«Как тебе мой помощник?» — поинтересовался утром Петя. — «Неплох, немаленький!». — «Правда, интеллигентный?». — «Да, примерно, как патрульный полицейский на вокзале! Я имею в виду не полицейского криминалиста — Kripo Polizei, а именно — патрульный!». «Ну, я понял, — огорчился Петя, — а как ты думаешь, Кокиш интеллигентка?». — «Да, примерно, как Клизман». — «Почему?». — «Родители их виноваты — такими родили!». — «В чём дело, Алекс, почему у тебя все не интеллигенты?!». — «Почему все? Не все, но их очень мало — я и ты». — «Хотя, Алекс, ты прав! Кокиш, действительно, не очень интеллигентная, иначе не променяла бы меня на этого «Arschloch(a)!» — дырку в жопе, по-русски, автоматически перевёл для себя я. — Да, Алекс, я нашёл по твоему совету нового главного врача». «Да ты что! — притворно изумился я. — Так быстро!». — «Но никому, Алекс, пока не говори! А главное, не говори Пусбас! Никто ничего, кроме нас с тобой, не знает!».
Глава 23
Зробы з Ивана пана… Дураки спрашивают советы, и дураки их дают!
«Хотела бы с вами поговорить», — остановила меня в туалете Пусбас между «Ж» и «М» после «секретного» сообщения Пети. «Хорошо, только сначала сюда! — указал я в сторону М. — А затем к вам!» — указал я в сторону Пусбас. «Правильно, и мне тоже надо!» — согласилась Пусбас, что по ней и так отчетливо было видно, и указала в сторону «Ж».
«Ну, как вам нравится обстановка в клинике?». — «Как всегда… — ответил я уклончиво и, сделав паузу, спросил: — Вы имеете в виду…..?». — «Да, да, Шнауцер берёт нового главного врача!». — «Да вы что?! — притворно изумился я. — Кто! Кого? Кто это? Когда и что вдруг?! Почему не вас?! Вы очень даже хороши! Что себе Шнауцер думает!» — «Вот и я так считаю», — согласилась грустно Пусбас, как тогда, когда её Дегенрат лупил, а я — дурак, заступился. «Так вы ему это и скажите — Шнауцеру!» — предложил я Гудрун. «Я уже сказала». — «И что?!» — «Обещал, что я буду главной, а не главный будет главным!». — «Как и всем обещает, и мне обещал: “Ты главный, а не Вонибергер!” — подумал я, и посоветовал Пусбас: — Так вы и держите себя, как главная! Не сдавайтесь! Вы же первой пришли сюда! Не уступайте своих позиций и не бойтесь!» — «Я и не боюсь, и буду отстаивать свои позиции, а вы мне помогите! Спасибо! Нам надо держаться вместе!» — «Кому это “нам”, и кто это “мы”?!» — пронеслось у меня.
«Мы теперь с Гудрун одна шайка-лейка!» — сообщил жене, которая уже больных полным ходом лечила. «Да пошла она к чёрту! — отреагировала жена. — Здесь больных полно, помогай! А вот и Мина!».
«Ну, что новенького, что вам Гудрун в туалете сказала?» — «А вы что, в унитазе спрятались?! Она сказала: “Патриа О Муэртэ! Но пасаран!” А из-за места событий получилось: “Но писяран!”» — объяснил я Мине содержание «новенького». «Почему?» — как обычно, не разобралась Мина. «Ну, надо же всем держаться против общей угрозы — иностранного вторжения в клинику! Главный ведь чех!». — «Да, да, он очень противный, отвратительный тип, и его надо гнать!» — поддержала горячо Мина. «Но он ещё даже не пришёл!» — отметил я. «Но он же придёт!». — «А откуда вы знаете, что он отвратительный?». — «Мне Гудрун всё рассказывает, у меня с ней всё хорошо!». — «А вы не думаете, что у вас с ней всё хорошо из-за того, что новый главный приходит!». — «Почему?». — «Ну, хочет Гудрун всех на свою сторону против него перетянуть! Если его не будет, то она станет главным врачом, тогда вы не нужны будете! Вот тогда она развернётся!». — «Нет, она очень приятная женщина, и она ко мне хорошо относится! И знаете, даже Дегенколб с ней хорошо, они подружились, и он ей пообещал её поддерживать в борьбе против этого Цаплика. И вы знаете, что и Шнауцер предлагает дружбу Пусбас?». — «А, она?». — «Сказала, что пока занята! Но может быть…?! Шеф сказал, что она ему очень нравится, и она будет главной в клинике!».
«Что будешь делать? — спросила жена по пути домой. — Я сегодня устала», — призналась она. «Конечно, — согласился я, — ты ведь практически одна работаешь, а я больше занимаюсь ситуацией в клинике! Эту ситуацию нельзя недооценивать! Если победит Гудрун и, как видим, Дегенколб к ней присоединился, обстановка для нас будет несносной! Эта Гудрун опасней Клизман: энергичная, как бегемот, упорная, как носорог!». «Да, — согласилась жена, — период перестройки и ускорения». «Кроме того, Шнауцер сейчас не заинтересован в спокойной обстановке в клинике! На его паршивой душе неспокойно и он постарается, чтобы всем жизнь мёдом не показалась!» — добавил я. «Обстановка будет несносной, придётся уходить! И Мина тут же к ним присоединилась! Что в ней больше: трусости или подлости?» — как бы про себя рассуждала жена. «Это одинаково в ней распределено! Таких людей большинство, они всегда за толпой, за “сильных”! Они доедают остатки за “сильными” — это “падальщики”! Они с пониманием воспринимают, если “сильные” и их побьют — это право “сильных”! Они гордятся дружбой с “сильными”, даже если им самим приходится за эту т. н. дружбу расплачиваться!». — «Ты так их описываешь эмоционально!» — удивилась жена. «Потому что я их встречаю с детства, и с детства презираю! Был в моём классе один, помню! Нам было тогда по 14 лет. Купили билеты в кино, а там, около касс, всегда “шакалы” крутились. Один такой “шакал” подошёл к этому однокласснику, слегка прошёлся по его щекам и потребовал, как я понял, привычные три рубля — тоже в кино надо. Мой одноклассник с готовностью ему их выдал, как будто уже заранее заготовил для такого случая. “Шакал” их выхватил, дал однокласснику лёгкий подсрачник на прощание, а сам поплёлся к кассе. Я не вмешался, потому что не почувствовал конфликта между “рукой дающей” и “рукой берущей”! “Это мой хороший друг! — объяснил мне “спонсор шакала”. — Он всегда за меня заступится, если кто-то полезет!”. Мина относится именно к такой породе “одноклассников”. Но дело не в Мине! “Мины” всегда были и будут! Дело в “шакалах” — с ними надо сражаться! Гудрун и Дегенколб у нас их представляют! В коллективе всегда надо их определить и по ним наносить удары!». — «Их ведь несложно определить», — предположила жена. «Нетрудно, если есть ум и наблюдательность, и если сам не “шакал” или “падальщик”! Даже на государственном уровне это происходит!». — «Ты имеешь в виду Америку?» — поняла жена. «Именно! Буш “падальщик” и удар нанёс по слабому Ираку, выбрав себе лёгкую добычу! Истинных виновников теракта в Америке не решился трогать — решил, что это ему не по зубам! Ещё более яркий пример — израильские правители! Отдают “другу” Аббасу “трёшку за трёшкой” — поселение за поселением, террориста за террористом, и говорят: “Это наш друг — Аббас, он у нас всё берёт, что даём! Не отдадим — всё равно сам отберёт!” Мой бывший одноклассник, видать, сейчас и правит Израилем?!».
«Зайди! — предложил Петя, завидев меня на следующее утро в коридоре. — Послушай, Алекс, откуда Кокиш все новости — всё, что в клинике происходит, знает?! Как ты думаешь? Она и о Дегенколбе знает, и о Цаплике, и о Пусбас! Всё знает и считает, что Цаплик неподходящая кандидатура для главного врача!». — «А ты, Петя, не понимаешь откуда?». — «Да, откуда?». — «Пусбас ведь подружка Клизман и ей всё рассказывает! А Кокиш — подружка Клизман!». — «Точно, Алекс, ты прав! Как я это не подумал?! Вот сволочь — эта Пусбас! Я её выгоню, но пока не могу, врачей нет! Вот сволочь, постоянно ко мне заходит и: “сю, сю, сю — Я вас люблю!” — говорит. Конечно, не в прямом смысле говорит, что любит, а так, как бы уважает! Она, конечно, мне тоже не нужна!». — «А, ты, Петя, знаешь, что Дегенколб уже сотрудничает с Пусбас по борьбе с Цапликом!». — «Да ты что! Почему?!». — «Я же тебе говорил, что Пусбас не перенесёт понижения в должности! Ты раньше её на пьедестал водрузил — объявил главным врачом! А теперь её понижаешь в должности! Вот она и будет сражаться с новым пришельцем! Это было запрограммировано!». — «Знаешь, Алекс, пусть сражаются, это даже лучше!». — «Почему?». — «А, почему нет?! Я люблю, когда сотрудники сражаются между собой! Хорошо, когда они не дружат!». — «Но Дегенколб как раз-таки подружился с Пусбас!». — «Вот за этим я, Алекс, буду следить! В клинике много больных, и это хорошо! Идёт большая прибыль!». — «Это может, Петя, быстро измениться! Сражения сотрудников обычно уменьшают количество больных в клинике! Больные чувствуют неспокойную обстановку! А враждующие стороны настраивают их против “противной” стороны!». — «Вот, если больных станет меньше, Алекс, то я Пусбас выгоню! Скажи лучше, Алекс, зачем мне нужна Кокиш?!». — «Я и сам этого не пойму!» — согласился я с Петей. «Знаешь, Алекс, я её пошлю к чёрту! Она мне не нужна, буду больше работать!». — «Наверное, тебя тянет к Кокиш!» — предположил я. «Может быть! — согласился Петя. — Но, почему?!». — «Ну, это очень сложный вопрос — философский! — согласился я с Петей. — Наверное, так природой задумано?» — предположил я. «Но, это ведь какое-то сумасшествие, Алекс! — изумился и одновременно возмутился Петя. — Вот как всё интересно и ненормально устроено! — восстав против природы, глубоко опустив голову, как баран глубоко задумался Петя и понял: — Но ты, Алекс, мудрый человек и с тобой интересно! Мне сразу как-то легче становится, и все понятно после разговора с тобой! Заходи ко мне почаще!». — «У тебя, Петя, всегда люди в кабинете». — «Нет, Алекс, для тебя мой кабинет всегда свободен, заходи без стука, спасибо тебе!».
