В свои восемнадцать лет Марго ведет себя как подросток. Мы, все семеро, пробираемся по узким проходам рынка Бокерия, и у каждого в руке либо пакетик апельсинового сока, либо свежий плод манго, либо коробочка с фруктовым салатом.
– Давайте попробуем все это на Королевской площади! – предлагает Валентин. – Заодно выпьем кофе.
Наш маленький отряд выходит из тени платанов, пересекает бульвар Рамбла и берет курс на верхушки пальм, торчащие над крышами высоких жилых домов. Оливье возглавляет шествие, расчищая путь для Лоры, которая везет двойную коляску с близнецами, Этан на переднем месте, Ноэ – на заднем. Пам-пам-пам… Близнецы в восторге. Может, они обсуждают на младенческом языке достоинства своего болида, прочность шин и легкость управления? Марго тащится позади, уткнувшись в свой смартфон, не каждый же день выпадает такое счастье – разослать друзьям в инстаграме «Я и смузи сейчас в Барселоне».
Оливье выходит на улицу Каррер де Ферран, мы идем следом. Оглядевшись, он ступает на проезжую часть… и вдруг откуда-то возникает фургон «сеат инка».
Скрежет колес, крики прохожих. В этот момент дикой паники я думаю: он не затормозит, собьет нас! У меня сердце готово выпрыгнуть из груди.
Но фургон останавливается в самый последний момент.
Это Валентин выскочил на дорогу и дал знак водителю остановиться. Даже в гражданской одежде он жестикулирует властно, как полицейский. Лора с коляской переходит дорогу, за ней бежит Марго, а сзади плетусь я на ватных ногах. С тех пор как я оказалась в Барселоне – в аэропорту, в автобусе, на улицах, – мне постоянно чудятся те двое типов из парка Чикано, – любитель сигар и любитель мятных леденцов, те двое, что не случайно вертелись около «шеви», те двое, что хотели меня убить. Те, что действовали в Сан-Диего, а за несколько дней до этого – в Париже, рядом с магазином «Фнак» на площади Терн. Так почему бы не здесь?!
Наконец все мы располагаемся на Королевской площади, на террасе кафе «Окоча». Это место выбрала я. А Лора выбрала стол. Стол, который не качается! Не успели Оливье и Валентин выпить кофе, а Марго – сделать новое селфи перед железным фонтаном Трех Граций, как Лора уже вскочила с места и разложила на коляске близнецов карту Барселоны, где разметила весь наш маршрут по Готическому кварталу. Если бы изобрели детские коляски со встроенным GPS, Лора обязательно купила бы такую.
Итак, в путь!
Лорин маршрут не отличается особой оригинальностью – церковь Святой Евлалии, Женералитат, площадь Сант-Жауме, площадь де ла Сеу, – но все мы восхищенно любуемся каждой скульптурой, каждым кованым дверным замком, каждым керамическим украшением, старательно разглядываем каждую витрину художественной галереи и каждого мастера, работающего в глубине своей мастерской.
А вот и Мост поцелуев, Дом архидьякона…
И почтовый ящик – тот самый, на прежнем месте!
Черепаха никуда не уползла, каменные ласточки никуда не улетели. Я крепко сжимаю сквозь ткань сумки свой талисман – камень времени.
* * *
Постепенно каждый находит свое место в нашем маленьком отряде. Лора играет роль гида-энтузиаста, властного руководителя группы. Валентин – наш телохранитель, улыбчивый, но бдительный. Марго – юное создание, восторгающееся каждой площадью, где можно сделать селфи, но я догадываюсь, что мысленно она уже строит планы возвращения, летом с подружками ей куда веселей. Даже Оливье и тот как будто интересуется всем – по крайней мере, он долго стоял в соборе, восхищенно разглядывая величественный орган, его изысканные деревянные части.
Ну а я – какова моя роль в этой шумной симпатичной компании?
Кто я? И где я?
Здесь, сегодня? Моложавая бабуля в окружении трех поколений семьи?
А если здесь, но вчера? Да, тоже здесь, но околдованная воспоминаниями о веселой фантазии Илиана, такой живой и неувядаемой, что мне чудится, будто его выдумки ждут меня за каждым углом каждой улочки Барри Готик или в квартале Эль-Борн, по которому мы сейчас гуляем. Площадь Святого Кугаса
[104].
У меня сжимается сердце. На скамье, где Илиан играл на гитаре, сидит старик. Тоже артист в своем роде. Он что-то рисует мелом на асфальте. Мы подходим ближе, и Марго прыскает со смеху. Неумелые рисунки старика беспомощны, безобразны, вызывают только жалость. Даже Этан и Ноэ нарисовали бы лучше!
– А может, это такой трюк, – шепчет Лора на ухо сестре, поглядывая на перевернутую шляпу, лежащую рядом со стариком. – Если разжалобить людей, они подают больше.
Марго, видимо, сочла гипотезу сестры интересной. Она делает несколько шагов к шляпе, я же отступаю к красной двери напротив нас и пытаюсь окинуть взглядом всю площадь – стены, водосточные трубы и слуховые оконца.
– Ничего нет! Ни одной монетки в шляпе! – констатирует Марго и спокойно объявляет старшей сестре, ничуть не смущаясь, что старый рисовальщик может понять ее французский: – Твоя теория ошибочна! Прохожие подают больше тем нищим, кто прилично одет, или удачно шутит, или хорошо играет на аккордеоне или скрипке, особенно если рядом лежит раскрытый футляр с красной подбивкой, на которой хорошо смотрятся монеты. А вот если он заикается, или воняет, или играет фальшиво, да еще протягивает людям пластиковый стаканчик, они фиг туда что-то положат!
Оливье усмехается:
– Закон рынка, мои дорогие! Он действует даже для тех, кто его отрицает…
Обычно мне нравится, как Оливье выслушивает своих дочек, прежде чем сделать вывод. Но сейчас я его слушаю вполуха – мое внимание приковано к красной двери, никто из родных даже не заметил, что я отошла. Пытаюсь сосредоточиться, уловить мяуканье, звуки шагов. И убедить себя, что старуха с мисками для молока наверняка давно уже в лучшем мире. Или нет?.. Берусь за дверную ручку, она поворачивается, и, к великому моему изумлению, дверь отворяется!
Но не успеваю я сделать и шага, увидеть, кто прячется за дверью, как слышится лай. И миг спустя из крошечного закрытого дворика выскакивает доберман – уши торчком, пасть свирепо оскалена. Я в ужасе замираю, не в силах двинуться. Но тут твердая рука оттаскивает меня назад и захлопывает дверь, оставив пса внутри.
– Что ты вытворяешь?! – спрашивает запыхавшийся Оливье. Он среагировал быстрее Валентина, мгновенно, словно предвидел мои действия.
– Я… Я только дотронулась до двери… Я не думала, что она откроется…
Оливье как-то странно смотрит на меня. Девочки ничего не заметили, они протягивают несколько евро горе-художнику. Спасибо, Оливье!
Спасибо тебе, хотя твое восхищение каталонской архитектурой, древними улочками с их дверями, соборами и орга́нами кажется мне слегка наигранным. Но все равно спасибо тебе, муж мой, за то, что ты со мной поехал, за то, что ничего не возразил, за то, что ты, любитель уединения, проявил такую готовность к этому путешествию. Ибо если Марго и Лора выбрали этот маршрут чисто случайно (во что я не верю), то я знаю, что этот случай сыграл с тобой, а не со мной самую злую из своих шуток.
