«Ну, у тебя и мысли гуляют!» — поразилась жена, услышав от меня то, о чём я думал, обследуя херра Хильдебрандта. «Главное, что я всегда могу проследить всю цепочку моих мыслей: от понятия “наши” и т. д. Я никогда не говорю, как немцы: “Wenn ich wusste (если б я знал!)” — на вопрос: “почему у них плохое или хорошее настроение”»! «Всё же я с тобой не согласна! — решила жена. — Не всегда пацифисты гомики, они просто за мир!». — «Согласен, что не все пацифисты гомики, но в любом случае — все пацифисты предатели!». — «Не поняла твою логику?!». — «Где ты видела пацифистов?». — «Ну, хотя бы в Израиле! Они маршируют по улице вместе с палестинцами против войны, и вместе с палестинцами под их флагами сражаются с израильскими солдатами против войны и забора, разделяющего эти народы!» — подлила керосинчика в мой костер жена! «Правильно отметила и правильно меня поняла: “нет пацифистов — есть предатели”, которые перешли на сторону врагов, и на их стороне воюют против своего народа! Причем все по меркантильным соображениям: одни деньги за это получают, другие по политической выгоде — быть в центре внимания, премии получать, должности! Антисемитам это нравится и доказывает их правоту: “Посмотрите, — говорят они, — сами евреи — евреев осуждают!” Я не видел бескорыстных пацифистов, если они есть, то, может, в буддистских монастырях валяются в нирване — медитируют! Те, кто маршируют по своим улицам, сражаются со своей полицией — это те, кто принял вражескую сторону конфликта! Если б израильские т. н. пацифисты были бы пацифистами, то они должны были бы один день по улицам Израиля маршировать, а на другой день с израильскими флагами, со своими палестинскими братьями, на палестинских улицах маршировать против войны! Они должны были бы, не только стоять перед израильской полицией, но и перед палестинцами-хамасовцами стоять, и не давать тем и другим стрелять! Или договориться со своими палестинскими братьями по миру: “Мы будем сдерживать своих танкистов, а вы сдерживайте своих хамасовцев — касамовцев!” Они должны были бы с их палестинскими братьями стоять на разделительной границе и своими телами сдерживать армии враждующих сторон!». «Вот, ты даёшь! — прорвало жену. — Как ты можешь им такие вещи советовать! Их пацифистские задницы на палестинской территории тут же порвут, а трупы будут за ноги по улицам таскать под улюлюканье палестинских тёток, в таких чёрных мешках на головах, и те сладости будут раздавать друг другу! Я так понимаю: если ты воюешь с врагом — ты патриот, если ты воюешь со своими — ты предатель!» — подытожила жена.
«Но это всё не имеет особого значения для “не нашего” херра Хильдебрандта! — продолжил я. — Хуже, что Клизман ему нейролептики не назначила, не распознала, что у него зрительные и слуховые галлюцинации при засыпании — т. н. гипногогические галлюцинации угрожающего характера: видит, слышит, чувствует присутствие кого-то, сооружает защитные средства из стульев у дверей, чтобы неприятель — враг незамеченным не проник к нему в комнату! Это всё хотя и укладывается в посттравматические психические нарушения, но мне представляется чем-то большим — граничащим с психозом. Вполне может от страха с балкона спрыгнуть ночью!». — «Что будешь делать?». — «Доложу на конференции». — «Попей раньше во-ды!». — «Нет, уже опаздываю, конференция началась».
«Ну что, не жалеешь, что не напился?» — съехидничала жена после конференции. «“Лучше лишний раз напиться, чем на конференции сидеть!” — перефразировал я “зэковскую” мудрость: “Лучше лишний раз напиться, чем в милиции сидеть!”». — «Попей хоть сейчас, давай быстрее!». «Ну что, сильно напугал Клизман состоянием больного херра Хильдебранд-та?» — ехидно спросила жена, когда с конференции вернулся. — «Да, она очень осталась недовольна, что он у нас будет лечиться! Тем более что перепутала гипногогические галлюцинации с гипнозом! Нейролептики не назначила, она просто сомневается в диагнозе и поэтому решила ничего не назначать, раз не знает, что это такое!».
«К нам сейчас придёт ещё один бундесверовец, вчера поступил. Клиника с военным медицинским управлением договор заключила. Они нам психотравмированных вояк будут поставлять!» — порадовала жена. «Вот, вояки! — возмутился я. — А Сталин возился с ними 5 лет! Можно было, вообще, в Советский Союз их не впускать и не делить с ними Польшу, а воевать на территории Польши! Немцы очень трясутся за своё здоровье и жизнь! Устроили себе курорт в Югославии, а теперь и в Афганистане. Помнишь, у нас в прошлом году офицер херр Фридрих лечился, зализывал свои психотравмы! Ни в одном бою не участвовал, только фотографией занимался — фотоохотой! Показывал нам видеозаписи, видеоснимки Афганистана. Воюют, сказал, англичане и американцы, а они, немцы, помогают мусульманам жизнь наладить! Им бы проблемы израильской армии! Имей они проблемы израильтян, у нас бы вся немецкая армия лечилась от поноса! Вот израильские правители — бараны и подхалимы! Ничего более постыдного не придумали: Бундесвер будет их защищать — не будет пропускать корабли с оружием Хезболле в Ливан! Они хотя бы немецкую прессу почитали б и мнение немцев на эту тему, как они любят Израиль и хотят его охранять! Их главный вопрос: “Получим ли мы право стрелять и в евреев?” Евреи хотят нас стравить с арабами! — А самое главное, одним махом израильские бараны дали индульгенцию немцам за массовое уничтожение евреев: — Ну всё! Вы уже хорошие! Евреи вас любят больше, чем вы их! Теперь можно их — евреев — критиковать, призывать к ответу и поддерживать их врагов!». «С тобой мало кто согласится, хотя то, что ты говоришь справедливо!» — заметила жена. — «Я не претендую на роль вселенского справедливца! И что ты конкретно имеешь в виду?». — «Ну, бросается в глаза, что у тебя самые отвратительные люди это гомосексуалисты». — «Я тоже над этим думал — над причиной. Ну, во-первых, ты знаешь, что я могу каким-то явлением возмущаться, но отталкиваюсь всегда от конкретного человека — его качеств характера! Не все гомосексуалисты вызывают у меня отвращение, так же, как и не всех немцев я презираю, не всех евреев люблю, так же, как не все русские — антисемиты! Я думаю, это лишний раз доказывает, что в каждом человеке сидит, в первую очередь, животное, а значит, противоестественное вызывает отторжение! Люди другого вида вызывают настороженность! А потом уже разумом, наблюдением вносишь поправки, можешь менять своё отношение! Ясно, что мы не можем любить слово “немец”, но к конкретным немцам мы относимся хорошо, а пациентов вообще не делим на “наших” и не “наших”, хороших или плохих! Иначе, не было бы к нам полного коридора немцев в очереди! Дупик, особый случай! Я не люблю агрессивных: то ли зелёных, то ли демократов, то ли фашистов, то ли гомосексуалистов. Почему гомосексуалисты мне сейчас неприятны? Потому что, они модны и им мало, что их не бьют, не обзывают, не сажают в тюрьмы, они претендуют уже на большее: они нормальные, они современные, они стараются в свою веру, как сектанты, других обратить! Им непременно нужны демонстрации и уже не только в Тель-Авиве, но непременно и в Иерусалиме! Если бы их били, сажали, и к нам заскочил бы гомосексуалист в кабинет с криком: “Спасите, за мной гоняются, хотят меня убить!”, мы бы его спрятали, спасли. Но это не значит, что я должен уважать навязчивого гомика, который требует держать его за ручку, гладить, обслужить его выходной отдел кишечника! Это меня оскорбляет, злит, но, тем не менее, я его лечу, и он не замечает моего неприятия перверсий. Я ему не показываю этого, как пациента я его жалею и не дискриминирую». «Да, это так, но какое отношение имеют демократы к гомосексуалистам?! У тебя часто такие параллели!» — отметила жена. — «Ты права, я буду следить за своим лексиконом, конечно же, это не одно и то же. Гомосексуалистов было много и среди фашистов, существует мнение, что и Гитлер, например, и другие в его команде были гомосексуалистами! Но в то же время кто становится пацифистом, “сверхдемократом” в современном Израиле, окружённом смертельными врагами — это не мужчины! В генах мужчины потребность защищать свою жену, своих детей, свою территорию, среду обитания от внешних врагов, как и положено самцу! Можно ли назвать мужчиной того, кто желает сдать свою территорию, свою жену, своих детей, помогает врагу захватить свою страну, и тем самым убивать детей, женщин! Можно ли назвать мужчинами тех евреев, которые ломают заборы, защищающие их от арабов, и делают это часто вместе с арабами! Значит, если мужчина не мужчина, то кто он?! Помоги мне его назвать!». — «Ну, хорошо, но еврейские женщины тоже заступаются за арабов, некоторые, даже замуж выходят за них! И в Израиле были даже случаи, когда они помогали террористам-арабам бомбы прятать!». — «О женщинах у меня особое мнение. Женщины, как и самки у животных, интернациональны, им по природе всё равно, из какого народа-племени самец. Кто проявил инициативу и хоть чуть понравился — имеет шанс! Самка пассивное начало! Среди женщин, как ты знаешь, значительно меньше националисток, они более толерантны и к врагам, и к чужакам! Если замужняя женщина становится на сторону врага, как, например, жена премьера Израиля — это всегда антипатия, презрение к мужу! И дочь его презирает отца! Уже за одно это умный народ не избрал бы такого премьера! Тот, кто не может в своей семье заслужить уважение, никогда не будет уважаем своим народом! Этот мужчина и в прямом, и в переносном смысле импотент!». «Что ты предлагаешь? — остановила меня жена. — Почему ты так перевозбудился?». — «Я просто хотел сам разобраться в своих чувствах!».
