– Успокойтесь, господа, я не склонен к излишнему прожектёрству, – усмехнулся Рузвельт, – и понимаю, что в ближайшее время ждать помощи от русских бессмысленно. Во всяком случае, военной. Я даже не требую от вас по этому вопросу какого-то чётко артикулированного решения. Мне достаточно будет того, чтобы мы начали думать в этом направлении. Дабы к тому моменту когда ситуация изменится настолько, что мы сможем потребовать данной помощи, а русские, соответственно, окажутся в состоянии её оказать, у нас было чёткое понимание того, что нужно и-и-и… что возможно требовать, – он сделал паузу, во время которой окинул присутствующих несколько насмешливым взглядом, после чего закончил: – Ну и, в-четвёртых, я думаю, нам нужно подумать о возможной степени поддержки позиции наших «кузенов» по тем вопросам, по которым у них есть разногласия с русскими союзниками. Чтобы эта поддержка не создала трудности нам самим в получении той самой возможной помощи от русских.
Присутствующие понимающе переглянулись. Основным вопросом разногласия между русскими и англичанами была ситуация с Норвегией. Для США этот вопрос был не очень принципиален, но «кузены» издревле привыкли считать Норвегию своим «задним двором». Так что то, как русские повели себя в Норвегии, им очень не понравилось. Несмотря на то что с формальной точки зрения к позиции русских подкопаться было сложно – когда тебе объявляет войну вроде как независимое государство, после чего за короткий промежуток времени тебя трижды атакуют его вооруженные силы, вследствие чего гибнут не только твои солдаты, но и мирное население, решение считать себя в состоянии войны с ним, как ни крути, выглядит вполне обоснованным. Но англичане заявили, что не приемлют подобную позицию. И с их точки зрения, Норвегия – оккупированная страна, не обладающая суверенитетом. Поэтому все заявления правительства Квислинга и атаки норвежских коллаборационистских сил следует рассматривать исключительно в рамках уже ведущейся войны с гитлеровским рейхом и никак иначе. Даже если на спусковые крючки пулемётов и на рычаги бомбосбросов давят этнические норвежцы… В принципе обе позиции имели под собой достаточные основания. Но США, естественно, до сего момента поддерживали английскую. Впрочем, не слишком активно. Однако в свете новой ситуации, пожалуй, стоило подумать над тем, а не стоит ли скорректировать свою позицию. И если – да, то как и насколько…
– Итак, кто начнёт?
На несколько мгновений в кабинете повисла тишина, а затем генерал Маршалл поднял руку.
– Поскольку речь пойдёт о действиях на суше, давайте-ка начну я, – он встал и вышел из-за стола, направившись к аккуратно сложенному рулону с картами, по пути кивнув парочке «парнишек Нимица».
– А ну-ка, ребятки, помогите…
Когда склейка карт была развёрнута и подвешена на стойке, личный советник президента США по вопросам стратегии и тактики привычным жестом ухватил указку и развернулся к присутствующим.
– Кхм, должен сказать, что, хотя, как сейчас уже стало ясно, наши аналитики в своём отношении к русским полностью обосрались, совсем уж дураками их воспринимать не стоит. Всё то, что они говорили до этого, – на самом деле имеет место быть. Просто большинство тех факторов, на основе которых они и сделали свои выводы, оказались переоценёнными, а вот другая их часть, которая, как стало понятно к сегодняшнему дню, не менее важная, оказалась сильно недооценена…
Генерал говорил спокойно и уверенно, что выдавало немалый опыт участия в различных совещаниях и заседаниях.
– …падение военного производства русских, вызванное эвакуацией промышленности, оказалось в значительной части купировано, во-первых, созданными запасами устаревшей боевой техники и, во-вторых, организацией широкого производства тех самых суррогатов, которые произвели такое впечатление на сотрудников нашего военного атташата и мистера Гопкинса. Да, по сравнению с современными образцами вооружения и боевой техники они демонстрируют крайне низкие тактико-технические характеристики. Но в тот момент, когда вермахт и люфтваффе, вследствие тяжелейших потерь зимы сорок первого/сорок второго, а также вызванного «Рурской катастрофой» серьёзнейшего падения военного производства в Германии, резко убавили в плотности и оснащении боевых порядков, решение организовать производство и использование подобных образцов оказалось вполне эффективным. То есть русские устаревшие самолёты и суррогатная бронетехника в большинстве случаев действовали практически в оперативной пустоте. Вследствие того, что им противостояли не современные немецкие орудия, танки и самолёты, а… чистое небо и подразделения, вооружённые почти исключительно противопехотным вооружением, да ещё и зачастую неполного состава или с чрезвычайно низким уровнем боевого духа. Фигурально выражаясь, русские взяли вместо меча – кривую и плохо ошкуренную дубину, но при этом дубасили не готового к бою воина Чингисхана с легендарной дамасской саблей в руках, в виде которого мы все воспринимали вермахт после его блестящих побед в Европе, а больного и израненного варвара в драных шкурах, от дубинки которого в его руках, увы, остались одни щепки.
– То есть ошибка аналитиков состояла не в недооценке русских, а в переоценке немцев? – уточнил Леги.
– Мм-мм… не совсем. Недооценка русских тоже имела место быть, но куда меньшая, чем это может показаться в настоящий момент. Но решающей в текущем провале аналитиков была именно переоценка немцев. – Маршалл окинул взглядом присутствующих, как бы уточняя, будут ли ещё вопросы, но все молчали, ожидая продолжения. И он продолжил:
– Также серьёзно недооценён был ещё один из важнейших факторов немецких потерь. При своих оценках мы обращали основное внимание на потери в технике и тяжёлом вооружении, но, как выяснилось, не менее значимыми для общего уровня боеспособности вермахта оказались потери в личном составе. Русские сразу же сделали ставку на тотальную войну и начали перевод своего государства на её рельсы с первого же дня. Немцы же планировали закончить войну за три месяца и тем составом армии, которым и начали. Причём уровень потерь они спрогнозировали, основываясь на своём европейском опыте. Так что и военное производство, и система подготовки резервов у них изначально оказались явно недостаточными для той войны, которую им пришлось вести на Востоке. А когда они спохватились и скорректировали планы, русские нанесли удар по Руру, что не только не позволило немцам воплотить в жизнь запланированное наращивание возможностей, а ещё и серьёзно сократило их. Причём во всех областях. Даже в области подготовки резервов. Ибо даже те же учебные части пришлось в значительной мере оторвать от боевой подготовки и перебросить на оказание помощи терпящему бедствия после наводнения гражданскому населению и восстановление объектов инфраструктуры и ключевых производств.
Тут один из «мальчиков Нимица» нетерпеливо заёрзал, а затем не выдержал и, будто ученик, поднял руку.
Генерал усмехнулся и благосклонно кивнул:
– Слушаю тебя, сынок.
– Мы проводили анализ немецких потерь после этой операции. Так вот, помимо всего прочего, устроенным русскими наводнением в Руре было смыто более ста пятидесяти мостов. Среди которых были весьма крупные. Вследствие чего немцам пришлось срочно бросить все силы на восстановление сухопутного сообщения как минимум двадцати административных единиц, оказавшихся полностью отрезанными. И около пятидесяти, которые оказались отрезаны частично. А кроме того…
