– Не много. Но я хорошо помню это время, – откликнулся Ведущий.
– Видели фильм «Бригада»?
– Кто же его не видел!
– Ну так почти то же самое творилось на Западном пути и подробно описано в анналах. Вот вам пример: Некто Хрольф, датчанин по происхождению, которого французы прозвали Роллоном, со своей братвой несколько раз наезжал на Париж. Пока французский король – если мне не изменяет память, Карл Простоватый – не забил с ним стрелку и не предложил: «Скоро грабить тебе будет нечего, ты уже все, что мог, у меня отнял. Ты лучше крышуй меня и защищай от других норманнских братков. А я за это дам тебе землю и буду отстегивать по правильным понятиям». «Базара нет», – ответил Роллон, осел в нижнем течении Сены и стал защищать Париж и округу от разного рода гастролеров и беспредельщиков. Братки его взяли в жены местных французских телок – викинги, как известно, жен с собой не возили. Дети их, понятное дело, говорили на двух языках, а внуки уже были французами, виноват, нормандцами. Пра-пра-пра-правнуком Роллона стал герцог нормандский Гийом Ублюдок. В 1066 году он пересек Ла-Манш и вошел в мировую историю как Вильгельм Завоеватель… Такой вот исторический факт позвольте предложить вашему вниманию! Истины ради вынужден, правда, признаться, что договор между датчанином и французом состоялся в начале десятого века. Но смею вас заверить, что и во второй половине девятого века мы без труда отыщем образчики подобных Призваний.
– А теперь, внимание, диалектический синтез и аналитический вывод! – воскликнул Сенявин и, поднимая правый указательный палец, сначала потряс им, а затем соединил его с левым перстом. – Скажите на милость, господа… нет, лучше, товарищи-антинорманнисты: учитывая, что по Западному и Восточному путям плавали люди одного и того же языка, датского, почему вы считаете, что на нашем, Восточном, пути события развивались принципиально иным образом, чем на Западном? Они так же наезжали и грабили, отчего местные жители прозвали их «варягами», то есть «ворюгами». Пока однажды… Как там у Нестора? «В год восемьсот шестьдесят второй сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”… Какой уж тут порядок, когда на тебя беспрестанно наезжают и грабят?!.. Спрошу и вас, уважаемые господа-норманнисты: почему в рядах норманнов – на Восточном пути главным образом шведов – нам с вами не увидеть разных «тистелей-мистелей», то есть западных славян, а также балтов и эстов? Древние саги нам это вполне позволяют. С начала девятого века разные южные и восточные балтийцы были в частых бандитских союзах со шведами и с теми, кто потом станет норвежцами.
Тут Профессор к двум указательным пальцам присоединил средний палец правой руки, так что пальцев стало не два, а три.
– Неважно, друзья мои, кем эти Тистель, Мистель и Кистель были по национальности! – резюмировал Андрей Владимирович. – Мы этого никогда не узнаем. И никакие новейшие генетические розыски нам тут не помогут. Важно, что в этих русах или росах, которые сначала грабили, а затем воцарились, вокняжились на будущей Новгородчине, доминировала норманнская кровь. И почему бы из уважения к нашей ранней историографии не допустить, что эти три первоправителя были братьями и звали их Рюрик, Синеус и Трувор? И первый из них, Рюрик, согласно одному летописному своду, правил семнадцать лет, а в восемьсот семьдесят девятом году умер в Кореле, то бишь в нынешнем Приозерске. И, стало быть, запросто мог стоять там, где мы сейчас с вами стоим. Потому что отсюда до Приозерска рукой подать. И никакого особого воображения тут не требуется.
Профессор умолк и оглядел тех, кто стоял рядом с ним.
Теперь на него все смотрели. Восхищенно – Ведущий. Митя смотрел ему в переносицу, тем самым прилипчивым взглядом, которым он в конце рыбалки неприятно как бы ощупывал лицо Андрея Владимировича. Петрович стремительно переводил глаза с Сенявина на Митю и обратно, как это делает хоккейный болельщик в напряженный момент у ворот.
Первым голос подал Ведущий:
– Страшная сила – логика!
Следом заговорил Митя:
– На самом деле, слово «варяги» произошло не от слова «вор», а от слова «веринги». Они себя так называли.
Профессор огладил бороду и решил не комментировать.
– Раз они называли себя верингами, они не были братьями. Они были побратимами, – изрек Митя и грустно добавил: – Я тоже сначала думал, что они братья. Но потом понял, что это не так.
«Он больной. С ним лучше не спорить», – подумалось Профессору.
– Ах вот как! – участливо воскликнул Сенявин и подмигнул Ведущему.
А Митя продолжал:
– Рюрик, Трувор, Синеус – это на самом деле не их настоящие имена.
– Ну да, ну да, – поспешно согласился Профессор и снова подмигнул Труллю.
– Но мне уже давно ясно, – продолжал говорить Митя, – что тот, кого мы привыкли называть Рюриком, по отцу, скорее, был шведом, а по матери – бодричем, или ободритом. Синеус, похоже, был датчанином. Трувор, наверно, – норвежец. Хотя вы правильно заметили: Норвегии тогда еще не было.
Чувствуя, что он может не удержаться от смеха, Профессор предложил:
– Не пора ли нам в обратный путь, господа?
Никто не стал возражать.
Как только сошли с холма, Митя снова стал кашлять и хвататься за спину, а у Профессора перестало давить на уши.
Теперь и Драйвер, и Ведущий шли рядом с Митей, и шли медленно. Профессор ненавидел медленную ходьбу – именно ненавидел; то есть когда рядом с ним люди медленно шли, он начинал раздражаться и постепенно начинал их ненавидеть. Но уйти вперед, бросив компанию, было неудобно. Поэтому Сенявин шел чуть впереди, периодически полуоборачиваясь, чтобы не вырваться слишком вперед. И постоянно чувствовал, что кто-то будто прикасается к нему сзади, то ли гладит, то ли щекочет по шее. И когда полуоборачивался, всякий раз замечал, что Митя смотрит ему в спину.
Шли молча. Пока не дошли до моста через реку.
Тут Профессор замедлил шаг, и когда троица его догнала, резко обернулся и, глядя на Митю, игриво спросил:
– А все-таки кто вы, Дмитрий… Аркадьевич?
Митя тоже остановился, а вместе с ним – Ведущий и Драйвер.
Митя ответил не сразу. Некоторое время он молчал и смотрел на Профессора. Но не так, как раньше, – ощупывая или мимо. В этот раз он смотрел в лицо Андрею Владимировичу, как обыкновенно глядят друг на друга знакомые люди.
Глаза у Мити теперь были почти прозрачными.
– Ну я вот – историк. Саша… Александр – телеведущий. А вы кто?.. Ради бога, простите! – тут же воскликнул Сенявин и замахал руками перед лицом, будто пытался избавиться от Митиного взгляда. – Теперь, когда мы вместе с вами и ночь провели в соседних комнатах, и рыбу в одной лодке ловили, и в баню скоро пойдем, если нас в очередной раз не обманут… Может быть, все-таки снизойдете до нас и сообщите, кто вы по жизни, как сейчас говорят?
