О чем они разговаривают?
Долгая пауза.
– О тебе, госпожа. Хотят отобрать у тебя силу и царство, превратить в хрупкую человеческую самку. Проблема, проблема! Ведьмак выйдет отсюда после полнолуния. Говорит, что убьет тебя лишь по необходимости.
Я сжала кулак: череп покойника хрустнул, словно перезревший фрукт. Я облизала когти от серой сладковатой жижи, злая, что меня спровоцировали.
Наглый пес. Сделаю так, чтобы он страдал.
– Госпожа…
Я слышала сомнение в ее голосе.
Говори.
– Ведьмак утверждает, что если дойдет до превращения, ты даже не станешь человеческой самкой – лишь беспомощным ребенком.
Ее необычный, лишенный и намека на веселость тон уколол меня изнутри, словно стальная игла.
Да, я принимала во внимание такую возможность, чернейшую из черных. Ведьмак знал – или догадывался? Неважно. Я не могу себе вообразить худшей трагедии: лишенная разума, полубезумная девица, мочащаяся в золотой постели. Принцесса! То презрение, с которым смотрели бы на меня крысы… Нет, не желаю и думать об этом.
Я не верю, что смогла бы забыть о подданных и своем царстве. Пусть бы у меня отобрали тело и тождественность, заключили внутрь совершенно другого человека, воспоминание об утраченном величии осело бы где-то в подсознании и пустило бы там корни, день за днем и год за годом, глубже и глубже, приводя к неминуемому безумию.
Слабый писк вернул меня на землю.
Я отогнала мрачное видение. Нужно прекратить переживать, а не то я проиграю еще до того, как вступлю в бой.
Что ты сказала?
– Проблема, госпожа! Такого еще не было! Я узнала имя ведьмака. Его зовут Ге…
Я прервала ее на полуслове.
Меня никогда не интересовало, из кого я выпускаю жизнь или чьи останки потом пожираю. Это враг. Корм. Он погибнет, и его имя – с ним вместе.
Оружейник покорно склонил голову. Я знала, что где-то во дворце Фольтеста Проблема застыла в такой же позе. Были они как зеркальные отражения, отброшенные на поверхность Соединства.
Еще что-то, о чем стоило бы сказать?
– Король спрашивает, как случилось, что ты стала стры… нашей госпожой.
Мелкая оговорка. Я не видела причин для злости.
И что на это ведьмак?
– Ты не поверишь, госпожа! Проблема, какая же проблема! – Оружейник потряс мордой, что, если брать во внимание его огромную тушу, выглядело почти комично. – Ведьмак не знает. Может, из-за колдовства, а может, и нет.
Настоящий мудрец.
– Королева…
Я почувствовала холодную хватку во внутренностях.
– Твой отец полагает, что ты страдаешь. Это правда, королева? Ты страдаешь?
Я молчала. Сжимала руки на саркофаге, пока мрамор не начал крошиться.
V
Самое раннее мое воспоминание? Я лежу на твердой плите, укутанная в погребальный саван. Холод проникает до мозга костей. Я плачу. Над саркофагом стоит крыса. В пасти держит труп вороны. Я протягиваю деформированную ручку, крыса наклоняется в мою сторону. Преломляем мертвую птицу.
Я люблю думать, что мы тогда заключили перемирие под хруст ломаемого позвоночника.
Меня воспитало Соединство. Крысы обогревали меня, убаюкивали, развлекали рассказами о городе. Приносили червяков и жуков, чтобы я могла наесться досыта. Я узнала их язык. Когда я выросла, они научили меня охотиться и сражаться. Я уже тогда умела сплетать собственные мысли, придавать им форму, превращать в сообщение. Крысы сделали меня своей госпожой, а я старалась соответствовать этой чести.
Я вижу в темноте. У меня сила пяти рослых мужей. Обгоняю в беге оленей и ланей. Мои когти режут не хуже мечей. Челюстями я крушу камни.
Я королева. Черное сердце качает голубую кровь.
Как это – быть стрыгой? А как это – быть кузнецом? Или лошадью? Я просто слушаюсь внутреннего голоса, действую согласно природе.
Не знаю, таковы ли другие стрыги (не выношу этого названия, кажется, я уже говорила об этом). Подозреваю, что – нет. Меня сформировало влияние Соединства. Кем бы я была, когда бы не родилась в Вызиме? Быть может, где-то в мире, в Нильфгаарде или в Редании – нетопыри, вороны или волки тоже единят мысли духовным швом. Сознавала бы я себя больше, чем сейчас, в другом месте? Была бы я разумней? Или остались бы мне только клыки и когти?
Рефлексия и анализ – пути потерянных. Оставим их философам.
Я лежала в саркофаге, вжавшись в мумифицированные останки матери. Оружейник укладывался ко сну на моей груди. Я гладила его темную шерсть. До полнолуния осталось три дня. Я должна была погрузиться в летаргию, чтобы восстать к битве, восстановив силы.
Они хотят меня расколдовать! Ха!..
Я закрыла глаза. Окружил меня кокон тьмы.
Глупый отец. Глупый ведьмак.
VI
Я почувствовала на лице прикосновения жесткой щетины.
– Он уже во дворце, королева.
Я проснулась.
Что сейчас снаружи?
– Начинает смеркаться.
Я узнала голос Ювелира. Покинутый дворец был его домом. Он редко заходил в город и сторонился компании других крыс. Выбрал жизнь отшельника. Я уважала его выбор, а потому меня еще сильнее радовал тот факт, что этой ночью он решил помочь нам в схватке. Оружейник прижимался к моей морде, шепотом передавая слова шпиона. Передача была чистой, никаких искажений; нити Соединства связывались в толстый канат. Я представила десятки, сотни крыс, которые в этот момент окружали мой саркофаг. Поддержка подданных придавала силы.
Пришел рановато.
– Взял с собой меч из чистого серебра. Тот сверкает, как лицо луны. И недавно ведьмак принял эликсиры.
Ты узнаешь смесь?
Оружейник на некоторое время замолчал. У него подрагивали ноздри.
– Чемерица. Дурман. Боярышник. Молочай. Архадтордтжвина. Скра’тш. Зерна гаршенка. Голубые, не зеленые.
Некоторые из составных частей не перевести на человеческий, но это – вернейшая их передача.
Ведьмак разбирался в таких делах. Давно уже я не мерялась силой с равным. По мне прошла дрожь возбуждения.
Оружейник чутко приподнял голову.
– Снаружи что-то происходит. Он вдруг оставил все и спустился вниз.
Двигайся следом.
– Я знаю, что делать, – прошипел он.
В последний момент я удержалась, чтобы не ударить Оружейника. Он был лишь передатчиком. Но запомнила, чтобы после вызвать Ювелира и устроить ему головомойку.
– Пришел какой-то дворянин. Не знаю, как ведьмак это сделал, но, кажется, услышал его сверху.
