Юэн хорошо помнил ржавые рельсы в подземке Глазго. Здесь, на поверхности, они должны были пострадать гораздо больше, чем в закрытом от злого климата метро.
— Теперь понятно, — протянул он.
— Когда мы поставим страну на ноги, все станет иначе, — сказал полковник нараспев, как будто повторяя заученную мантру.
— Сыны и дочери Англии, вы нужны ей! — добавила Кейтлин с непроницаемым выражением лица.
За недели совместных странствий Юэн хорошо изучил девушку и понимал, что она говорит о чем-то очень для нее неприятном, но полковник принял ее слова за чистую монету.
— Именно! — сказал он и зааплодировал. — Только так! Только так мы снова сделаем Англию великой державой!
— Мы, в Шотландии, ни разу не слышали об Английской республике, — сказал Юэн, пытаясь на время забыть о том, что эти люди угнали его семью. — Вы можете рассказать о ней поподробнее?
Полковник задумался.
— Скоро ты сам все узнаешь и увидишь своими глазами. Возможно, мы даже пригласим тебя в наши ряды. В конце концов, шотландцам не привыкать проливать кровь за англичан. — Он улыбнулся. — А что бы ты хотел узнать в первую очередь?
— Всюду, где я был, царит хаос. Люди еле сводят концы с концами в борьбе за жизнь. Как вам удалось так организоваться?
— Прямой вопрос от честного человека, — кивнул тот. — Ну что ж, тогда ты получишь прямой ответ. Но прежде скажи: в Шотландии ходят слухи о тайных военных базах под землей?
Юэн кивнул:
— Да, только никто им не верит. Метро изучено вдоль и поперек, там не осталось неосвоенных мест.
— А в Лондоне было много чего: от оружейных складов до укрепленных бункеров.
Юэн заморгал от удивления, и глаза полковника довольно заблестели.
— Они не были особо засекречены, просто стояли вдали от лишних глаз и под закрытым доступом. После войны небольшая горстка выживших стала тешить себя мечтами о том, как новая нация восстанет из пепла.
Это Юэну было знакомо: в Глазго тоже велись такие разговоры.
— Это были лишь мечты, но слухи о них очень быстро разнеслись как пламя по всей Подземке. Наконец, молва дошла до ушей человека, который был когда-то армейским генералом и знал, где находится большинство складов и бункеров.
Мейзерс подался вперед, захваченный воспоминаниями.
— Он знал как все коды доступа, так и то, в какие бункеры лучше не пытаться проникнуть. Генерал отыскал мечтателей и сказал им, что они — лучшая замена парламенту, что они нужны людям, а потом предложил свои ресурсы в обмен на возможность собрать армию. Так все и вышло. Мечтатели стали новым парламентом, и так родилась Республика.
— И никаких выборов? — спросил Юэн, привыкший к тому, что лидеров станций в Глазго назначали по результатам всенародного голосования.
— Пока нет, но мы над этим работаем, — слегка обиженно ответил полковник. — Для выборов нужна стабильная база. И, конечно, голосовать должен не только Лондон.
— И давно все это началось?
— Несколько лет назад, когда ослабли морозы. Мы посылаем вербовщиков во все концы страны, те предлагают работу беженцам и бродягам, обещая им за труды еду, одежду и крышу над головой.
— Да, кажется, это и называется рабством, — сказала Кейтлин, дерзко посмотрев на полковника.
— Вы прекрасно знаете положение дел: в мире не было ни одной великой цивилизации, которая на том или ином этапе не использовала труд рабов! — отрезал тот, и Юэн с трудом подавил желание вцепиться ему в глотку.
— Какая это на хрен республика, если вы порабощаете собственное население? — прошипел он.
Полковник откинулся на сиденье и задумчиво уставился на него.
— Ты думаешь, я дурак, Юэн? — неожиданно спросил он тихим голосом.
Кейтлин затихла.
Юэн спохватился. Дай он волю чувствам — и его тут же вздернут. Не время выяснять отношения с этим ублюдком, не время…
— Конечно нет, — медленно выговорил он.
— Правильно. Дураки не выживают в нашем мире, и тем более — не попадают во власть.
Юэн кивнул, но краем глаза заметил, что девушка все еще напряжена.
— Большая она, ваша Республика? — спросил он, чтобы замять скользкую тему. — Как я понял, все началось в Лондоне, но вы же сами говорили, что от него не так уж много осталось.
— Ну, мы еще в начале пути. К нам присоединились туннели на севере Лондона и несколько наземных поселений на юге…
— Постойте! — перебил Юэн. — Неужели на юге есть наземные поселения?
— Ну да, — удивленно ответил полковник. — А что тут такого?
— Нам говорили, что там никто не выжил.
— Почти никто. Но там были военные бункеры, а особо изобретательные сумели выжить другими способами.
— Все равно неясно, каких же размеров ваша Республика.
— Очень трудно прочертить границы и подсчитать население. Не забывай, страна лежит в руинах.
Мужчина скептически покосился на собеседника.
— Я увиливаю, да? — спросил тот.
Юэн и Кейтлин в унисон закивали, и полковник невесело ухмыльнулся:
— Простите. Жизнь научила дипломатии. Английская Республика пока существует только в виде идеи, но зато у этой идеи есть то, чего нет у всех остальных идеологий, то и дело возникающих на руинах: ресурсы. В Республику входят все станции к северу от Сент-Панкраса, несколько южных станций и около тридцати форпостов по всей стране.
— Сколько это человек?
— Если честно, понятия не имею, — признался полковник.
— Тогда откуда вы знаете, кто к вам присоединился, а кто — нет?
Мейзерс молча посмотрел на Юэна.
— Кто не с нами, тот против нас, — невесело улыбнулась Кейтлин.
— Попахивает диктатурой, — стараясь говорить спокойно, отметил Юэн.
Полковник кивнул:
— Демократия — это роскошь, предназначенная тем, кому не нужно постоянно воевать, — парировал он.
— Все большие войны в прошлом веке выигрывали демократии, — вдруг сказала Кейтлин.
— А кажется, будто я оправдываю тоталитарный строй, да? — вдруг спросил Мейзерс. — Послушайте… Как бы это сказать… Я и сам не хочу, чтобы наша прекрасная затея с Республикой выродилась в банальную диктатуру. Это… Это просто временные меры. Пока молодое государство копит силы, чтобы встать с колен…
— За счет рабского труда! — не сдержался Юэн.
— Послушай, братишка, — тяжело произнес полковник. — Меня отзывают в Лондон, но не увольняют в запас. Я все еще полковник Республиканских Вооруженных сил. У меня все еще есть право арестовать тебя и отправить на виселицу за твои речи. Ты ведь помнишь об этом?
