«Алле, это я — Мина, сейчас заскочу! Как дела, что новенького? Что? Шнауцер вас позвал?». — «Завтра вашу Люлинг будут кормить в ресторане». — «Да вы что! Что вдруг?! Тьфу, чтоб ей подавиться!».
В машину Кокиш затолкались Клизман, Эркенс и я. Клизман, как и положено ей, оттеснила профессора на заднее сидение. По пути в ресторан переговорил с Эркенсом о предстоящей встрече со Шнауцером. Сидящим впереди нас не было слышно. «Чем Шнауцер нас накормит, — спросил я у Эркенса, — и как заставит вырвать всё?». «Аппетит пропадёт», — согласился Эркенс. «Уже после первого блюда вставит два пальца в рот!» — прогнозировал я.
«Друзья, ешьте, приятного аппетита, — начал Шнауцер, отставив в сторону еду, — но послушайте меня! Мы собрались здесь не только поесть, но и принять важные для нас решения! Так дальше продолжаться не может, у нас нет больных! Я всегда мечтал, чтобы стационарных больных становилось всё больше, чтобы нашу клинику уважали, ценили, чтобы больные продолжали и после выписки у нас лечиться амбулаторно! Надо и после выписки не терять больных! И один из вас, — без особого энтузиазма указал в мою сторону Шнауцер, — это начал осуществлять, но нужно всем! К нему ходят бывшие стационарные больные на амбулаторное лечение». «Это не проблема! — воскликнул Дегенрат, отправив в рот свиную котлету. — Давайте, организуем дневной стационар, нужны помещения, и вся проблема будет решена! Я могу возглавить эту работу, тогда и пойдут, повалят бывшие стационарные больные на амбулаторное лечение после выписки! Мы их выпишем, а они к нам будут амбулаторно ходить! Нужен статус, понимаете, условия!». «Хорошо, давайте создадим», — согласился Шнауцер. «Я буду начальником дневного стационара! — объявил о своём новом назначении Дегенрат. — Только тогда, пожалуйста, никаких стационарных больных вести не буду!». «Я тоже хочу вести только амбулаторных!» — воскликнула Клизман. «Все будут это делать! — обрадовал всех Шнауцер. — Только вот он не будет вести психотерапевтических больных! — указал Шнауцер в мою сторону. — Он будет только китайской медициной и гипнозом заниматься! Профессор Эркенс так считает! — отрезал Шнауцер и, посмотрев на Клизман, добавил: — И больше прошу передо мной этот вопрос не поднимать, что он должен вести ещё и психотерапевтических больных! Ясно?!». Клизман, обиженно совершила несколько оборотов бровками и скривила входное отверстие пищеварительной трубки, только что освободившееся от большого куска свинины. Шнауцер ласково посмотрел на меня. Я ему слегка кивнул головой в знак согласия. «А сейчас, давайте сначала закусим, выпьем! Только не напивайтесь, и пойдём дальше», — предложил Шнауцер. «Ах, вау! Как всё lecker (вкусно)! Что ещё взять? Вот возьму-ка себе Wildschwein (дикую свинью) с шампиньонами», — размякнув после выпитого и съеденного, объявляла вслух Клизман. «Но не берите же самое дорогое!» — призвал её к совести Дегенрат. — «А я возьму себе, например, Kalbssteak!» — ответил Дегенрат дорогой телятиной на вызов Клизман. «Ах, ах! Wie lecker, wie schmeckt (как вкусно-то)!» — повторяла Клизман, отправляя куски свинины в рот, вернее, рот натягивая на них. «А сейчас пойдём дальше! — прервал её оргию Шнауцер. — Я очень прошу, — сказал он тихо, по-доброму, Люлинг, — да подпишите вы, наконец, характеристику этой бедной Мине Барсук! А? Ну что вам стоит! Я понимаю, что она не может работать и не знает, как работать! Но прошу, подпишите, и пускай она идёт от нас спокойно! Без скандала уйдёт! Хорошо? Да? Ради меня, прошу, подпишите!». «Посмотрим», — улыбнулась игриво Люлинг, перекосив тем самым Кокиш. «Ну вот, и спасибо вам! — сказал ласково Шнауцер, когда Люлинг, как бы кивнула в знак согласия. — Я вас очень ценю и уважаю! — заверил он Люлинг. — Вы самая лучшая Allgemeinmedizinerin (врачиха общего профиля) в Германии!». Люлинг расплылась в широкой улыбке, но окосевшая Кокиш, защёлкав челюстями по спарже в соусе, отвернулась. «Пойдёмте дальше, друзья! Хватит, наконец, есть! — вставил каждому по первому пальцу в рот Шнауцер. — Как клинику развить? Зачем, думаете, я вас сюда привёл, накормил и напоил?! Чтобы у вас языки развязались!» — захохотал Шнауцер и, хитро прищурившись, вставил второй палец каждому в рот! И все стали по очереди отрыгивать. «Я считаю, что больные бегут, потому что ими мало занимаются, а занимаются перетягиванием каната! Главного врача нет, но кто-то должен на себя взять роль арбитра при перетягивании каната! — первым «отрыгнул» я. От этого Клизман втянула входное отверстие и выпучила, чувствовалось, выходное, Дегенрат засопел, а я продолжил: — Профессор Эркенс должен взять на себя эту роль! Вы меня извините, — обратился я к нему, — если это для вас будет дополнительной нагрузкой, но только вы можете спасти клинику! — понесло меня. — Все эпикризы, документы должны подписываться профессором! Это и для страховок будет весомее при продлении лечения! Надо совершать один раз в неделю профессорские визиты, исправлять или дополнять лечение, диагнозы — если надо! Профессор, и только он, должен определять качество и тактику лечения!». «Правильно, так и сделаем!» — с энтузиазмом согласился Шнауцер. И Люлинг благодарно посмотрела на меня, профессор — менее благодарно, а Дегенрат и Клизман потеряли, наконец, аппетит и перестали дальше заказывать «лекераи»!
«Докторэ, зайдите ко мне! — предложил Шнауцер после возвращения из ресторана в клинику. — Спасибо, докторэ, вы правы! Я всё заметил и понял! Я вас поэтому и пригласил в ресторан и ценю! А Силке поняла?! Дегенрат должен уйти!». «Нет, он может остаться», — попытался я остановить Шнауцера, чтобы он имел кого-то грызть, и Клизман не стала совсем живой. «Не волнуйтесь, докторэ, Клизман не будет главным врачом! — оскалился Шнауцер. — Она для этого очень непривлекательно выглядит!». «С сегодняшнего дня все медицинские документы в клинике подписывает исключительно профессор Эркенс!» — оповестил на следующий день приказ на доске объявлений.
«Это я — Мина, заскочу на пять минут! Ну, что слышно, что новенького! Что было в ресторане?». «У всех по-разному, — объяснил я, — Клизман отбила от Wildschwein (дикой свиньи) пару отбивных! Дегенрат оторвал кусок телятины от телёнка!». — «Да нет, я не об этом! Что там Люляшка делала? О чём говорили?». — «Что-то с аппетитом ела, пока Шнауцер не попросил её подписать вам характеристику». — «Да, вот молодец! Хороший мужик — херр Петер!». «Да и Силке хорошая баба», — добавил я.
До 50-ти, или более, врачей собралось на форуме. Зал не вмещал всех желающих, стояли вдоль стен и у дверей. Имя профессора Эркенса в приглашении сделало своё дело! «Принципы и сложности проведения групповой психотерапии», — была тема его доклада. Какую-то бесцветную тему выбрал себе Дегенрат. «А я буду вести форум — модерировать!» — объявила Клизман, отобрав эту функцию у профессора, сделав его, таким образом, простым докладчиком. Прошло уже полчаса, а профессора всё не было, он опаздывал. «Что я сказал! — радовался Дегенрат. — На этого человека нельзя надеяться! Если через 15 минут не приедет, начнём сами!». Профессор не приехал и через 15 минут к радости Дегенрата. Дегенрат нудно зачитывал свою писанину. Затем была моя очередь! Рисунки больной были у профессора, я думал, как без них обойтись, чем заменить? «Продемонстрирую на ком-то гипноз!» — решил. Но Эркенс появился раньше, чем Дегенрат закончил читать свою галиматью, усыпив всех участников. Со своей женой, тоже врачом, профессор появился в зале тихо, незаметно, в чёрном пиджаке, белой рубашке и с чёрным галстуком. Профессор выглядел торжественно-траурно. Его жена — полная, лет 55-ти, в чёрной юбке. Они как-то гармонично дополняли друг друга. Эркенс прошёл за трибуну и сел в углу на стул, уставившись в пол впереди себя. После Дегенрата он поднялся на трибуну и в течение часа без бумажки рассказал своими словами об особенностях групповой психотерапии. Его слушали внимательно, у него чувствовался опыт. Он мне ностальгически напомнил лучших советских профессоров, соответствующих этому званию. Эркенс с мягкой улыбкой, предоставил затем мне слово. Я рассказывал про особенности гипноза в психосоматике: о том гипнозе, который я разработал и применяю; об отказе от простого усыпления; гипнозе, подсказывающем больному пути выхода из ситуации, ободряющем его; о сочетании гипноза с акупунктурой при болях! Затем жена Эркенса стала демонстрировать на большой экран рисунки больной с анорексией (отказ от еды с целью потери веса), что та видела в гипнозе, а я их комментировал. Мой доклад оживил всех в зале, даже пришедшую бывшую зам. главврача фрау Пиппер, которая подпрыгивала на стуле, чтобы лучше рассмотреть рисунки. Зал проснулся! После форума подходили врачи и спрашивали о возможности приходить в клинику учиться гипнозу, и спрашивали, готов ли я организовать курсы. Профессор явно устал, на его лбу выступил обильный пот. Клизман выглядела раздражённой и озлобленной. Дегенрат был на кого-то обижен! Я остался доволен и пошёл в комнату дежурного врача. Предстояло ещё и от ночного дежурства удовольствие получить! Со мной в этот раз была жена, и нам было о чём поговорить и кого изобразить! Это была пятница.
