Выехав за ворота, я придержал лошадь и оглядел улицу – та за время нашего отсутствия нисколько не изменилась. Тянулась глухая ограда особняка Вселенской комиссии с одной стороны, теснились друг к другу фасады домов с другой. Разве что из троицы давешних бретеров у коновязи теперь прохаживались только двое.
– Куда дальше? – спросил Микаэль. – Сразу к маркизе или остановимся где-нибудь? Честно говоря, нет желания у ее резиденции отсвечивать. Чревато оно, сам понимаешь.
В этот момент хлопнула входная дверь таверны и на крыльцо выскочил паренек лет двадцати на вид с писарским планшетом на боку. Он шустро скатился по ступеням, пробежал мимо нас и скрылся за воротами «Звездного дома».
Я глянул ему вслед, затем направил лошадь к таверне.
– Уве, Марта, ждите здесь, – попросил, набрасывая поводья на коновязь. – Микаэль, ты со мной.
Таверна «Под свиньей» была излюбленным заведением моих коллег, не важно – местных или приезжих. Там за кружкой пива или стаканом вина обсуждались рабочие вопросы и устраивались неофициальные встречи, а кто-то даже селился в комнатах на втором и третьем этажах. Здесь можно было узнать самые последние новости, слухи и сплетни, и я решил такой возможности не упускать.
Парочка бретеров уставилась на нас с нескрываемым интересом, маэстро Салазар ответил им ослепительной улыбкой и подкрутил ус, а я подавил накатившую невесть с чего неуверенность, толчком распахнул дверь и шагнул через порог. Здоровенный детина, подвизавшийся в заведении вышибалой, моментально высунулся из своего закутка и прорычал:
– Не принимаем! – но тут же разглядел меня и осекся, а при виде Микаэля у него и вовсе нервно дернулся глаз.
– Простите, магистр… – спешно выдохнул громила и спрятался обратно в свою конуру.
Маэстро Салазар с довольным видом хохотнул, а после изрек:
Слава моя быстрее коня,
Бежит впереди, опережая дела!
Только и оставалось, что фыркнуть.
– С твоей стороны чертовски рискованно возвращаться на места былой славы, – сказал я, оглядываясь по сторонам.
Зал был просторным и с высоким потолком, по второму этажу его опоясывала балюстрада. При этом попадавшего через окна с улицы света недоставало, в таверне сгустился полумрак, на нескольких столах даже горели свечи. Народу внутрь набилось с избытком, и далеко не все из присутствующих ели и пили. Кто-то шуршал бумагами, кто-то скрипел пером, в неразборчивый гул сливались негромкие голоса.
– Ренегат, дружище! – Возглас рассек невнятное бормотание, как вспарывает клинок шпаги беззащитную плоть. – Небеса милосердные, вот так встреча!
Высокий блондин немногим старше моих лет картинно раскинул руки и сбежал по лестнице на первый этаж. Пышные рукава его льняной, в бело-голубые полосы рубахи щеголяли декоративными разрезами, копну соломенного цвета волос венчал плоский берет, а короткие штаны, стянутые понизу лентами, едва доходили до середины щиколоток. Один чулок был бежевым, другой – блекло-синим.
Несмотря на внешность записного модника и простоватое выражение лица двигался окликнувший меня сеньор плавно и ловко, будто искусный танцор или опытный боец; под туфлями с щегольски загнутыми носами не скрипнула ни одна ступень. Да бойцом он и был – длинная шпага в потертых ножнах и кинжал не оставляли в этом никаких сомнений. Наброшенную поверх рубахи толстую золотую цепь оттягивал служебный знак магистра-исполняющего Вселенской комиссии по этике.
Маэстро Франсуа Пьер Перрен де Риш лишь внешне казался наивным простаком и человеком не от мира сего; крови он пролил столько, что хватило бы утопить небольшой городок. Мой соотечественник, как он уверял всех и каждого, перебрался на этот берег Рейга, разочаровавшись в политике Сияющих Чертогов, но лично я подозревал, что на родине его ждет не дождется смертный приговор и, наверное, даже не один.
– Блондин! – назвал я Франсуа его бытовавшим среди магистров прозвищем и раскинул руки. – Какими судьбами?!
Мы обнялись и похлопали друг друга по спине. Стали видны белые ниточки искусно заживленных шрамов, разметивших левую скулу и шею Блондина, а потом он углядел моего подручного и в полном восторге заорал:
– Микаэль! Сколько лет, сколько зим!
Они обнялись, и Франсуа немедленно напомнил:
– Хэй, старый пройдоха, ты задолжал мне поединок!
Маэстро Салазар досадливо похлопал себя по боку.
– Увы, не так сразу. Пришлось… расстаться с привычной дагой. Для начала стоит подобрать ей достойную замену.
– Пустяки! – легкомысленно отмахнулся де Риш. – Здесь неподалеку есть оружейная лавка, не поверишь – там приличный выбор клинков рольдских мастеров. Дорого, но они того стоят!
У Микаэля так и загорелись глаза, магистр подметил это и во всю глотку гаркнул:
– Эберт! Тащи сюда мой жакет!
Я покачал головой.
– Франсуа, придержи лошадей. Скажи лучше – это твои головорезы скучают на улице?
– Мои, – подтвердил де Риш и повернулся к сбежавшему по лестнице темноволосому молодому человеку крепкого сложения с жакетом в руках.
– Микаэль, приведи Уве и… Мартина, – попросил я подручного и добавил: – Да! Пусть Уве прихватит саквояж и чехол с мушкетом!
Маэстро Салазар вышел на крыльцо и сразу вернулся обратно, вслед за ним притопали школяр и ведьма. Франсуа смерил их внимательным взглядом, и мне сделалось не по себе. Блондин хоть и смотрел обычно словно сквозь человека, но видел любого насквозь. Большую часть времени он пребывал в легком трансе, контролируя одновременно и реальность, и незримую стихию. Такое мне было не под силу даже в лучшие времена.
– Истинный и ритуалист? – уточнил Франсуа, застегивая крючки жакета. – А что же Хорхе?
– Ему не повезло, – сказал я, не став вдаваться в подробности.
– Жаль, – покачал головой Блондин. – А живоглоты?
С ответом меня опередил маэстро Салазар.
Всяк мнит себя охотником, но небесам видней,
Кому жаркое кушать, кому кормить червей, –
разъяснил он ситуацию в своей извечной манере.
– Угорь наконец подавился куском, который не сумел проглотить? – уточнил магистр-исполняющий, который, кроме Хорхе Кована и Микаэля, остальных моих подручных на дух не переносил.
– Именно так, – кивнул я.
Блондин задумчиво хмыкнул, но тут же выкинул из головы невеселые раздумья и уточнил:
– Так что, Ренегат, украду у тебя Микаэля?
Ничего не ответив, я подступил к магистру и негромко спросил:
– Какие у тебя здесь дела?
Франсуа ответил ослепительной улыбкой.
– Сейчас все узнаешь.
