«А вот я и мои братья посмотрим, чья она на самом деле», – сказал я.
Лисьеглазый ответил: «Я тебе сказал, чья она. Вниз тебя никто не пропустит. Так что побыстрее продавай товар Бэру и не мути воду».
Тут Берси вспомнил пословицу и сказал: «Лисе не понять волка».
Кривоногий велел перевести его слова и ответил: «Да, волчьи шкуры здесь не в ходу. У самих много волков».
Наш разговор на этом закончился.
Мы вернулись на пристань и расположились на ночлег.
– На следующее утро меня разбудили крики и хохот, – продолжал рассказывать Эйнар. – Я вышел из шатра на корму и увидел, что напротив наших кораблей на пригорке расположились люди – мужчины и женщины. Мне сказали, что это русы. Их лодки стояли вдалеке от нас, но они уселись и разлеглись напротив наших двух судов. Мужчин было под две дюжины, а женщин пять или шесть. Все были пьяные. Они были так пестро одеты, что в глазах рябило. Один из них, высокий детина в меховой шапке, в кольчуге на голое тело, спустил с себя штаны, усадил на колени женщину, задрал ей платье и у всех на глазах делал с ней то, что люди обычно делают за занавеской в спальной нише. Он ухал, как филин, она скулила, как собачонка, а другие вокруг хохотали, ругались и пили брагу, которую им подливали другие женщины. Все были при оружии. Один из них сидел на лавке напротив моих сходней. Судя по золотой шейной гривне с молоточками Тора, по длинному шелковому плащу, вышитому золотом и сверху донизу усеянному золотыми пуговицами, этот рус был среди них главным. Он пялился на меня, а потом крикнул:
«Чего уставился?»
Я, понятное дело, не стал ему отвечать. И тогда он снова крикнул, потому что спокойно говорить при том шуме, который они издавали, было невозможно:
«У нас этой ночью умер товарищ. Мы тяжко скорбим. А это его несчастная жена». И он указал на женщину, которая скулила на коленях у руса в мохнатой шапке.
Я молчал, а он продолжал кричать:
«Она решила последовать за мужем. И мы по очереди утешаем ее напоследок. Ты не хочешь тоже доставить ей удовольствие?»
Вместо меня ему ответил хохот его пьяного сброда. А я подозвал Логи – он был ближе других ко мне. Я велел ему разбудить Берси – тот обычно спит, как медведь в берлоге, – и передать всем, чтобы никто схватку не начинал, а если до нее дойдет, стараться русов не убивать и не отрубать у них ни ног, ни рук.
Логи бросился выполнять команду. А рус, когда хохот затих, крикнул:
«Ты, кажется, нами брезгуешь?» Судя по его выговору, он либо был шведом, либо долго жил среди них.
Не дождавшись от меня ответа, рус встал со скамьи и крикнул:
«Ну, если не хочешь, не надо. Но девок мы у тебя позаимствуем. Мы их тебе вернем, когда ими попользуемся. Клянусь…» И он произнес такую ругательную клятву, которую я повторить не решусь.
Я молчал, осматривая окрестности. Ни со стороны рынка, ни со стороны города никто пока не показался. Вокруг нас стояло много кораблей, корабельщики не сходили на землю; отсиживались в своих лодках и старались не смотреть в нашу сторону. На нескольких кораблях, я видел, приготовили шесты, вставили весла и готовы были быстро отплыть.
Русу тем временем поднесли остроконечный шлем и тяжелый круглый щит; он состоял из четырех разноцветных кусков, скрепленных посередине железным набалдашником.
«Раз он молчит, значит – согласен», – сказал предводитель русов, надел шлем, взял щит и направился в сторону нашей лодьи, а за ним повскакали, подхватили оружие и побежали другие.
Лодья была вся покрыта шатрами, и русы не могли видеть, что там нет девиц, которых я ночью, как самый ценный товар, велел перевести на Малого Волка. Лодью охраняли гауты, а из наших два Кабана, Глам, Храфн и Ульв. Во главе их я поставил Берси Сильного.
Когда русы приблизились, из-за мачты Волка раздался страшный рев Торлака. Это был сигнал к построению. Русы опешили, не понимая, откуда рев исходит, а Берси со своими людьми тем временем спрыгнули с лодьи на берег. У Берси в руках была Великанша, которую он легко перебрасывал из руки в руку, будто она была женским топориком. Грим Копченый и Свейн Рыло свои секиры держали на плече, но лица у них были угрожающими, к тому же Свейн еще и лязгал своими клыками. У Храфна было два копья, два меча – у Глама, у Ульва – меч и щит на правой руке. Но русов было заметно больше числом, и они готовы были сражаться. Их смущало лишь то, что они не могли определить, откуда донесся крик Торлака.
Тут я подал сигнал, и с Волка по трапу стали сбегать Бьерн Краснощекий, Кетиль Немытый и Коткель Одним Ударом. Логи, Сигват и Рэв остались охранять девиц. Я стоял на корме и командовал.
Первым, однако, с Волка сбежал Торлак Ревун и снова так заревел, что у меня заложило левое ухо. Теперь русы видели, кто так страшно ревет, и разделились на два отряда, в каждом из которых было человек по десять. Их главный – тот, который ко мне обращался, – вынул из ножен меч и пошел в мою сторону. Но раньше него к нашим сходням подбежал тот рус, который развлекался с девицей. Он ее сбросил с колен, поднял с земли боевой топор и, не потрудившись надеть штаны, кинулся на Торлака. А тот, кувырнувшись вперед, схватил руса за ноги, так что голозадый перелетел через Ревуна и упал в ноги Кетилю, который ударил его ногой между лопаток, и рус больше не двигался.
Но двигались другие. И началась потасовка, которую я битвой не назову, потому что наши люди, как я им велел, не рубили и не кололи. Глам так ловко вращал мечами, что к нему никто не мог подступиться. Берси и Кабаны отбивали удары секирами, но сами ударов не наносили. Ульв Однорукий рубил только древки от копий и одного руса ударил плашмя по щеке; он ведь левша, и его удары всегда неожиданные.
Хуже пришлось тем, кто дрался у Волка. Их было четверо против десяти, и среди этой десятки был их предводитель. И хотя Кетиль Немытый исхитрился и своим боевым топором разломал ему щит, так что выскочили из обода все четыре разноцветных куска, но русу подали новый щит и он своим длинным мечом умело работал, поранив Бьерна и едва не убив Коткеля. Пришлось мне спрыгнуть с кормы и ударом щита свалить руса.
Тут я услышал гортанные крики и увидел, что к нам скачут люди на лошадях. Их было много, несколько дюжин, они были в шлемах, кольчугах, при полном вооружении: с копьями, мечами и луками. Судя по тому, как они ловко управляли лошадьми, это были булгары или какие-то родственные им воины. Я ожидал их появления, но прозевал, следя за дракой с русами. Они окружили нас, и один из них, похоже, их главный, велел прекратить схватку. Он плохо говорил на нашем языке, но было понятно, чего он требует.
Русы тут же ему подчинились и, подобрав нескольких покалеченных, отправились к своим кораблям. Нам же булгарин велел сложить на землю оружие и отойти к кромке воды. Я возразил, что драку начали русы и мне непонятно, почему у них не отобрали оружие, а у нас хотят отобрать. В ответ на это они еще теснее сомкнули кольцо вокруг нас. И главарь их сказал: «Драку начали вы. Они защищались».
