«Ну что?». — «Он, сволочь, говорит: “Не тревожься, Мина, дай человеку поработать! Он будет совсем другую работу выполнять ту, которую ты не умеешь! Дай ему шанс!” Ещё чего захотел — сволочь! Я ему наработаю, мало не покажется! А где они его, вообще, нашли этого подонка-“пластика”! Пойду прямо сейчас и спрошу у этого рахитика-карлика Цаплика: “Почему они без моего разрешения эту Писару приняли?!”».
«Так вот, оказывается, что они задумали! — вновь заскочила Мина, уже практически не ускакивая. — Его Bewerbung (резюме) у Цаплика уже полгода лежит! И договор с ним они, видите ли, без меня подписали! А как они вообще, так, с бухты-барахты, это делать могут?! Какое имеют право?! Я же leitende (руководитель)!. Сейчас побегу, еще медсестёр настрою: не впускать его в сестринскую без моего разрешения, не давать перевязочный материал, мази, дезсредства и прочие “Materialien”. Сейчас же прибегу!».
«Она сделала из нашего бюро свой штаб!» — предположила жена. «Конечно, плохо, но зато как интересно! Враги должны иметь свои проблемы, и не мешает знать какие, чтобы случайно не влезть между врагами!».
«Всё вроде сделала! — как и обещала, прибежала Мина. — Давайте теперь вместе требовать у Шнауцера повышения зарплаты и предупредим, если нет — уйдём вместе, хлопнем дверьми! — предложила Мина. — Сейчас побегу к Тухелю и сообщу этому уроду!». — «Так вот, я сказала, что нам с вами давно надо набавить денег!». — «Это вы зря, — осторожно заметил я, — лучше нам по-отдельности что-либо требовать! За нас не говорите, а то поймут, что мы сговорились и просто так пугаем!». — «Ну и не надо! — надулась Мина. — Я и не сказала! Он всё равно сказал, что Шнауцер только тогда будет деньги раздавать, когда вернёт эти свои девять миллионов и станет богатым!».
«Ладно, схожу пока в туалет! От этой Мины у меня уже полная “писара”!».
«Ага, давно вас не видел! — увидел меня Тухель, как будто карауливший неподалёку от нашего бюро в фойе. — Как дела, как здоровье? Вот сейчас вы хорошо выглядите, а несколько недель назад я, честно, за вас уже переживал!».
«Что надо, Тухель?! — нарочито нагловато, без излишней вежливости, ответил я на его восторг. — Я вас тоже давно не видел! И, вообще, где вы пропадаете?!» — использовал я свой давний приём — времён Душанбе, работая инженером после окончания техникума. Это когда я исчезал на пару недель на озеро — места отдыха трудящихся, а наглое начальство спрашивало: «Есть ли у вас больничный лист?!» — они, видите ли, давно меня не видели. «И я вас почему-то давно не видел!» — отвечал я. «Да нет, я всегда здесь, — смутился Тухель и предложил: — Я вот что, хотел бы с вами термин (встречу) назначить. Шнауцер хочет вам изменить условия оплаты, чтобы вы больше зарабатывали денег — надбавить вам». — «Вы что, Тухель, знаете меня за наивного человека?!». — «Нет, нет!». — «Ну, так имейте это в виду!». — «Нет, просто Шнауцер собирался с вами поговорить». — «Ага, вот почему он пожрать с ним предложил, чтобы потом два пальца в рот вставить! — промелькнуло у меня, и я сказал: — Передайте Шнауцеру, Тухель, что в деле “вернуть девять миллионов” я ему не помощник!». — «Нет, нет, вы не правы! Он хочет…». — «Я знаю, что он хочет! И вы это тоже знаете! Я не соглашусь ни на какое ухудшение трудового договора!». — «Да, да, я бы тоже не согласился, — «поддержал» Тухель, — но, насколько я изучил господина Шнауцера, он хочет вам только хорошее». — «Вам, Тухель, надо ещё многому учиться!». — «Да, да, — это из-за того, что вы дольше работаете?» — заискивающе заулыбался Тухель. «Не только! А так, я тоже всегда рад вас видеть». — «Да?! Почему?» — не понял Тухель. «Просто вы очень симпатичный мужчина», — похлопал я Тухеля небрежно по плечу.
«Только что пообщался с Тухелем», — сообщил жене. «Да ты что! Мина уже сработала?!». — «Нет, не совсем, они без неё это решили, но не решались нам предложить, не знали, как подступиться! А Мина, как всегда, переносчик заразы — катализатор гнилостных процессов, проще говоря: говно разносит!».
«Муха вновь здесь!» — порадовала жена. «Конечно, она же всё видела через свою замочную скважину!». — «Ну что, поговорил господин Тухель с вами о новых условиях трудового договора?». — «Нет». — «Нет, а о чём?!». — «Он обещал познакомить меня с Песарой». — «Странно, а вы что?». — «Сказал, чтобы вас не трогать! Вы незаменимы и даже очень хорошая». — «Скажите, пожалуйста, что мне делать, что ещё предпринять?». — «Как что?! Вы немало сделали! И правильно делаете, они неблагодарные несправедливы к вам, вы столько лет работаете за копейки, за центы, а они вам чёрной неблагодарностью отплатили». — «В том-то и дело! Вот, ваш Фу хотя бы что-то умеет, а этот ничего!». — «Чужой Фу всегда хорошо умеет!» — заметила жена. «Почему чужой? Он же ваш Фу!» — удивилась Мина. «Короче, наш Фу лучше вашей Писары! Чужой Фу всегда лучше своего Фу!» — подытожил я.
«Вот сволочь и дура одновременно, а ты говоришь, сионские мудрецы имеют к ней отношение! — укорил я жену. — Она, по моей классификации, смесь глупцов с подлецами — самая частая смесь!». — «Что будем делать с Барбосом?» — спросила жена. «Ты имеешь в виду — изменение договора об оплате? Я специально шуганул Тухеля! Пусть передаст Шнауцеру, иногда удаётся на время спугнуть шакалов! Ясно одно — ему сейчас невыгодно, чтобы мы ушли. Там, в ещё новом его “клоповнике” ничего не происходит и неясно, что там, вообще, получится! Хотя нам уже ясно — просрался Петя! Не видать ему девяти миллионов, выброшенных под хвост Кокиш! Ему пока еще ничего неясно, но уже встревожился навозный жук — куча уменьшилась! Хотя римский император сказал: “Деньги не воняют!” — вводя плату за общественные туалеты, но сравнение Шнауцера с навозным жуком уместно! Вот видишь, Мине удалось сделать свою проблему частично и нашей! Хорошо работает, хотя и на другом уровне, чем мудрецы, но инстинктивно хорошо! Подлецы, надо отметить, очень изобретательны в придумывании гадостей! Они не долго думают, это у них в генах — само собой получается! Кроме того, они не терзают себя угрызениями совести!».
«Что будем делать?» — спросила жена. «Тянуть время — это всегда выгодно, если враги заставляют что-либо сдать. Сдаться всегда можно успеть! Иногда обстоятельства заставляют врага от тебя отвлечься! Не бывает благоприятного момента для сдачи своих позиций — сдашь одно, враг потребует сдать и остаток! Это неплохо бы и Израилю понять!».
«Чем позже сдадим, тем больше денег накопим для пенсии — надо тянуть!» — согласилась жена. «Поэтому Шнауцер и оживился из-за нашей уязвимости перед пенсией! Уйдём — пенсия будет меньше! Чем позже Шнауцер осмелится гадость предложить, тем лучше! А там переговоры! Затем тянуть с подписанием нового договора! И, наконец, послать всех “на писару”!» — пояснил я.
«Муха жужжит!» — сообщила жена. «В общем, могу вам сообщить! Я уже видела Песару, имею его фото во весь рост!». — «Ну и как?». — «Фу! Какой противный! Похож на Цаплика: такой же маленький, худенький, чистенький в костюмчике, при галстучке — урод, в общем! Удавила бы гадюку! Хотя, знаете, их тоже можно понять, они хотят денег! Пусть и мне тогда платят, и я отстану! Вы знаете, что в субботу состоится открытие того филиала! Приглашена пресса, “проминенты (важные персоны)” из всей деревни! В общем, там будет Fest (праздник) и открытие Feier (торжество)! Сегодня Фу туда переселят. Вам-то хорошо, а вот Гертруда говорит: “Буду скучать, тосковать по Фу!” Он хотя бы что-то может, в отличие от моего Писары». — «Чужая “писара” всегда толще и больше может!» — согласился я.
