— А откуда вы знаете, сколько времени спали? У вас часы есть?
— Часы есть, только они не работают, — отозвался Алексей Иванович. — Да они мне и не нужны. По солнцу же видно.
— А что еще есть? — вроде как между делом ввернул Борис.
Алексей Иванович нахмурился, неприязни во взгляде снова стало больше.
— Люди есть, которым надо как-то жить дальше. И всякое полезное для выживания есть. Не так много, как хотелось бы, но магазин большой — кое-что сохранилось. Вас ведь это интересует?
Я хотел ответить подипломатичнее, но, пока подбирал слова, голос подал Борис.
— Да, — без обиняков сказал он.
— И чего вы хотите?
— Минимум — одежда, — отозвался брат. — Максимум — одежда, еда и снаряжение.
— Хорошо, — кивнул Алексей Иванович. — Оставайтесь, получите всё, что вам будет необходимо.
— В смысле?
— В прямом. Выживать проще вместе, чем поодиночке. Нужно закрепляться. Пускать корни.
— Здесь? — на этот раз не сдержался я.
Алексей Иванович пожевал губу, отчего усы его смешно зашевелились.
— А чем это место хуже любого другого? Есть стены, крыша над головой, некоторые запасы. Плюс котельная, довольно мощная: один и шесть десятых мегаватта. На природном газе.
— Про котельную откуда знаете? — удивился я.
— Знаю, — пожал плечами Алексей Иванович. — Я здесь работал. И котельную среди прочего обслуживал.
— Надеетесь ее раскочегарить? — фыркнул брат.
— Я не исключаю такой возможности. До зимы время есть.
— А ты тут до зимы сидеть собрался? — оскалился Борис, переходя на «ты».
— Боря, — одернул я.
Тот только отмахнулся. Алексей Иванович же, вопреки моим опасениям, остался абсолютно спокоен.
— А у вас есть другие предложения?
— Я бы для начала разобрался, что произошло. Посмотрел, что в других местах.
— Нечего тут разбираться, — спокойно, но уверенно отрубил Алексей Иванович. — Люди уходят, люди приходят, рассказывают. Везде одно и то же.
— Всего сутки прошли.
— Не всего, а уже, — покачал головой Алексей Иванович. — Если б где-то было иначе, уже начались бы спасательные миссии.
Я больше не встревал. В очередной раз незаметно для себя выудил очки из футляра и полировал стекла, наблюдая за диалогом.
Морщина на лбу Бориса заострилась. Взгляд стал колючим.
— А ты кто такой? — спросил он вдруг с несвойственной ему приблатненностью.
Алексей Иванович приподнял бровь.
— Для слесаря слишком умный, — пояснил Борис. — А для начальника — дурак-дураком.
— А тебе важно, кем я был раньше? — Голос Алексея Ивановича прозвучал, как прежде, спокойно, но переход на «ты» с его стороны резанул ухо сильнее, чем тыканье брата. От этого перехода потянуло угрозой. — Забудь, кто кем был. Выброси это из головы.
— Хорошо, — кивнул Борис. — Забыли, если ты этого стесняешься. Я сказал, что нам нужно.
— Ты слышал мои условия.
— Мы не останемся.
— Тогда предложите мне что-то взамен.
— Могу предложить топором по кумполу, — выдал брат таким тоном, что даже я не понял, шутит он или говорит серьезно. — Не боишься, что я тебе сейчас башку снесу, а потом возьму, что надо, и уйду.
Усатый покачал головой.
— Не боюсь. Думаешь, желающих занять мое место здесь не найдется? Никто не разбежится, и тебя не отпустят.
— Боря, можно было просто попросить, — вклинился я, понимая, что положение уже не исправить.
— Нельзя, — сердито отмахнулся тот. — Этот хрен все равно просто так ничего не даст. Он тут решил империю построить.
Я посмотрел на Алексея Ивановича, тот улыбнулся в усы.
— Ваш брат прав: этот хрен просто так ничего не даст. Мне надо думать о людях.
— А мы не люди? — попытался я.
— Вы идете мимо. Таких здесь уже много прошло. Мне надо думать о тех, кто доверился и решил остаться.
— Мы не можем остаться, мне надо найти близкого человека.
Теперь уже Борис молча следил за нашей перепалкой. Только, если я переживал, то брат откровенно забавлялся.
— Это ведь не ваш магазин. Вы на него имеете не больше прав.
— Ошибаетесь. Мы здесь проснулись.
— Вам повезло.
— А вам нет.
Алексей Иванович вновь улыбнулся.
— Не стоит взывать к совести, Глеб. Совесть как инструмент управления умерла вместе с прошлым миром. Запомните это, если хотите выжить. Мир, который выживает, существует по другим законам, чем мир, который живет. Моя совесть болит за всех. И за своих и за чужих. Но спасти всех нельзя. Поэтому я буду помогать тем, кто в этом нуждается и готов помочь в ответ. Идемте.
— Куда? — не понял я.
— Я дам вам куртки, — ответил усатый. — Ночами холодно. Но больше вы не получите ничего. И после этого вы уйдете. Когда найдете своего близкого человека, можете вернуться и остаться.
Он мотнул головой, приглашая на выход, и сам первым шагнул в дверной проем.
Я поплелся за ним, сзади, чуть не наступая на пятки, зашагал Борис.
Вход в торговый зал казался свободным лишь со стороны. Стоило только попасть внутрь, как дорогу преградили четверо мужиков, вооруженных кто чем. Впрочем, присутствие Алексея Ивановича их успокоило.
— Караулят, — заметил Борис, когда мы отошли в сторону.
— Люди должны заниматься делом, — отозвался Алексей Иванович. — От безделья в голову лезет чего не надо.
— Значит, всех припахал? — ядовито поинтересовался Борис. — И где они? Охраняют границы твоего княжества?
— Кто-то охраняет. Кто-то копает.
— Траншеи?
— Могилы. У нас тут трупов хватает. А людей надо занять.
Внутри здания усатый ориентировался, как в своем кармане. Выбрал направление и потопал вглубь зала между стеллажами. Если у входа от окон шел хоть какой-то свет, то в глубине был полный мрак.
Алексей Иванович достал «современный китайский» фонарик и подсвечивал им. Но, скорее, для нас с Борисом, чем для себя. Во всяком случае, мне так показалось.
Шел Алексей Иванович уверенно, остановился совершенно неожиданно. Отступил на шаг.
— Берите, — велел коротко.
Я подцепил жесткую куртку, разукрашенную под камуфляж, прикинул размер, не надевая. Не знаю из чего их делают, но на ощупь материал не из приятных. Да и на вид — не пик моды.
