— Молодец. Скажи мне, какое у них снаряжение.
— Бластеры. Взрывчатка. — Виквай широко развел руки. — Большая пушка. У них броня с ножами в перчатках.
— Опиши.
— Как твоя.
— Что значит — как моя?
Гута-Ней указал на голову и изобразил пальцами Т-образный визор:
— Твой шлем.
В это верилось с трудом. Гута-Ней был косноязычным дикарем, но в его описании не было никакой неоднозначности.
— Ты хочешь сказать, что они носят… мандалорские доспехи?
— Да. Точно.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Что-нибудь еще? — Хокан сам не понимал, почему ожидал от этого животного точной оценки увиденного. — Что-нибудь необычное?
Гута-Ней задумался над вопросом, как будто от ответа зависела его жизнь. Он ошибался — в любом случае Хокан собирался убить его.
— Они одинаковые.
— Одеты в форму, что ли?
— Нет, сами. Одинаковые лица.
Дети способны запоминать детали с безошибочной точностью, и глупые взрослые тоже. Гута-Ней описывал то, о чем рассказывала доктор Утан: солдат, идентичных солдат, бездумно послушных солдат. Клонов.
Хокан не мог поверить, что солдаты-клоны способны работать так ловко. А единственное оружие, которое могло оказаться действенным против них, было недоступно, потому что в нынешнем виде могло убить всех, включая Утан и ее группу.
Но их, наверное, всего восемь. А у него — почти сотня дроидов. И оружие.
— Хурати! Хурати!
Молодой капитан подбежал и отдал честь:
— Сэр?
— Я думаю, они готовят одновременную атаку на обе цели. У них два отделения, и я уверен, что, скорее всего, одно они пошлют на виллу, в то время как другое попробует атаковать самую очевидную цель. Раздели взводы дроидов между обоими объектами.
— Вы бы тоже так поступили, имея два отделения, сэр? Не собрали бы все силы в один кулак?
— Собрал бы, если бы точно знал, что все цели в одном месте. Но они не могут знать, кто и что находится в каждом здании. И атаковать они будут ночью, потому что они хотя и смелые, но не глупые. — Хокан покачал головой, прервав свои рассуждения из-за назойливой мысли. — Кто бы мог подумать, что клоны способны провернуть такую операцию? Утан говорила, что они всего лишь пушечное мясо.
— Под командованием джедая, сэр. Возможно, наш тактик-женщина.
Это была интересная идея. Хокан обдумал ее, потом осознал, что Гута-Ней все еще чего-то ждет. Виквай стоял прямо и почему-то не выказывал никакого страха.
— Что такое? — спросил Хокан.
— Я рассказать. Ты меня отпускать?
Мандалорец снова зажег меч и занес над правым плечом.
— Конечно нет, — сказал он и взмахнул клинком. — Это было бы вредно для дисциплины.
Глава 15
Так чем мы можем оправдать содеянное нами? Мы вырастили солдат, лишенных свободы и выбора, вырастили для того, чтобы они сражались и умирали за нас. Когда цель перестанет оправдывать средства? Куда движется наше общество? Где наши идеалы и во что мы без них превратимся? Если мы становимся такими беспринципными, то где провести грань между нами и теми, кого мы считаем воплощением зла? У меня нет ответа, учителя. А у вас?
Из обращения падавана Бардана Джусика к Совету джедаев
Этейн непроизвольно дернулась, как будто ей приснилось, что она падает. Девушка открыла глаза и уставилась перед собой.
— Он мертв, — сказала она.
— Кто? — Дарман наблюдал, как она медитирует, тревожась, как джедай покажет себя в бою. Страшась как за нее, так и из-за нее. Она могла стать либо обузой, либо полезнейшим подспорьем. — Что случилось, Этейн?
Девятый взглядом предостерег его не фамильярничать с офицером, что бы та ни приказывала. Затем он снова занялся своим планшетом.
— Гута-Ней. — Этейн с опустошенным видом потерла лоб. — Я почувствовала в Силе.
Пятый собирался что-то сказать, но Атин предостерегающе нахмурил брови. Дарман зыркнул на обоих, чтобы молчали. Говорить неприятные вещи надо уметь, и Дарман хотел, чтобы она услышала это от него, а не от его товарищей.
— Хокан все равно нашел бы его рано или поздно, — сказал он. — Если викваю удалось обмануть его насчет цели нашей атаки — по крайней мере, он хоть немножко искупил свои грехи.
— Дар, — ответила Этейн. Неформальное имя в ее устах звучало ужасно интимно. — Я убила его. Все равно что сама зарубила мечом.
— Вы же сами говорили, что он насильник, — раздраженно сказал Пятый. — Никто по нему скорбеть не станет.
— Заткнись, Пятый, — снова попытался угомонить его Дарман. — В конечном итоге он спасет многие жизни.
— Угу, наши, — сказал Пятый.
Дарман сердито обернулся:
— Я сказал — заткнись, что не ясно?
— Заткнитесь оба, — вмешался Девятый. — Мы все устали и на взводе. Оставьте злость для врага.
Дарман поборол внезапное и необъяснимое желание сказать Пятому, чтобы отвалил от Этейн, причем в самых недвусмысленных выражениях. Пятый ничего о ней не знал. Ничего. На долю секунды на него накатило желание защитить Этейн, и он тут же смутился.
Дарман повернулся к ней:
— Он прав. Одна жизнь против многих.
— Цель оправдывает средства, да? — Этейн одним прыжком вскочила на ноги. — А как насчет вас? Что, если я отдам тебе или Пятому приказ, который будет равнозначен вашей смерти?
Она была искренне расстроена. Это было видно по ее лицу, по тому, как она держала тонкую, исхудалую, исцарапанную руку, сжатую в кулак. Дарман тоже поднялся и пошел следом за ней к краю рощицы.
— Нас всех для того и создали, — сказал спецназовец. Это было правдой, разве нет? Его бы вообще не существовало, если бы кому-то не понадобились солдаты — абсолютно надежные солдаты. Но сейчас это почему-то не казалось правильным. Реакция Этейн сказала ему, что он ошибается, и вдруг он увидел перед собой Кэла Скирату — в слезах и со стаканом в руке. «Бедные мальчики. Ну что это за жизнь?» — Этейн, мы все делаем то, что должны. Когда-нибудь вам придется отдать приказ, который приведет к смерти некоторых из нас.
— «Нас»?
— Солдат, бойцов. Называйте как хотите.
— Возможно, но тот день, когда я приму это без угрызений совести, станет днем, когда я стану недостойной звания джедая.
— Ладно, — сказал Дарман. — Я понимаю.
— Что ты сам чувствуешь, когда убиваешь?
— Мне просто некогда об этом думать. На Джеонозисе враги убили моих братьев и пытались убить меня. Они — это не мы.
