«Что там было на конференции?» — спросила жена. — «Потом расскажу, давай раньше больных». — «Я сама всё сделаю! Иди, Кокиш тебя уже зовёт».
«Шнауцер меня выживает, — горестно с заплаканными глазами объявила Кокиш, — он все деловые функции передал Бомбаху, он меня лишает власти». «Плюньте на это!» — предложил я Кокиш. — «Как?!». — «Выполняйте эти и другие функции дальше! Игнорируйте Бомбаха или, ещё лучше, давайте ему сами задания. Шнауцер не хочет, чтобы вы ушли! Он хочет ваших страданий, но не ухода! Он хочет, чтобы вы жаловались на Бомбаха, просили у него, Шнауцера, защиты! А вы сделайте так, чтобы Бомбах просил у него защиты от вас, тогда он просто станет ему не нужен! Обостряйте ситуацию!». — «Спасибо, доктор, Бомбах вас тоже ненавидит за то, что больные вами восхищаются». — «Знаю, поэтому он Шибли толкает вперёд, вернее, в зад!». «Почему в зад, доктор? Шибли я вытолкаю отсюда! — так поняла меня Кокиш. — Поговорю со Шнауцером, он не хочет вас потерять, а Шибли вас не заменит, хотя и хороший человек, но этого для клиники мало».
«Что она сказала? — взволновано спросила жена. — Работаем или пора картонные коробки, как Дадаш, искать?». «Пока работаем, заводи больных! В общем: “или вошь победит социализм, или социализм — это мы, вшей”!» — пояснил я ситуацию жене по пути домой. — «Кто, думаешь, победит?». — «Думаю, в этот раз мы!». — «Думаешь, будет много ещё таких разов?». — «Надеюсь». «Да, хотелось бы ещё поработать, — согласилась жена, — ещё хотя бы два года, иначе пенсии не будет! И как ты думаешь, будут дальше складываться события?». «Здесь не надо быть Нострадамусом! — обрадовался я возможности погадать, это всегда было моим любимым занятием. — Будешь записывать, чтобы потом не отказалась…!». — «Что это ты предсказывал?». — «Ну да». — «Ладно, и так запомню». — «Значит так: уверен, что Кокиш найдёт себе очередного кавалера! Кто раз напился крови, будет это делать и дальше! В данном случае, дерьма наелась!». «А Шнауцер не дерьмо?» — возразила жена. — «Именно дерьмо, но вокруг лежат ещё кучи и почему навозный жук должен только в одной копаться?!». — «Ну и что? Тогда он её точно выгонит?». — «Если будет слушать меня, то нет!». — «Ты ему скажешь: не надо!». — «Нет, я ей подскажу, как сохраниться!». — «Зачем?». — «Ну, во-первых, она нам не причинила реального вреда! В какой-то степени мне её жалко! Он более мерзкий, в нём нет ничего святого! Если она уйдёт, нам будет намного сложнее. Во-вторых, мне интересна сама игра, и я надеюсь — переиграю его!». «Надо еще, чтобы она выполняла, что ты ей советуешь!» — заметила жена. — «Да, в этом главная сложность! Для этого мой авторитет у неё должен быть выше, чем его. Кое-что мне уже удалось. Согласись, ещё некоторое время назад трудно было себе представить, что она будет вообще со мной советоваться по поводу него!». «Но это её заслуга, что она изменила ему!» — логично возразила жена. — «Да, но и моя заслуга в том, что я ей помог вернуться, восстановиться! Она была совсем плохая и беспомощная». «Если она нам нужна, то лучше, чтобы она никого больше себе не находила?» — решила жена. «Очень мудро! — “согласился” я. — Повесить замок?! Во-первых, это невозможно, во-вторых, и не надо. Если она никого не найдёт, это усилит Шнауцера в его садистских наклонностях, а её ослабит! А так, пусть страдает он, а ей будет легче и интересней всё это терпеть!». — «Ты, что хочешь из неё сделать…?!». — «Ну да, куртизанку! Вернее, не сделать, а только помогу ей в этом себе признаться и не считать это чем-то плохим, разрешить ей “это”. Другое дело, что вращается она не в “высшем свете”, но “по Сеньке и шапка”! Ничего нет постыдного в сексуальной жизни и потребностях! В Германии и везде в Европе разрешают зады подставлять и этим даже гордиться!». — «И ты думаешь, она будет слушать твои советы?». — «Уверен!». — «Почему?». — «Потому что меня слушают все, кому я советы даю!». — «Я твоя жена и вынуждена их слушать». — «Никто не вынужден слушать советов, их можно быть вынужденным выслушать, но не следовать им! Моим советам следуют те, естественно, кому я их даю, потому что они просты и не направлены против природы личности! Я даю только те советы, которые личности удобны, оправдывают её! Я всегда на стороне личности! Не ломаю природу, характер личности: делай так, как тебе хочется и легче! Но, делай так, чтобы не попасться: воруй, если хочешь, но соблюдай вот такие-то меры предосторожности! И самое главное, попавшись, ни в коем случае не сознавайся! Как мой брат — советский прокурор говорил: “Признание уменьшает вину, но удлиняет срок”! Моим советам следуют потому, что они душу облегчают, освобождают от чувства вины, угрызения совести, ну и люди чувствуют их пользу — быстрый положительный результат! Например, посоветовал Кокиш сказать Шнауцеру: “Любовь и только любовь! Никаких деловых отношений между нами…!” — И он тут же, уже через полчаса вернулся к ней!».
«В твоих суждениях о людях чувствуется презрение к ним!» — отметила жена. — «К людям нет, а к остальным — да! Я не умиляюсь никем, но и не судья никому — читай Библию! А главный мой принцип, я тебе уже говорил: “Я явлению всегда стараюсь поставить диагноз! И только тогда лечить!”». — «Например?». — «Ну, например, вначале я старался создать у Шнауцера хорошее впечатление о себе: хороший врач, опытный, умелый, пользующийся авторитетом у больных, лучше многих других. Затем, очень быстро, понял, что это всё оборачивается против меня! Шнауцер со мной конкурирует, завидует, даже в ущерб своей клинике! Ему не нужен я, такой хороший, которого все хвалят! Он должен быть лучшим и любимым!». — «Почему он, в таком случае, тебя не убирает?». — «Потому что он хочет это доказывать в конкуренции со мной! Убрав меня — он слабый! Ну и, в какой-то степени, ему интересно узнать, как у меня это всё получается! Не против был бы у меня ещё и поучиться». — «Почему он так зациклился на тебе?». — «Я думаю, что уже при устройстве на работу, из-за Кокиш! При первой встрече со мной, Кокиш стала меня хвалить и восхищаться! Это вызвало у него ревность, но и интерес, желание доказать ей, что он всё же, во всех отношениях, лучше меня! Поэтому его реакция была гнусная, но честная на немецкий лад. Когда я заболел, ничего лучшего не придумал, дерьмо, чем признаться, что он этому рад! Не такой я, оказывается, сильный, как он думал! Я уверен, что если Кокиш уйдёт, то он нас оставит работать! Он будет со мной советоваться и выдавать себя за друга! Но ручным он не станет никогда! Всегда будет “с камнем за пазухой”! А затем решив, что всему научился или, что я ему уже не нужен, будет мстить за все свои неудачи! Он гиена, по своим повадкам! Потеряв Кокиш, он станет очень опасен и неуправляем! Вся его последующая жизнь будет подчиняться цели ей доказать, что он лучший и кого она потеряла! Он будет совершать нерациональные, вредные, разрушительные для него же поступки! Он захочет, возможно, вернуть всех убиенных, убитых при Кокиш и это плохо! Самой моей большой местью ему, было бы “взять себе” Кокиш! Но, одновременно, это было бы ещё большей местью себе самому!». — «Почему же ты этого не делаешь?!». — «Я уже сказал, что это, если бы хотел отомстить не только ему, но и себе! Ну и ты меня очень устраиваешь!». — «С тобой не соскучишься», — миролюбиво подытожила жена. — «Да, нам с тобой в этом домике скучать не дадут! Основные события, я надеюсь, ещё впереди!». — «Почему надеешься?». — «Надеюсь, что ещё поработаем здесь». — «Ты думаешь, проработаем дольше, чем Кокиш?». — «Мы проработаем до тех пор, пока будем здоровы! Уверен, он не решится нас выгнать, пока мы приносим пользу. Ему станет скучно, совсем неинтересно, когда уйдёт Кокиш! Кроме того, он не захочет такого подарка ей сделать, если она уйдёт! Она будет очень рада, если и мы уйдём! Во-первых, это докажет, что все от него бегут, не только одна она! Во-вторых, она не хочет, чтобы он имел таких врачей, как мы! И, в-третьих, боится, что мы станем его советниками. Если мы уйдём за ней, то он плохой! Если она одна ушла, то она плохая!». «Значит нам выгодно, если хотим работать, чтобы ушла Кокиш?» — спросила жена. «Нет, при ней всё же легче — она его сдерживает от больших гнусностей! Она не хочет, чтобы мы ушли, она лишится советников. Она, вообще, не знает, что ей надо делать, вернее, всегда делает неверно! Но ей, как я уже сказал, очень захочется, чтобы мы ушли за ней! Чего ей не следует бояться — это того, что мы станем его советниками. Во-первых, я не буду ему советовать во вред ей, во-вторых, если бы даже советовал, то он не тот, который следует советам на 100 %. Он выполняет только ту часть советов, которые ему хочется — гадости совершать! Например, если ему посоветую быть к Кокиш добрее и помягче, делать ей больше приятного, то он не умеет это! Или, если сделает что-то неплохое, то тут же два пальца или, скорее, всю пятерню в рот вставит, чтобы её вырвало! А главное, он параноидная личность! Он вначале может обрадоваться совету, согласиться, что совет мудрый! Но вскоре подумает: а что этот совет означает? Что я задумал, на что его подталкиваю? Что от этого хочу выгадать, ему продать?! Для него все вокруг враги и хотят ему навредить!». «Ну, в этом он прав!» — поддержала Шнауцера жена. — «Да, в этом он прав, но это оттого, что он отталкивает людей от себя! Он никому не желает хорошего и понимает, что и ему никто не желает хорошего!». «Мы долго сможем здесь работать?!» — недоверчиво спросила жена. — «Я уже сказал — пока здоровы! В противном случае сразу погонит, чтобы не платить просто так, ну и раненых, слабых добивает — гиена! Нам не будет здесь комфортно, он постоянно будет придумывать разные гадости, чтобы нам жизнь мёдом не показалась! Расслабиться здесь не придётся. Если Кокиш уйдёт, то мы станем для него главным очагом раздражения и одновременно каким-то приятным воспоминанием о ней! Как больной зуб — воспоминание о здоровом». — «Ты думаешь, он её так сильно любит?!». — «По-гиенски — да, любит, хочет её грызть, отрывать от неё куски! И она должна всё это терпеть и его любить! К тому же он стар, и это его последняя любовница! Больше у него уже никого не будет! Когда он её нашёл, ему было где-то 60, и она его воспоминание, что когда-то он был не таким старым! Он, конечно, может себе за деньги другую купить, но это дерьмо хочет, чтобы по любви всё было, чтобы его любили, нюхали и говорили: “пахнет”! Он хорошо понимает, что любить его уже нельзя, слишком поздно, а если можно, то только за его деньги!». — «Да, хорошую картину ты описал, хорошую перспективу для нас!». — «Я могу продолжить». — «Да нет, и этого мне достаточно! В отличие от тебя я не могу так далеко заглядывать, мне лень заниматься этой работой». — «А я не совершаю работу, я не думаю, а вижу, хотя уже и одним глазом: одного лишился на немецком фронте». «Ну и юмор у тебя!» — помрачнела жена. — «Ладно, не всё так страшно, это нормальная жизнь. Главное, чтобы мы дальше были здоровы».
