Нисколько не смущаясь косых взглядов прохожих, маэстро Салазар начал сыпать отборной бранью, но я и не подумал ставить столь бурную реакцию ему в вину. В конце концов, Микаэль больше месяца проторчал в городской тюрьме Риера и не пребывал там до сих пор лишь в силу оказанной мне сеньорой Белладонной услуги. А расположение сильных мира сего – вещь непостоянная…
– Зачем? – спросил маэстро Салазар, понемногу начав успокаиваться.
– Сам виноват, – усмехнулся я. – Кто уверял, что твой арест не случайность, а попытка задержать меня в Риере? Как ни прискорбно это признавать, но ты прав. Таких совпадений не бывает.
Микаэль покрутил ус.
– И что с того?
– Поговорю с Адалиндой, попробую выяснить, кто за всем этим стоит.
– Так ведь она меня в тюрьму и законопатила! – взорвался бретер. – Она это, говорю же!
– Вот видишь!
– Вижу – что? – разозлился Микаэль. – Какой резон ей с нами откровенничать? Она замарана в этом деле по самую маковку!
– В Мархофе мы неплохо поладили, – пожал я плечами. – Попробую договориться. Пойми, Микаэль, Адалинду мог просить об услуге только очень влиятельный человек. Скорее всего – кто-то из руководства Вселенской комиссии. Узнаем кто – обернем это в свою пользу.
– Сдашь его Кабинету бдительности?
– Плохая идея, – вздохнул я. – За такое и головы лишиться недолго. Подобные вещи решаются в узком семейном кругу. Как говорят мои коллеги – кулуарно.
Маэстро Салазар только фыркнул, но отговаривать от поездки в Риер не стал, поскольку прекрасно отдавал себе отчет, в сколь уязвимое положение нас поставило обвинение в убийстве маркиза Альминца. По самому краешку ходим, по самому краешку…
От площади я без особого труда вывел нас к почтовой станции и подготовил для отправки в Ольс увесистый пакет с компроматом на Сильвио де ла Вегу. К портрету южанина и протоколам изъятия вещей присовокупил сопроводительное письмо для архиепископа Фредрика, в котором изложил многочисленные прегрешения официала ордена Герхарда-чудотворца и посоветовал провести собственное расследование, а для начала – попытаться отыскать садовника злодейски убиенного аристократа и некоего карманника, промышлявшего на Грёсгатан. Первый мог опознать Сильвио по рисунку, второй расскажет о приметном золотом перстне. Такого рода улики значили не много, но его высокопреосвященство обладал достаточным влиянием, чтобы раздуть скандал даже на столь шатких основаниях. А если решит положить мое послание под сукно – не беда, второй комплект уже отправлен в Ренмель.
Небольшая месть хоть как-то выправила безнадежно испорченное настроение, так что в гостиницу я вернулся, уже не горя желанием рвать и метать.
– Остаемся на ночь! – объявил я с порога, и Уве не удержался от облегченного вздоха.
Вид у слуги, надо сказать, был пренесчастный. Марта пыталась отпоить страдавшего с похмелья школяра травяными настоями, но особого облегчения они не приносили.
Я подозвал хозяина и после отчаянного торга сбил плату за две комнаты, ужин и завтрак до более-менее приемлемых четырех дюжин крейцеров. Приняв талер, содержатель гостиницы выдал три гроша сдачи, а еще один удержал в счет присмотра за лошадьми, после велел подметавшему пол мальчишке показать наши комнаты. Там я скинул плащ, надел под камзол кольчугу, а поверх затянул перевязь с пистолями. Шпагу бросил на кровать, на поясе оставил только ножны с кинжалом, да еще прихватил с собой магический жезл.
– Все в порядке? – забеспокоилась Марта.
– Пригляди за Уве, на него смотреть больно, – попросил я, надев плащ. Холодно на улице не было, просто требовалось скрыть оружие от любопытных взглядов горожан.
При моем возвращении в зал маэстро Салазар в два длинных глотка осушил кружку, нахлобучил на голову шляпу и поднялся из-за стола.
– Какие планы на вечер? – спросил он уже на улице.
– Сильвио был слишком хорошо осведомлен о моих интересах. Пообщаемся с человеком, который не удержал язык за зубами, – недобро улыбнулся я и посвятил помощника в свой план подкараулить на темной улочке отца Маркуса и хорошенько его расспросить, если придется – то и с пристрастием.
В том же, что именно смотритель библиотеки кафедрального собора разоткровенничался с де ла Вегой или кем-то из его людей, я нисколько не сомневался. Эльза попросту не знала всех подробностей, и даже смотрителя читального зала не было рядом, когда мне в руки попал дореформенный том «Имен всех святых».
Моя задумка Микаэля особо не воодушевила, он поморщился и спросил:
– Убивать будем?
Вопрос был отнюдь не праздным, поскольку сотрудники Вселенской комиссии не имели права ни задерживать священнослужителей, ни даже просто опрашивать их. И если раньше я мог уповать на доброе отношение епископа Вима, то сейчас придется действовать исключительно на свой страх и риск.
– Нет, убивать не будем, – разочаровал я бретера, и тот вопросительно изогнул бровь.
– Не ты ли в пух и прах разругался с епископским викарием, Филипп? – напомнил Микаэль. – Если этот твой книжный червь на нас донесет, будем иметь бледный вид. Сам знаешь – с церковников нам только и остается, что пылинки сдувать!
Я достал один из двух отрезов черной материи и протянул его бретеру.
– Маски, Микаэль. Маски! Говорить будешь сам, меня он точно вспомнит по голосу.
Маэстро Салазар на миг задумался, потом вдруг развернулся и зашагал по улице в обратном направлении. Прежде чем я успел окликнуть его, Микаэль свернул к лестнице винного погреба и скрылся внутри. Пробыл он там недолго и вернулся с глиняной бутылью. При этом пойло выбрал самое дешевое из перегонного, чем заставил меня озадаченно нахмуриться.
– Сам посуди, Филипп, – усмехнулся Микаэль, – а ну как твой Маркус стоящую наводку даст, что тогда? Не бить же почтенного священнослужителя по голове, еще преставится. Напоим до беспамятства! Когда протрезвеет к утру, мы уже из города уедем.
Так и решили поступить.
Прямо у входа в библиотеку кафедрального собора маячить мы не стали, дабы не привлекать внимания караульных. Вместо этого расположились на соседнем перекрестке, откуда прекрасно просматривалась вся улица. Место было проходным, и глаза мы никому не мозолили, разве что Микаэлю с превеликим трудом удавалось сдерживаться, когда его толкали прохожие или требовал убраться с дороги верховой. Да еще он позволял себе сальные шуточки в отношении симпатичных горожанок и не упускал случая потрепать нервы сопровождавшим их кавалерам.
В итоге очень скоро мое терпение иссякло и я велел бретеру скрыться в переулке, а обратно позвал, лишь когда библиотеку покинул высокий сутулый мужчина в короткой накидке и закрывавшей плешь круглой шляпе с широкими полями. Отец Маркус!
Смотритель библиотеки явно направлялся в одну из окрестных таверн пообедать, шагал он уверенно и споро, не глядя по сторонам. Впрочем, волноваться ему и в самом деле было решительно не о чем, поскольку на улицах хватало прохожих и любое наше поползновение просто не могло остаться незамеченным. Конечно, существовала возможность приставить кинжал к боку и завести священника в какой-нибудь глухой переулок, но я идти на подобный риск не собирался. Так что прогулялись впустую.
