«Петя уже укатил», — через полчаса увидела через окно жена.
«А вот и Мина звонит!» — «У вас что, больные уже зашли? Да? Жалко, тогда зайдите ко мне». — «Ой, ребята, что вам сказать! За что мне всё это?! Такое горе! Он на меня как зверь набросился! Дай, говорит, юноше моему — португизе поработать, моему Junge (юноше)! А я ему про рецептуру, про настойки и отвары рассказала. Он мне: “Залей себе в жопу эти настойки и отвары!” Хам, пошляк! Я ему: “Не хочу за португизе отвечать!” А он мне: “Он лучше тебя, больше тебя знает и умеет, а ты своими отварами всем больным жопы отварила!” Я ему сказала: “Этими отварами и жопами я вам больше денег приношу, чем другие!” Тут он немного успокоился и, в общем, сказал: “Не беспокойся, Мина, я тебя ни на кого не променяю, он мне там — в филиале нужен. Я его просто дёшево купил!” И даже похлопал меня по щёчкам на прощание!». — «Ах, да! Я видел, он до этого в туалет заходил!» — почему-то, глупо вырвалось у меня. «Ну да ладно, это нестрашно, — задумчиво ответила Мина, — посоветуйте лучше, что ещё я могу сделать? Да, вот! Вы ещё не знаете?!». — «Пока, нет». — «Пусть этот — Шнауцер не радуется! Вчера Кокиш позвонила, она вышла за Иоганнеса замуж!».
«Вот, она тебе уже звонит!» — первой услышала звонок жена, как только мы в свой кабинет вернулись.
«Приветствую вас, Алекс, это я — Краускопф, можете меня поздравить! Запустил клинику, нашёл главного врача, штат укомплектован! Есть и для вас предложения, я завтра к вам домой подъеду! Знаете, у меня ведь теперь фамилия изменилась, я на датчанке женился! Копенхаген — моя фамилия сейчас! Пока, до завтра, Алекс!».
«Что вдруг он фамилию изменил?!» — изумилась жена. «Скорее всего он свою жену любит больше, чем немецкую полицию! Для нас пока было бы лучше, если б он потерялся! Мы ещё не готовы идти к нему, в его воздушные замки. Позвоню ему вечером, скажу, что мы завтра утром на месяц в отпуск уезжаем, а когда приедем — сами ему позвоним!». — «Правильно! — обрадовалась жена. — А я уже думала, чем его — паразита завтра кормить!». — «Ну, и что пришло на ум?». — «Только беляши пришли на ум». — «У тебя хороший ум — для меня их и приготовишь! Мне надоели эти Мины, я за беляшами соскучился».
«Пока тебя “накормлю” двумя твоими любимыми пациентами!». — «Ах, это те сволочи-хулиганы, укладывай их! Давай раньше длинного!». — «Он отказался лечь на спину, лёг на живот!» — сообщила жена. «А как же он — старый педераст — должен лежать?! Ждёт удовольствия!».
«Как самочувствие, херр Кёниг?». — «Как всегда — хорошо», — недовольно пробурчал Кёниг. «Что болит у вас?». — «Ничего». — «Ладно, закройте глаза, проведём гипноз!». Кёниг в ответ ещё шире растопырил левый глаз. «Херр Кёниг, я думаю, что вам не нужен ни гипноз, ни акупунктура, вы и так здоровы!». Левый глаз Кёнига удивлённо покосился! «Хорошо, херр Кёниг, можете идти! Придёте, если боли возобновятся». — «Какие боли?!» — перепугался Кёниг. «Ну, бывает же такое, конечно, лучше, если нет, или если просто появится желание лечиться». Кёниг размышлял, левый глаз задумался. «Всё, tschüs — до свидания!» — отвернулся я, не тронув Кёнига.
«Теперь давай второго — маленького, но не менее вонючего!». Вонючий чиновник из медицинской страховки пришёл не лечиться, а в страхового агента поиграть. Всё проверяет время лечения, на часы смотрит в конце сеанса — не обманули ли его с продолжительностью сеанса. Гипноз, сказал, в прошлый раз, ненастоящий — не уснул навеки! Длился только 10 минут, по ощущению, но обалдел, когда на часы посмотрел — 45 минут дрыхнул, а значит, был в глубоком трансе! Но всё равно, противно иметь дело с таким! И ради чего?! Для Шнауцера стараться ещё минимум 80 евро заработать! А этот страховщик и так считает, что врачи только о деньгах заботятся! «Как самочувствие, херр Пешке?». — «Прекрасно!». — «Хотел спросить вас: “Что же вы в таком случае делаете в клинике?!” Ложитесь, херр Пешке, на спину! — предупредил я Пешке, чтобы не как Кёниг на живот плюхнулся. Ага, лёг! — Ну, как сейчас, после сеанса?». — «Без изменений — хорошо!» — съехидничал Пешке. «Ну вот и хорошо, херр Пешке! Я думаю, сделаем паузу в лечении!». — «Почему?». — «Вы ведь, как работник страховой компании, знаете, что за акупунктуру платят только тогда, когда боли есть, и то только боли в спине или коленях! За голову уже не платят, хотя, на мой взгляд, тоже нужный орган! Такие законы в Германии!». — «Вы правы», — нехотя согласился Пешке, вытянул у него изо рта «конфетку»! Хотелось ему и лечиться, и бузить, и разносить по клинике: «гипноз ненастоящий!», и спать при этом, и энергию иглами выравнивать, и свои знания медицинского страховщика проявлять! «Придёте, херр Пешке, когда боли появятся!» — «успокоил» я Пешке. «Правильно сделал, — поддержала жена, — у нас и без них больных хватает — не знаю, как время для терминов найти!».
«Поедем домой, пока третья больная — Мина, не завалила!». — «Вы что, уже уходите?! — словила Мина уже у дверей. — Я вам такое сейчас сообщу! Что-то с чем-то!». — «Что, Израиль бомбит Иран?» — «Да причём здесь Израиль! Тухеля убрали! Господин Шнауцер, Тухеля “кундиговал” (уволил)»! — «Да вы что!». — «Как жалко!» — причитала Мина. «А что он для вас хорошего сделал, или не успел сделать?». — «А я к нему уже как-то приноровилась, и он мне еще деньги обещал добавить». — «Ничего, другие надбавят!». — «А кто?!». — «Советую обратить внимание на господина Цаплика», — кивнул я в сторону его кабинета». — «Вы думаете?» — задумалась Мина. «Уверен! Главное, хорошо приноровитесь!».
«Интересный денёк!» — уже в машине произнесла жена. «Да, троих хулиганов убрали! — согласился я. — Двух здоровых “больных”, и третий — Тухель». — «А Тухеля тоже мы убрали?!» — то ли возразила, то ли спросила жена. — «Как ты, наверное, заметила, Шнауцер меня не слушает, но прислушивается! Мне иногда удаётся ему аппетит испортить. Кому я даю плохую характеристику, например: Дегенколбу, Клизман, Бомбаху и другим, исчезают раньше или немножко позже!». — «Думаешь, Хина Фу тоже исчезнет?!» — с надеждой спросила жена. «Отсюда он уже исчез, хотя Шнауцер планировал меня вытеснить! А дальше я вполне допускаю, что китайская “Prinzesschen” (принцесса), для которой 9-миллионный дворец построен, сам бросит Петю, получив статус порнозвезды в Германии, как и Кокиш это сделала, но без всякого статуса! Дурак-Петя его раскрутил, и он скоро не будет в Пете нуждаться — откроет свой кабинет или китайский ресторан, и как я всегда говорил: “Китайские специалисты утром накалывают иглами, а вечером — жареными утками!”». — «Думаешь, Петя, из-за твоей характеристики Тухеля уволил?». — «Конечно нет, может, я только ускорил, но это тоже немало! Я не настолько самоуверен, чтобы так думать. И Тухеля, и Бомбаха, и Дегенколпа он убрал, как несправившихся с обязанностями Кокиш!». — «Какими?». — «Он их всех принял назло Кокиш и даже на её место в её кабинете, посадил на её стул-кресло! Не были б они дураками — отказались бы от этого места! Ну хорошо — Дегенколб не видел Кокиш на этом месте, но Тухель ведь хорошо знал этот кабинет! Кокиш его часто вызывала к себе в этот кабинет, и он там дрожал, как импотент в публичном доме! И, наконец, этот педераст захотел занять это место — проститутки, чтобы перед ним дрожали!». — «Потому что Тухель, действительно, проститутка! — подытожила жена. — А почему ты думаешь, что Фу бросит Петю, а не наоборот?!». — «По тому же принципу! В тот клоповник, Петя планировал заточить Кокиш! Но она, благодаря моей помощи, выбыла, сбежала из его борделя! Её функцию перенял Фу — “китайская Prinzesschen”. Обрати внимание: не её место, как Тухель и Дегенколп, а её функцию! Т. е. он для Пети теперь Силке Кокиш — его любовь! А, если тех, кто занял место Кокиш, выжил Петя, то тот, кто её функцию выполняет, как и Кокиш, бросит Петю! Фу бросит Петю, а не наоборот!». — «Интересная у тебя психология. Это аналитическая или глубинно-психологическая?». — «Нет, это сионскомудрецовская психология, а проще — моя!». — «Ну что ж, посмотрим!». — «Да, если будем до этого момента ещё работать. Не посмотрим — так услышим! Главное, нам хорошо видеть и слышать — быть здоровыми! Мы не цепляемся за это место!».
