Тогда Хорик стал расспрашивать племянника о том, как он жил все эти годы. Но Эйнар ничего путного о себе ему не поведал.
После этого Хорик предложил Эйнару вместе с ним вернуться в Данию. Дядя сообщил племяннику, что хутор, на котором оба они когда-то появились на свет, теперь принадлежит ему, Хорику, как брату владельца, но если вернется Эйнар, сын покойного, Хорик уступит ему половину, а может и весь хутор отдать, так как у него, у Хорика, есть два других владения, одно неподалеку от Хедебю, другое в Роскилле на острове Зеландия.
Эйнар поблагодарил Хорика, но сказал, что сейчас у него много работы у хердов. Чем он тут занят, Эйнар, однако, не сообщил, как ни старался об этом проведать Хорик.
На прощание дядя подарил племяннику упряжь, которую изготовил Квельдэйнар.
XXX
На следующее утро Эйнар взял лодку, переправился на один из небольших островов посреди Медвежьего фьорда, отыскал среди деревьев широкий плоский камень и принес на нем поминальную жертву своей матери, Бере.
После этого он вернулся к лодке и уже собирался отплыть, но передумал, нашел на берегу другой плоский камень и принес на нем жертву отцу, Квельдэйнару.
Когда потом он поплыл обратно, показалось ему, что посреди фьорда прямо на воде стоит стул, на нем сидит пожилой человек с длинными белыми волосами и играет на арфе.
Вернувшись домой и встретив во дворе Торгрима, Эйнар сказал:
Горькие дни потянулись
Под пологом гор
Для Эйнара сына.
– Никак стихами заговорил? – удивился хозяин.
– Разве это стихи? – ответил Эйнар.
Как-то раз осенью, когда еще не выпал снег, поднялась вьюга. Эйнар вышел из дома и сказал:
Снежит среди лета.
Мы, как финны, ланей,
Лакомых до лыка,
Оставили в стойлах.
Хильдигунн, хозяйка, которая это слышала, воскликнула:
– Как красиво!
– Вот отец мой – тот действительно красиво слагал, – ответил Эйнар.
Торгрим и Хильдигунн еще сильнее привязались к Эйнару, узнав, что их управляющий еще и скальд.
XXXI
Эйнар прожил в Осейре еще одну зиму и одну весну.
А летом ему от рыбаков стало известно, что прошедшей зимой в Арне какие-то агдирцы разыскивали чернобородого и светловолосого человека по имени Храпп. И, судя по всему, такого же человека ищут теперь в Бьергюне люди из Рогаланда.
Как только Эйнар об этом узнал, он покинул Осейр. Меньше всего ему хотелось подвергать опасности Торгрима и Хильдигунн.
XXXII
На корабле трендов Эйнар отправился в Трандхейм.
Ветер им благоприятствовал, ночи были светлыми, и они плыли на север вдоль берега днем и ночью, редко причаливая на стоянки.
Лишь один раз поднялась буря, и корабль стал давать течь. Тогда на морских кораблях не было желобов для откачки воды и воду черпали бадьями или кадками. Эйнар спустился на днище и черпал воду бадьей, а двое моряков поднимали и сливали воду. За этим занятием Эйнар сказал такую вису:
Весело бывает
Спорить с бурей в море,
Ветры парус вздутый,
Разъярясь, терзают.
И тут же сверху услышал в ответ:
Мчится конь кормила.
Пусть кипят под килем
Волны. Пенным этим долом
Мы ладью гоняем.
Эйнар поднял голову и увидел, что бадью тянет молодой человек, которого все звали Торбьерн.
– Я не знал, что ты умеешь слагать стихи, – сказал Эйнар.
– А я не знал, что ты тоже скальд, – сказал Торбьерн.
С тех пор они делились пищей и иногда, чтобы скоротать время и развлечь спутников, обменивались стихами: обычно Эйнар начинал вису, а Торбьерн ловко подхватывал и искусно завершал.
XXXIII
Ярлом в Трандхейме был тогда Грьотгард сын Хакона. Усадьба его была в Ирьяре. У Грьотгарда был сын по имени Хакон. В ту пору ему было семнадцать лет. Через некоторое время у него родится дочь по имени Аса, та самая, которая станет потом женой Харальда Прекрасноволосого.
Когда Эйнар и Торбьерн приплыли в Трандхейм, Торбьерн предложил:
– Ты – скальд и я – скальд. Наймемся на службу к ярлу Грьотгарду. Мне говорили, что у него в дружине нет скальдов.
– Я уже был однажды на службе у конунга. С меня хватит, – ответил Эйнар.
На прощание Торбьерн произнес такую вису:
Светлые завидят
Из окон нас жены,
Как, пыля, протопчем
К Грьотгарду дорогу.
Скакунов ретивых
Пустим вскачь, пусть слуха
Дев их бег достигнет
В дальних домах, добрых.
Эйнар усмехнулся и сказал:
– Здесь и лошади не найдешь.
– У настоящего скальда всегда есть лошади, – ответил Торбьерн.
Пройдет время, и этот попутчик Эйнара станет любимым скальдом Харальда Прекрасноволосого, Торбьерном Хорнклови. Саги о нем будут рассказывать.
XXXIV
Эйнар обошел восточное побережье Трандфьорда, от Ирьяра до окрестностей Стиклестадира. Ему приглянулось место под названием Винге, и он там решил поселиться. Он теперь жил под своим настоящим именем.
В Винге жил человек по имени Асбьерн. У него было хорошее хозяйство. Эйнар арендовал у него луг с хижиной. Хижина была тесной, ее крыша держалась на одной только балке, которая лежала на стенах, и концы балки выдавались наружу. Крыша состояла из одного слоя дерна, и он еще не сросся.
Эйнар приобрел телят и козлят и стал за ними ухаживать. Он так хорошо за ними смотрел, что все животные пережили зиму, и можно был подумать, что, как говорится, у каждого прямо по две головы. У других жителей Винге, однако, тогда погибло много скота, у Асбьерна в том числе. Зима выдалась суровой.
Жену Асбьерна звали Асгерд. Она была женщиной красивой, сладкоречивой, но завистливой и капризной. Она беспрестанно требовала от мужа то, что случалось ей видеть у соседей.
Однажды – это было до приезда Эйнара в Трандхейм – Асгерд попросила Асбьерна купить ей какие-то украшения. Асбьерн ответил, что она давно уже не знает меры. Асгерд обругала мужа, а тот не сдержался и ударил жену по щеке. Он был человеком вспыльчивым. Тогда Асгерд сказала Асбьерну:
