И вместе с тем желтоватые, слегка навыкате глаза супруга Адалинды смотрели для напыщенного франта слишком настороженно и строго, а охрана и вовсе оказалась вышколена наилучшим образом. Дорогу мне тут же заступил молодой человек, его напарник встал сбоку, готовясь пресечь возможный обходной маневр, да еще словно призрачной ладонью по лицу провели – и едва ли столь явное проявление чар было случайной оплошностью, скорее уж намеренной демонстрацией силы.
– Сеньор вон Аухмейн! – окликнул я супруга Адалинды и поднял руку, давая разглядеть служебный перстень. – Магистр вон Черен, Вселенская комиссия. Позвольте вас на пару слов.
Никакого условного знака не последовало, но охранники синхронно расступились, освобождая дорогу. Я поднялся на несколько ступеней, и Сигурд вон Аухмейн без всякого выражения произнес:
– Слушаю вас, магистр.
– Возникла срочная необходимость переговорить с маркизой цу Лидорф, но никак не удается отыскать ее светлость. Возможно, вы сможете помочь…
– Не смогу! – сказал Сигурд, как отрезал.
Я никак не выказал раздражения и усилил напор.
– Дело чрезвычайной важности, у меня на руках предписание о проведении служебной проверки в отношении вашей супруги, хотелось бы покончить с этой неприятной обязанностью в кратчайшие сроки.
Вон Аухмейн поджал губы и резким движением выставил перед собой руку. Я верно истолковал этот жест, выудил сложенный надвое лист с предписанием и протянул его собеседнику. Тот ознакомился с приказом и уточнил:
– Проверка касается дела о похищении девушек?
– Именно так.
Сигурд вернул листок и покачал головой.
– Ничем не могу помочь, магистр. Не готов обсуждать подобные вопросы с посторонними.
Святые небеса! И здесь неудача!
Я мысленно выругался, сказал:
– Очень жаль, – и развернулся, но только шагнул на ступень ниже, как вон Аухмейн вдруг окликнул меня.
– Вы сказали, вон Черен? – уточнил вдруг он.
Я молча кивнул.
– Это ведь за вашего ассистента просила моя дражайшая супруга некоторое время назад? Насколько помню, его держали под арестом за тройное убийство.
И вновь я ответил скупым кивком. Прозвучали слова Сигурда на редкость недобро, да еще он встал на ступень выше, так что наши лица оказались на одном уровне.
– В прошлом году вы встречались с Адалиндой в… – Вон Аухмейн на миг задумался и постучал стеком по носку туфли, силясь вспомнить название города. – В Кларне! Так?
– Мы расследовали там одно запутанное дело, все верно.
Сигурд подался вперед, до предела приблизив свое лицо к моему, и очень негромко, но предельно четко спросил:
– Что случилось в Кларне?
Я едва удержался, чтобы не попятиться, до того неожиданно и угрожающе прозвучал вопрос. Миг собирался с мыслями, затем спокойно ответил:
– Мы разоблачили демонолога из числа школяров. Такое бывает.
О племяннике епископа, древнем фолианте и косоглазом книжнике упоминать не стал, дабы не выдать никаких служебных тайн.
– В запределье демонолога! – прошипел взбешенный собеседник. – Что случилось между вами и Адалиндой?!
– Боюсь, не понимаю, сеньор, – ответил я, нисколько не кривя душой.
– Вы не слишком-то ладили с моей супругой прежде, что изменила встреча в Кларне, магистр? Адалинда ведь неспроста попросила за вашего человека!
Ангелы небесные! Угораздило нарваться на эдакого ревнивца!
Я спокойно выдержал взгляд выпученных глаз Сигурда и нехотя признал, не видя иной возможности выйти из этой неприятной ситуации без ущерба для себя:
– Мы заключили сделку: освобождение маэстро Салазара в обмен на доступ в личную библиотеку епископа Вима. Ее светлость написала вам, тогда я замолвил словечко перед его преосвященством.
– Книги! – с отвращением прошипел вон Аухмейн и слегка подался назад. – Будь они прокляты, эти рассадники скверны!
Я промолчал, ожидая продолжения, и оно не заставило себя ждать.
– Адалинда изменилась после той поездки, – поведал мне Сигурд уже своим обычным голосом, из которого пропали ярость и надрыв. – Стала замкнутой и отстраненной. Мы перестали понимать друг друга. А теперь она и вовсе пропала неведомо куда. Как думаете, магистр, каково это – признаваться постороннему, что понятия не имеешь, где находится твоя собственная жена?
Каково это – признаваться? Так дело именно в возможной огласке, а не в том прискорбном факте, что супруга пропала неведомо куда? Впрочем, мне-то какое дело до их отношений?
– Мои соболезнования, – сказал я, прервав слишком уж затянувшееся молчание.
– Бросьте! – отмахнулся Сигурд и начал спускаться к дожидавшейся его карете. Обещания сообщить, если вдруг появится ясность с местонахождением Адалинды, он дать и не подумал.
Святые небеса! Ну что за невезение! Мало того что придется рыться в грязном белье коллег, так еще и самому из этого неприятного дельца никакой выгоды не извлечь!
Где теперь искать Адалинду? Вот где? И нужно ли вообще это делать? Стоит ли игра свеч – вот в чем вопрос.
3
Прежде чем вернуться в таверну, я решил посетить кафедральный собор и, когда объявил об этом, Микаэль и Марта смерили меня одинаково недоуменными взглядами. Впрочем, столь удивительное единодушие продлилось лишь миг, а потом маэстро Салазар убежал в соседнюю таверну, бросив лошадей на попечение ведьмы.
Я раздал нищим на паперти несколько мелких монеток, купил в церковной лавке пару свечей и прошел в собор. Свечи поставил за упокой Хорхе и моего несчастного братца, понаблюдал немного за их огоньками и двинулся к алтарю. Упорядоченное течение небесного эфира заставило позабыть обо всех тревогах и заботах, и какое-то время я просто медитировал, бездумно глядя на расписанный изображением ангелов небесных потолок. Мне было хорошо. Так хорошо, что я даже остался на вечернюю службу, но ничего нового для себя из проповеди не почерпнул. Священник говорил о близящемся дне Доказательства истины, толковал о духовной близости нам догматиков да вещал о необходимости покарать зловредных язычников Арбеса, которые своим примером смущают умы юнцов и сбивают их с истинного пути.
Все эти речи мне уже доводилось слышать прежде, так что я стряхнул благостную расслабленность и покинул церковь, прежде чем потянулись к выходу прихожане. Тут же к нам с Мартой присоединился маэстро Салазар.
– Хорошо-хорошо! – улыбнулся он, обтирая усы.
В кои-то веки Микаэль пребывал в благодушном расположении духа, а вот Марта буквально дымилась от гнева, считая себя несправедливо ущемленной в правах. Я поспешил пресечь такие настроения в зародыше.
– Он – ассистент, ты – слуга! – напомнил девчонке, и та мигом потупилась и прекратила сверлить маэстро злым взглядом.
