулся в курилку. Впечатление от фильма было сильное. Тем более что, вследствие специфики их боевой работы, о том, что происходило на земле, личный состав полка узнавал больше из газет и на политинформациях. А в фильме были широко представлены фото– и киноматериалы причём зачастую снятые самими фашистами и их прихвостнями из зондеркоманд и полицейских частей, сформированных в основном из бывших членов ОУН и организаций националистов из Прибалтики. На этих кадрах они, совершенно не стесняясь, запечатлели наиболее «живописные» моменты. Типа того, как во Львове прогнали по улицам палками поляков и евреев, предварительно сорвав с них одежду, а потом забили их насмерть этими же палками и камнями. Или массовые убийства в Вильнюсе и Каунасе… Для себя ж делали – чего стесняться-то? Поэтому первые несколько минут народ курил молча, переваривая увиденное.
– Да уж, – задумчиво произнёс старшина Струков, старший стрелок его экипажа. – Никогда бы не подумал, что люди могут так оскотиниться… Своих же соседей, с которыми жизнь, считай, прожили, детей вместе в школу водили, горести и радости делили, работали бок о бок, и вот так… И из-за чего? Только из-за того, что они всего лишь другой национальности! Это ж какими уродами надо быть-то?
– Это – да! – согласно кивнул стоявший рядом инженер полка Крутиков. А потом встрепенулся. – У меня ж Фидельман родом из Вильнюса! Надо бы спросить, может, у него тоже кто в этой мясорубке погиб?
– Да нет, – махнул рукой Струков, который иногда помогал начальнику политотдела полка заполнять документы. – Фидельмана из Перми призвали. Значит, его семья успела эвакуироваться. Ты лучше Ефременко спроси. Он как раз из Львова, и мать у него – полька. А там, сам видел, какая резня была…
– А я вот думаю – это какую ж работу наши органы провели, чтобы всё это отыскать, установить и задокументировать! Да ещё и на вражеской территории! Вильнюс-то мы прошлой зимой хоть ненадолго отбили, а во Львове немцы сидят безвылазно с самого начала войны…
– Это точно! А про концлагеря «Аушвиц» – Биркенау я вообще не говорю. Это ж в саму Германию надо было забраться!
– Да не, Аушвиц – это Польша. И на самом деле город называется Освенцим. Просто немцы после захвата Польши эти земли к Германии «прирезали»…
– А вот интересно…
Капитан Чалый дымил сигареткой чуть в стороне, рядом с Косачёвым, почти не прислушиваясь к этим разговорам. На него фильм тоже произвёл сильное впечатление, вот только его мысли нынче, по большей части, были заняты совершенно другим. Ну а старый ГВФник просто был по жизни суровым циником.
– Слышал – завтра вылет, – внезапно произнёс командир звена.
– Опять «бумагой бомбить», – слегка скривился Виталий.
– Скорее всего, нет, – мотнул головой Косачёв. – По поводу «бумажных бомбёжек» приказы обычно по телефону поступали. А сейчас мотоциклист приезжал. Я его перед самым началом фильма углядел. И, кроме того, помнишь – начальника бомбосклада прямо с сеанса вызвали. Да и вон, глянь, какая на складе сейчас суета творится.
– Хм, и точно…
– Так что с боевым грузом пойдём. И как бы не на полную дальность…
– А это почему?
– А вон, глянь, БАОвцы два топливозаправщика собирают, с которыми последнюю неделю очень не торопясь телепались. А сейчас как наскипидаренные бегают! Переноски развесили, и только звон стоит. А зачем им так торопиться? Только если завтра полные баки заливать будем.
– Хорошо бы. А то я уже забыл, когда на настоящее боевое задание летали. Смешно – дальняя авиация, а заняты черт-те чем. Агитационная эскадрилья, блин… Последний раз немцев бомбить летали, стыдно сказать, в «котёл». Да туда «У-2» на бомбежки летают! И «ТБ-3»! Так, глядишь, скоро в штаты вертолётное звено введут, как у штурмовиков и пикировщиков.
– Эт точно… – кивнул Косачёв. Винтокрылые машины, способные взлетать и садиться на самых маленьких площадках, поступили на вооружение поисково-спасательной службы взамен «ОКА-38». Что тут же сильно увеличило возможности ПСС ВВС. Потому что новая техника превосходила старую по всем показателям. Не говоря о том, что «Аисту» для посадки всё-таки требовалась какая-никакая полоса, в самолёт влезало всего максимум четыре человека, в новые же вертолёты – до десятка. К тому же они были вооружены парой пулемётов, установленных на турелях в открытых проёмах боковых загрузочных люков. А кроме пилота и стрелков в состав экипажа поисково-спасательного вертолёта входили ещё санитар и трое стрелков-спасателей, вооруженных пулемётом и автоматами, в чьи обязанности входило извлечь пилота из упавшей машины, если он оказался не способен сделать это сам, оказать ему первичную медицинскую помощь, если требовалось, ну и если в этом была необходимость, то и прикрыть огнём. Одинокий же пилот «Аиста» способен был максимум помочь пилоту выбраться из кабины… Вот только в составе полков дальней авиации вертолётов не было предусмотрено. Потому что это было бесполезно. Дальние бомбардировщики выполняли боевые задачи далеко за пределами дальности винтокрылых машин. Да и базировались они, как правило, на аэродромах, находящихся от линии фронта за пределами радиуса действия не только вертолётов, но и даже «ОКА-38»…
Они сделали ещё пару затяжек, прислушиваясь к горячему спору молодёжи, потом Чалый последний раз затянулся и отбросил бычок.
– Ладно, пошёл я – к жене под бочок.
– А чего она на фильм не пошла-то?
Виталий вздохнул.
– У неё и так беременность тяжело идёт – ну куда ей такие волнения?
– Это – да. Фильм тяжёлый.
– А вот интересно – его только у нас покажут или и за границей тоже? А то говорят, что после того, как «Обыкновенный фашизм» в Америке показали, американцы нам сразу же половину долгов по ленд-лизу простили.
– Ага, держи карман шире, – усмехнулся всё знающий Косачёв. – Ни хрена они никому ничего не простили и прощать не будут. Наоборот, ещё в бо́льшую кабалу постараются загнать. Это простые люди, фермеры, там, рабочие, прогрессивная интеллигенция… после этого фильма создали специальный фонд помощи. Как он там точно называется – я не помню, но для нас. И вот на собранные этим фондом деньги для СССР закупили много продовольствия. Дополнительно. Помимо ленд-лиза и всяких других поставок. У меня дружок по ГВФ на Аляску регулярно мотается – поставленные нам по ленд-лизу самолёты перегоняет, так вот он и рассказывал… – тут Косачёв хитро прищурился. – Но они и тут не прогадали. Продукты-то они же у своих собственных фермеров закупали? Так что всё одно – все эти деньги у них же остались! Американцы – те ещё хитрованы. Я знаю.
