«Кокиш, рвётся!» — объявила жена через 10 минут. «Ну, доктор, вы молодец! Вы выиграли сражение, поздравляю!» — поздравила меня Кокиш с победой «над немцами»! «Пока рано, я ещё ничего не выиграл». «Я вас, доктор, очень прошу! Приходите завтра на праздник! Я хочу узнать ваше мнение о шефе, его отношении к сестре, ее влиянии на него! Есть ли у меня шансы на то, что он ко мне придёт навсегда? А эту Вонибергер мы уберем!». — «Хорошо, я и так решил, что приду… Поехали домой, — предложил я жене, — завтра рано вставать».
Всё в клинике играло, бурлило, народ ел, жарил, пил минеральную воду, мороженное ел, но без алкоголя — не как в России! Вернее, алкоголь был, но в отдельном кабинете у Шнауцера, где и его сестра была, и Кокиш была — такой треугольник в немецком варианте. «Силке, сходи, принеси мне списки больных и доходы клиники за этот год!» — отправил Петер Силку погулять. «Пейте, доктор!» — налил Шнауцер мне, моей жене и себе игристого вина. Хотел он и своей старой сестре налить, но та скромно удалилась, возможно, за Кокиш пошла последить. «Ну что, доктор, довольны вы работой?» — поинтересовался слегка охмелевший Шнауцер. — «Да, очень!». «Действительно, да?! — удивился Шнауцер, зная, что он этому не способствует, и решил уточнить: — А с каким настроением идёте на работу?». — «С очень весёлым». «Это, знаете, самое главное! — согласился Шнауцер. — А, как вам Вонибергер?». — «Плохая!». — «Плохая?». — «Совсем никудышная!». — «Почему?». — «Ну, во-первых, дура! Во-вторых, агрессивная и плохой специалист!». — «Почему дура?». — «Была бы умнее, вела бы себя поскромнее, а не пёрла бы, как танк, тогда, глядишь, чему-нибудь научил бы. Плохой специалист, потому что не понимает, что травы вместе с психофармакологическими средствами назначать — безответственно! А Клизман готова антидепрессанты отменить после моего замечания о несовместимости, лишь бы мне нагадить!». — «Ну да, пусть больной прыгает в окно! — согласился Шнауцер. — Эту Клизман, я выгоню!». «Если Вонибергер хороший специалист, почему у неё праксис пустой?» — продолжил я свои доводы. «Почему пустой, доктор?» — возразил Шнауцер. — «Иначе, не искала бы другую работу! В нашей клинике, например!». — «Ну, это ещё не показатель, доктор». — «К тому же, она точь-в-точь как Клизман, они сразу друг друга и нашли! Обе без мужей, обе агрессивные, обе злые на весь мир!». «Вот это, доктор, вы правы, над этим я не подумал! — наконец, согласился Шнауцер и добавил: — А вот Фресснапф, правда, чудная! Скажите об этом Кокиш!». «Наконец я попал на то, что Петера беспокоит!» — понял я. «А вот и Кокиш! Слышишь, Силке, что доктор сказал? Он прав, он тебе всё объяснит по поводу этой Вонибергер! Спасибо, доктор!.. Ну ладно, поехали домой! — обратился Шнауцер уже к сестре, вернувшейся вслед за Кокиш. — А ты, Силке, тоже можешь идти домой отдыхать», — разрешил добрый Петер злой Силке.
«Ну, что думаешь?» — спросила жена, когда после «праздника» решили дома подкрепиться. — «Думаю, как с Кокиш обойтись». — «В каком смысле?». — «Что нам выгоднее: Кокиш уверенная в себе, или Кокиш узнавшая горькую правду?!». «Ну, думаю, если у неё будет хорошее настроение, то она и нам охотнее поможет», — решила жена. — «И много она нам помогла?». «Нет», — согласилась жена. — «В том-то и дело! А знаешь, я эту Силку опять посажу в колесо — пусть его крутит! Белка должна колесо крутить! Пусть страдает: “Только страдания делают человека человеком”, — сказал Достоевский». — «Но ты говорил, что это не на всех распространяется?» — «А мы посмотрим в понедельник! Поехали к детям, хватит об этом дерьме!».
«Кокиш к нам!» — объявила жена в понедельник утром, как только в кабинет вошли и даже свет ещё не включили. «Доктор, спасибо, — сияла Кокиш, — что помогаете мне и на праздник пришли! Я уже вам домой хотела звонить, не терпелось узнать ваше мнение!». «Садитесь!» — мрачно, как на Страшном суде, предложил я. «Ну что, доктор?!» — встревожилась грешница.
«Вот я и думаю, сказать вам или не сказать?! Не лучше ль вам всю правду вывалить, иль вам приятное сказать?» — по смыслу почти по-старославянски, но все же по-немецки ошарашил я Кокиш.
«Правду, доктор! Правду, только правду!» — заголосила побледневшая Кокиш. — «Значит так, говорю правду, хотя и понимаю: больно сделаю вам!». — «Говорите, доктор, говорите!». — «Значит так, приготовьтесь!». — «Готова, доктор!». — «Это будет больно слушать, но Шнауцер любит только себя!». — «Да вы что?» — побледнела, как смерть, Кокиш, да так, что даже жена моя болезненно скривилась, глядя на нее. — «Он с сестрой — одна команда! А с вами он играет! Он никогда к вам не придёт! Вы для него игрушка, а сестра — мама! А фрау Фресснапф он очень уважает! Она для вашей замены! Она ваш конкурент! И он вас в один прекрасный момент ею заменит!». «Я так и думала», — прошептала через пару минут «убитая» Кокиш. «Правильно я сделал, что правду вам сказал? Или надо было лучше промолчать?! — на немецкий манер поинтересовался я у Кокиш: — Страшно ли вам? Боитесь ли вы умереть? Больно ли вам?» — типичные немецкие вопросы. — «Очень правильно, доктор, спасибо вам». — «Да не за что!». «Ну и подлец! Я так и знала, предполагала это! И согласна с вашими наблюдениями, хорошо, что вы мне помогли разобраться. Значит так, — эту Фресснапф я вышибу! — оживилась отошедшая от шока Кокиш. — Я, знаете, люблю сражаться, я очень люблю сражаться! Мне даже как-то было скучно, когда вы меня призывали к спокойствию и сдержанности. Правда, отношения с Петером стали лучше, но он подлец, и я ему покажу! Буду себе искать другого мужчину, другую работу, но его изведу! А эту Вонибергер я уволю! Спасибо, доктор, я люблю сражаться! Я себя сейчас даже как-то лучше чувствую, и, самое главное, ваши наблюдения совпали с моими!».
«Молодец, правильно!» — бросилась поздравлять меня жена. — «Конечно, правильно! Белка опять крутит своё колесо! Вонючий Шнауцер — интриган — подавится от своих интриг, гадостей! У него ещё и новые рога пышно расцветут! Что касается Вонибергер, здесь я меньше всего уверен, что Кокиш что-то хорошее для нас сделает! Но ничего, пусть её жрут! В любом случае, мне легче! И я “помочился в их чайник”!». «В какой чайник?» — не поняла, жена. — «А помнишь старый советский анекдот: “В общежитии двое, живущие одной комнате, издевались над третьим студентом, то его вещи спрячут, то измажут! Затем у них, почему-то совесть заговорила, и они решили прекратить издевательства и говорят ему: — Знаешь, Ваня, мы решили прекратить издеваться над тобой! — Ага, ну хорошо, ребята, — согласился Ваня, — тогда я тоже перестану мочиться в ваш чайник!” Тем более что я Кокиш не сказал ничего, что является неправдой! Просто раньше я её жалел, щадил и помогал, и Шнауцер к ней, действительно, стал лучше относиться! Теперь я просто ей горькую правду поведал! Ну и, конечно, больше ей помогать не буду — проститутка должна находиться в публичном доме! А старый пердун — к сестре! Старый хрен, куда ты прёшься, что ты дома не……! Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути! Вставай страна огромная! Врагу не сдаётся наш гордый “Варяг”! А теперь — зови больных! У меня вновь появилась энергия и желание работать, и творить!».
Глава 22
«Никогда не знаешь, откуда беда придет и куда уйдет»!
Идет война народная…
Не смеют крылья черные над Родиной летать!
