Дабы закрепить урок, по возвращении в таверну я поручил Марте отвести наших лошадей на конюшню, а сам в сопровождении Микаэля поднялся на второй этаж, где прислуга накрывала стол для магистров. Появление маэстро Салазара заставило владельца заведения всплеснуть руками и горестно простонать:
– О нет! Только не снова…
Микаэль потрепал толстячка по пухлой щеке, кинул плащ на лавку и с невозмутимым видом опустился на стул рядом с Франсуа де Ришем. Тот с неподдельным интересом спросил:
– Что я пропустил?
Сидевший во главе стола Мориц Прантл уставился на моего помощника с не меньшей заинтересованностью, и лишь фарфоровое личико магистра Сурьмы не отразило никаких эмоций.
– Пустяки, – улыбнулся я, избавляясь от плаща и шляпы. – Тройное убийство. Давнее дело.
– Это была самооборона! – поправил меня маэстро Салазар.
Именно в «Под свиньей» три залетных ухаря попытались взять в оборот пьяного Микаэля, а тот при поддержке Ланзо и Ганса отправил в запределье их самих. При упоминании того случая лоб хозяина покрылся холодной испариной, и он быстро ушел, сославшись на неотложные дела. На своевременности сервировки стола это, впрочем, нисколько не сказалось. Под светскую болтовню, россказни Блондина и вирши Микаэля мы плотно отужинали, а после Мориц Прантл указал мне на ящик с бумагами.
– Материалы расследования, – пояснил он и, не удержавшись от дружеской шпильки, добавил: – магистр-ревизор…
Я досадливо поморщился, но пенять коллеге на эту невинную шутку не стал, к тому же он понизил голос и предупредил:
– Филипп, если сумеешь прижать этих паршивцев и заставишь их сотрудничать, моя благодарность не будет знать границ.
– Учту, – кивнул я, отошел к перилам, перегнулся через них и осмотрел общий зал. – Уве! Какие у нас комнаты? – окликнул слугу, ужинавшего в компании Марты и Эберта, подмастерья магистра-исполняющего.
Школяр спешно вытер губы и взбежал по лестнице на второй этаж.
– Позвольте провожу, магистр, – с преувеличенным почтением произнес он, протягивая кольцо с двумя ключами.
Я велел пареньку взять ящик с отчетами; Уве водрузил его на плечо и повел меня по узкому темному коридору. Комнатка оказалась совсем небольшой с выходившим во двор крохотным оконцем, но уютной. Кровать, сундук, камин, табурет – вот и вся меблировка.
– Хозяин клянется небесами, что ничего приличней нет, – будто извиняясь, сообщил школяр, поставил ящик на окованный железными полосами сундук и присел перед очагом. – Нас заселили в мансарду, там места всем хватит.
– Все нормально, – успокоил я слугу.
Тот разжег огонь и принялся раздувать пламя, но сразу закашлялся, да так, что согнулся в три погибели.
– Отвары Марты не забывай пить! – наставительно заметил я, а когда Уве ретировался, запер дверь и запалил свечу.
В неровном мерцании оглядел кипу предназначенных для проверки листов и сразу покачал головой. Не сегодня!
Я уселся на кровать, стянул сапоги, потом избавился от кольчуги и стеганого жакета и с неимоверным облегчением перевел дух.
Ангелы небесные! До чего хорошо!
Широко зевнув, я переборол сонливость, надел туфли и спустился на первый этаж. Как оказалось, мыльню на заднем дворе топили каждый вечер, так что мне удалось без промедления смыть пот и дорожную пыль, а уже после отправиться на боковую.
В дверь поскреблись, когда сознание только-только начало проваливаться в полудрему. Меня словно подбросило, в руке сам собой возник пистоль. Миг я прислушивался, затем подступил к двери и спросил:
– Кто там?
– Впусти меня, Филипп! – послышался голос Марты. – Быстрее!
Святые небеса! Девчонке-то что от меня понадобилось в такое время?
Я сдвинул засов, ведьма шустро проскользнула внутрь и прошлепала босыми ступнями прямиком к моей кровати.
– Чего тебе? – потребовал я объяснений, запирая дверь.
– Филипп! – возмутилась девчонка, расстегивая камзол. – Я не стану ночевать в мансарде с этой парочкой! Уве сопит во сне, а Микаэль храпит так, что трясутся стены!
– Ты не можешь остаться здесь на ночь!
– Почему это?
В льдисто-серых глазах Марты мелькнуло искренне недоумение; она стянула через голову сорочку и принялась избавляться от штанов.
– Если пойдут слухи, что я делю постель с собственным слугой…
– О чем ты говоришь, Филипп?! – опешила ведьма. – Как такое может быть?!
– В другой раз расскажу.
– Почему не сейчас?
– Ты меня слушаешь или нет? – возмутился я и потребовал: – Одевайся!
Но девчонка с вызывающим бесстыдством встала напротив и уперла руки в бока.
– К чему этот маскарад? Почему я не могу быть сама собой?! В дороге так удобней, но зачем мне прикидываться мальчиком здесь?
– Потому что ты ведьма и тебя ищут! – напомнил я. – Уже забыла о добрых братьях? А они ничего не забыли!
– Все, кто знал обо мне, – мертвы! А протоколы сгорели! Я видела это собственными глазами!
– Поверь, розыскные листы успели разойтись по герцогству, наверняка их переслали и в империю. И еще остается тот официал-южанин. Если он свяжет тебя с беглой ведьмой, мы хлебнем лиха полной ложкой.
Марта зябко передернула плечами и спросила:
– И долго мне придется скрываться?
– Пока не поступишь в университет. Переход из простецов в ученое сословие все упростит, – ответил я и махнул рукой. – Так что одевайся и марш отсюда!
Девчонка и не подумала послушаться. Она забралась под одеяло и сладко потянулась.
– Меня никто не видел, Филипп, поверь! Ну же! Не будь букой, идем спать!
Я закатил глаза, но все же вернул пистоль к его братцу на табурете и присоединился к Марте. Та немедленно прижалась теплым боком, а после и вовсе закинула на меня ногу и легонько прикусила мочку уха.
– Угомонись! – потребовал я. – Еще не хватало, чтобы служанки начали шептаться о вызове суккуба!
– Постараемся не шуметь, – лукаво улыбнулась девчонка и уселась на меня сверху. – И что хуже – вызвать суккуба или спать со слугой? Как это вообще? Ты обещал рассказать…
Взывать к благоразумию и дальше у меня попросту не хватило духу.
Верно говорят – слаб человек. Ох, слаб…
Марта ушла незадолго до рассвета; когда утром разлепил глаза, настырной девчонки в комнате уже не было. Я еще немного повалялся в кровати, а потом Уве принес таз подогретой воды, пришлось приводить себя в порядок и спускаться в общую залу на завтрак. Маэстро Салазар по обыкновению встречал новый день, пестуя и лелея свою меланхолию. Франсуа де Риш беззлобно подтрунивал над ним, но хмурый Микаэль не обращал на шпильки никакого внимания, сосредоточенно выбирал из омлета куски жареной колбасы и запивал их вином.
