Между рынком и городом у них есть небольшая роща из разных деревьев и там стоят несколько шатров. Они их называют юртами, они круглые и сделаны из войлока. Мы с этим евреем встретились в самом большом шатре. Я таких больших шатров никогда не видел: в нем несколько помещений, отгороженных друг от друга ковровыми занавесами очень дорогой работы, и ковры, которыми украшены стены, судя по их виду, намного дороже лучших наших фризских гобеленов. Но никакого оружия я на стенах не видел.
Я хотел взять с собой Берси, Коткеля и одного из гаутов, если вдруг понадобится переводить. Но Наум, который пришел за мной, чтобы вести к приехавшему Софонии, сказал, что переводчик нам не потребуется и что Софония приглашает меня одного. Тогда я не стал брать гаута, но Берси и Коткелю велел следовать за собой. И Наум не стал возражать.
Однако в шатер я вошел один, то есть вдвоем с Наумом, а Берси с Коткелем остались у входа. Никакой охраны в их роще я не заметил.
Лавок у них нет. Они сидят на коврах, которые стелют на пол, и едят с маленьких столов, которые ставят перед собой. Меня сразу же усадили за такой стол и стали угощать. Нашего пива, ни простого, ни медового, они не употребляют, а вместо него пьют виноградную брагу. Я забыл, как она называется. Но его пьют народы, которые живут вдоль Западного пути. Ты, Хельги, там долго и далеко плавал. Не подскажешь?
– «Вино». Это питье называется вином. Оно очень вкусное и дорого ценится западными викингами, – сказал Хельги и учтиво улыбнулся своему старшему названному брату.
– Наверно, вкусное для тех, кто к нему привык. Но мне оно не пришлось по вкусу, – ответил Эйнар. – И еда мне их не понравилась. Но бочонок черной рыбьей икры они мне подарили, и я привез его вам, чтобы вы попробовали. Гауты меня заверили, что если бочонок наглухо закрыт, еда не испортится.
– Раз наш хевдинг привез, надо есть и благодарить его, – решил подать голос Логи Финн, сидевший по правую руку от Эйнара, и зачерпнул себе черных шариков. Но никто не поддержал его и к икре не притронулся. А Эйнар усмехнулся и продолжал рассказ:
– Я был один. А со стороны евреев – они себя так называют и я их буду так называть, – с их стороны были Софония, Наум и человек по имени Авдий. Я, Софония, Наум сидели за столом, ели и пили, а Авдий сидел в стороне от нас и все время записывал.
Софония задавал мне вопросы и внимательно слушал, склонив голову. Когда же я отвечал на три, нет, на четыре его вопроса, он поднял на меня глаза и смотрел так пристально, как у нас не принято смотреть в лицо гостю.
Вопросы были такие. Он спросил, не швед ли я и много ли среди нас шведов. Мне показалось, что лучше будет ответить, что свеев среди нас человека два-три, не больше. Ну, а сам-то я дан и говорил об этом Науму.
Потом он спросил, сколько викингов находятся под моим началом. Я ему объяснил, что мы не викинги, а веринги, и в чем между нами различие; что у нас нет и не может быть конунга, а всеми людьми командуют три брата-хевдинга, у каждого из которых есть своя дружина. Сколько нас, я не сказал. И тогда он снова спросил, не сводя с меня глаз: «сколько вас»? Мне показалось, что правильнее будет увеличить наше число, и я ответил: три сотни, но можем быстро призвать на помощь целое войско.
Затем он поинтересовался, что нас связывает с росами, которые промышляют на Восточном море, и с русами, которые живут в Кенугарде – так он назвал этот город, а не Куяба, как его называют в Булгаре, и не Киова, как зовут его русы. Я ответил, что с росами нас ничего не связывает и мы с ними сражаемся, когда они к нам задираются. А с русами из Кенугарда мы впервые встретились здесь, в Булгаре, и если бы не помощь Наума, которому мы выражаем свою благодарность, не знаю, чем бы закончилась эта первая встреча. Мне показалось, что надо сослаться на Наума, и, похоже, я правильно сделал, потому что взгляд у Софонии потеплел.
И еще внимательнее стали его глаза, когда он спросил меня о том, каким богам мы поклоняемся. Я ответил, что у нас много богов, но особо мы чтим Одина, Тора и Фрейра, а также Ньерда, потому что нам часто приходится плавать. И он быстро спросил: нет ли среди наших богов бога по имени Кристур. И я так же быстро ему ответил, что это не наш бог, хотя нам известно, что ему поклоняются франки и другие народы, которые живут на Западном пути. И после этого моего ответа он перестал на меня пристально смотреть. А Авдий, третий из евреев, все мои ответы быстро записывал, но я не мог рассмотреть, каким письмом.
Да, я забыл сказать, что этот Софония говорит на нашем языке лучше, чем Наум, и хотя иногда коверкает некоторые слова, но его речь льется, как у некоторых наших лагманов. В этом я особенно убедился, когда он перестал задавать мне вопросы и, глядя куда-то вверх, стал произносить речь. Я до сих пор не понимаю, зачем он так передо мной старался, потому что мы уже кончили есть, а он говорил и говорил. И я все, что он мне рассказывал, понятное дело, не запомнил. И не смогу рассказать так красиво, как он рассказывал. Но самое главное постараюсь вам передать.
Начал он с того, что несколько десятков лет назад люди знающие путь – так он выразился: слодвитандир – под водительством мудрого Обадии, который боялся бога и любил закон, – я стараюсь говорить так, как он говорил, где мне удалось запомнить, – знающие путь с Обадией во главе взяли власть в Земле Хазар и стали там управлять. Обадия стал конунгом – он его назвал пех, – но прежнего конунга – он назвал его каган – они не убили и не прогнали, а заперли в крепости и раз в год показывают народу, чтобы люди не волновались.
По словам Софонии, они захватили власть по трем причинам. Первая. Евреи – народ правильный, а хазары – неправильные. Евреи чтят единственного могущественного бога, который управляет всем на земле, хазары же в слепоте своей кланяются либо пустому небу, либо многим богам, которые на самом деле не боги, а демоны… Вторая причина: евреи – люди знающие, хазары – не знающие, потому что писать и читать не могут, книг не имеют, торговать не умеют. И третья причина: евреи – народ чистый, потому что не смешиваются с другими народами и охраняют чистоту крови, хазары же – тут даже нельзя точно сказать, кто они такие, потому что настоящих хазар среди них мало и все они даже не бонды, а жалкие поденщики, и управляли ими и воевали за них разные народы, перемешанные между собой, как рыбы в похлебке; в этом вареве кого только не выловишь. И он, Софония, принялся перечислять мне эти народы, но я их даже не пытался запомнить. Я запомнил только, что они «неправильные», «незнающие» и «нечистые». И потому боги от них отвернулись. Вернее, как сказал Софония, единственный бог велел взять власть в этой богатой стране народу правильному, знающему и чистому. И мудрый Обадия это сделал, остановил войны и стал развивать торговлю.
Тут Софония, бросив на меня быстрый взгляд, пояснил, что евреи вовсе не заставляют своих подчиненных поклоняться их единственному богу. Пусть каждый народ верит тем богам или тому своему богу, до которого он дорос, – Софония именно так выразился. Но, продолжал еврей, все люди и народы, живущие в Земле Хазар, должны понимать, что если они делают зло знающим путь и их правительству, то они делают зло единому богу, оскорбляют его и заслуживают смерти.
