Первым нарушил молчание Митя. Он вдруг широко раскрыл ставшие вновь почти прозрачными глаза и чуть ли не радостно воскликнул:
– Ушел!
И сразу отморозились три его напарника. Ведущий резко замотал из стороны в сторону головой. Драйвер отпустил руль и обеими руками схватился за лицо. А Профессор, не вынимая из воды воблера, швырнул на сиденье спиннинг и, сжав кулаки, принялся восклицать, не в гневе – в отчаянии:
– Совсем, что ли, обалдели?! Какого черта! Ну, я не знаю! Кто вас просил?! Кто же так делает?!
Тут Митя будто бы понял, что совершил нечто нехорошее. Он опустил подсачек, несколько раз моргнул, виновато улыбнулся и почти прошептал:
– Я просто хотел помочь.
Ведущий продолжал мотать головой. Драйвер по-прежнему закрывал лицо руками. Профессор же, не разжимая кулаков, уже гневно повторил те же пять фраз, которые он только что произнес, но в иной последовательности:
– Ну, кто же так делает?! Кто вас просил?! Какого дьявола! Я прямо не знаю. Совсем, что ли… – Слово «обалдели» он на этот раз опустил.
Митино лицо стало еще более виноватым, почти страдальческим.
– Мне тоже захотелось участвовать, – чуть громче произнес он. – Я никогда не держал в руках эту штуку. Простите, пожалуйста.
Ведущий перестал качать головой и отвернулся в сторону озера. Петрович опустил руки на руль и забарабанил по нему пальцами. Профессор разжал кулаки и из пяти фраз повторил только две, глухо и безысходно:
– Нет, я не знаю. Кто вас просил?!
– Я испугался, – признался Сокольцев. – Я увидел, что рыба идет к мотору. И решил отогнать ее в сторону, чтобы леска не запуталась в винте… Я что-то неправильно сделал?
Предусмотрительно отвернувшийся в сторону озера Ведущий все-таки не выдержал и затряс плечами, сдерживая душивший его хохот. Драйвер, наоборот, развернулся в сторону неудачливых рыболовов и, похоже, готовился что-то произнести. Но Митя как раз в это время закашлялся, простонал и схватился обеими руками за поясницу.
Когда Митя перестал кашлять, Драйвер объявил:
– Ну, бывает, ребята!.. Первый раз в жизни человек работает с подсаком… Все мы когда-то начинали. Всем надо учиться!
– Я только не понимаю, зачем надо учиться на мне?! – недобро вырвалось у Профессора.
– Но вы ведь учитель, – ласково вступил в разговор Ведущий, перестав сотрясаться плечами и оборачиваясь к Сенявину. – Вы, можно сказать, созданы для того, чтобы именно на вас люди учились.
Андрей Владимирович принялся разглаживать усы и бороду, так, чтобы руки у него постоянно прикрывали рот и ничего непреднамеренного с его губ не слетело. Несколько раз энергично огладив свои сочные черные усы и живописную бородку, Сенявин, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, направился к шкафчику, в котором помещалось спиртное, распахнул дверцу, откупорил початую бутылку с армянским, налил себе почти полный бокал коньяка и удалился на нос лодки, где сел на скамью спиной к рулевой площадке и ко всем своим спутникам.
Петрович сначала поместил в люк с водой пойманного Труллем лосося.
Затем смотал снасть, с которой лосось был упущен.
Потом вернулся к штурвалу и увеличил обороты мотора.
Митя изредка отрывисто кашлял.
И после каждого его кашля Профессор коротко пригубливал из бокала.
Глава десятая
Эйнарсага (продолжение)
LXVII
Из Финнмарка Эйнар со своими людьми переселился на юг, но не в Страну Квенов, а в Балагардссиду, на берег Залива Финнов или Залива Эстов – его по-разному называют, в зависимости от того, с какой стороны этого залива живут. Место, в котором он обосновался, финны называют Порво, а шведы – Борго. Там течет река Порвойоки. Весной на ее западном берегу одуванчики быстро становятся белыми и облетают, а на восточном берегу долго остаются желтыми и семян не дают.
Очень скоро Эйнар Себезакон стал первым человеком в округе и самым богатым в Стране Финнов. Основное его богатство составляли олени. У него было шестьсот прирученных оленей, которых в этих краях называют «храна». Были еще несколько десятков «стэлхрана» – оленей для заманивания, которые очень ценятся у финнов, так как с их помощью они заманивают диких оленей. Оленей своих Эйнар содержал на севере, на границе Финнланда и Финнмарка; там были их пастбища и много людей охраны, состоявшей из финнов и квенов. А в Порво у Эйнара было сорок голов быков и коров, тридцать овец и двадцать свиней. Лошадей он держал главным образом для пахоты.
Корабельный мастер Сигват Обидчивый построил для Эйнара боевой корабль на двадцать гребцов. Нос и корма у него были обиты толстыми железными листами, доходящими до воды. Борта были ниже, чем обычно, выкрашены в яркие краски и украшены изображениями из золота и серебра. На верхушке мачты сидели позолоченные вороны, которые, поворачиваясь, указывали направление ветра. Парус был белый, как снег, и на нем были красные и синие полосы. Надстройка на корме была значительно выше, чем у других кораблей. Доски настила – добротные. Шатер – черного цвета, из толстого и дорогого сукна. Все канаты – из моржовой кожи. Корабль назвали Волком, потому что его носовой штевень украшала золоченая волчья голова. Волк этот был очень быстрым и маневренным, каких не много в Восточном море, и еще меньше в Заливе Финнов.
На Волке Эйнар плавал по Восточному морю и его заливам, а на север ходил на лойвах, поднимаясь вверх по реке Порвойоки до озера Лахти, а оттуда – в другие озера и реки, с волоками и без волоков.
Одевался Эйнар под стать своему богатству и своему кораблю. Одежды на нем были из самой дорогой ткани, которую только можно было достать на рынках в Балагардссиде или на Эйсюсле, почти все черного цвета. Гривны, обручья, кольца, фибулы и пуговицы – золотые и полновесные. Лишь на левой руке он носил медное запястье, то самое, которое привез из Бьярмии и которое никогда не снимал.
LXVIII
В Балагардссиде Эйнару Себезакону стали служить новые люди.
К трем берсеркам, которые пришли с ним из Финнмарка – Берси Сильному, Гриму Копченому и Свейну Рыло, – прибавились еще пять берсерков.
Первого звали Бьерн Краснощекий. Как и Берси Сильный, он был медвежьим берсерком. Это был человек высокого роста и крепкого сложения, с рыжей бородой, с темными густыми бровями и смотрел он очень неласково. Краснощеким его прозвали за то, что, когда он за один раз убивал несколько людей, лицо у него краснело. Он был свеем, или шведом, как теперь говорят.
Второй тоже был медвежьим берсерком. Звали его Торлак Ревун. Он был невысокого роста, но во время боя так громко и страшно ревел, что у его соратников, которые сражались поблизости от него, иногда закладывало уши, а многие враги пугались и бежали от одного его рева. Про него говорили, что он перед боем жует какие-то то ли грибы, то ли травы, отчего впадает в неистовство и, если ему дать секиру наподобие Злой Великанши – такая секира была у Берси Сильного и обычный человек с трудом мог оторвать ее от земли, – то он, с виду невзрачный Торлак, этой громадной и тяжелой секирой будет легко размахивать. Не говорится, из каких краев был Торлак Ревун. Сейчас бы его назвали норвежцем.
