– Боже, у меня нет документов!
Ил смотрит на меня так, словно я пошутила.
– Ну конечно, вы их теряете каждый раз, как мы встречаемся.
– Илиан, я не шучу! И я их не потеряла, а просто-напросто забыла. Они остались в Сан-Исидро. Прежде чем перейти в Мексику, я их спрятала под сиденье машины, побоялась, что украдут.
Илиан внезапно становится серьезным:
– Потеряли… забыли… один черт! Без документов вы никогда не сможете перейти границу. Мексиканцы и те ждут разрешения всю свою жизнь.
– Я не шучу, Илиан, у меня и правда их нет. Но ведь я гражданка Франции!
Ил кладет руку мне на плечо:
– Натали, эта граница – одна из самых непроходимых в мире. Без паспорта или удостоверения личности к пограничникам и подступаться бесполезно. Это займет у вас много часов – наверняка больше одного дня.
Я начинаю паниковать. Ведь наш вылет назначен на завтра! И никто не знает, что я пересекла мексиканскую границу. Никто не может доставить мне мои документы. И я никому не могу позвонить, разве что в службу срочной помощи Air France, которая зафиксирует проступок в моем личном деле, но уж никак не ускорит процедуру возвращения из Мексики. Я чувствую, что у меня вот-вот сдадут нервы.
Я схожу с ума. Я в ловушке. Я все потеряю.
И свою работу. И Оливье.
Ну как ему объяснить, почему я попала в такую передрягу?! У меня наворачиваются слезы, глаза меняют цвет с голубого на зеленый. Смотрю на Илиана – его силуэт расплывается. Вот из-за кого все стряслось – из-за этого смазливого музыкантишки, этого труса, вроде бы ни в чем не виноватого, но за все ответственного; а он стоит, смотрит, как я психую, и его это, кажется, даже забавляет.
Вдруг он улыбается и, наклонившись, обнимает меня:
– Не плачьте, Мисс Ласточка, мне кажется, я знаю, что делать!
* * *
«Шеви вэн» подъезжает к пограничному посту СанИсидро. Я сижу сзади, между бонго и маракасами, которые дребезжат при каждом толчке. Фелипе, он же Атос, и Рамон, он же Портос, искоса поглядывают на меня, посмеиваясь. Ох, знали бы они, до чего это меня бесит! Луис, он же человек-ящерица, приехал за группой марьячи «Лос Парамос», чтобы переправить их на американскую сторону. Илиан, сидящий слева от меня, более снисходителен, чем его дружки, он только слегка улыбается, разглядывая мой маскарадный наряд. Ил до сих пор воздерживается от комментариев – интересно, продержится ли он до самой границы? И только тогда, когда «шеви» пристраивается в хвост длиннейшей автомобильной очереди, ожидающей проверки перед двадцатью четырьмя таможенными будками, расставленными полукругом, Ил не выдерживает:
– До чего же вам идут усики…
– Я вас ненавижу!
– Хотите, засуну вам под пончо еще одну подушку? Санчо Панса был намного толще вас.
– Убила бы на месте!
– Смотрите-ка, из-под вашего сомбреро свисает симпатичная прядка, давайте уберем ее поглубже… И вы забыли затянуть свой красивый пояс из змеиной кожи.
– А вы забыли сунуть за него пистолеты. Ну погодите, пересечем границу, и я вас прикончу!
– Ладно, а пока перестаньте хмурить брови, а то отклеятся…
Через переднее окно «шеви» можно разглядеть людей без машин, стоящих в другой, «пешеходной» очереди; они с любопытством изучают расписные стенки нашего фургона. Я откидываюсь на спинку сиденья:
– Господи, они совсем не двигаются!
– Да вы не волнуйтесь, – успокаивает меня Фелипе, – пограничники нас давно знают, мы ведь каждый божий день ездим туда-обратно, они нашу колымагу хорошо помнят. Мы американские граждане, Ил вообще европеец, у нас пятерых есть разрешение на ежедневную работу. Они пропускают здесь сорок пять тысяч машин и двадцать пять тысяч пешеходов, у них нет времени на проверку тех, кто регулярно пересекает границу.
– Да, здорово все придумано! – восхищается Рамон. – Эстебан как раз собирался провести эту ночь в Мексике, у своей новой подружки. А завтра мы вернем ему паспорт и разрешение на работу. Полицейские уже привыкли к тому, что в концертных костюмах мы выглядим не так, как на фото в документах. Сперва они заставляли нас снимать накладные усы и парики, потом им надоело. Эстебан низкорослый и чернявый, как вы, так что в этом прикиде пограничники вас не распознают.
Ничего себе «здорово придумано»! Выдавать меня за какого-то Эстебана, он же Арамис, он же гитарист…
– Но вообще, Мисс Ласточка, – добавляет Луис, человек-ящерица, поглядывая на меня в зеркало заднего вида, – хорошо бы вам застегнуть две верхние пуговицы куртки. У нашего Эстебана совсем не такая соблазнительная грудь.
Ну что за мерзкая мания у этих парней – глазеть на чужую грудь! Я пытаюсь застегнуть голубую с золотом куртку и прикрыть вырез фиолетовым шейным платком.
– А я думаю, – вмешивается Фелипе, – что Эстебану следовало бы получше застегивать пуговицы на брюках. Ох уж эта текила…
И все хохочут!
Господи, что меня удерживает от того, чтобы выскочить из кабины и продолжить путь пешком?! Человек-ящерица снова внимательно оглядывает меня с головы до ног в сапогах:
– Когда таможенники будут на вас смотреть, держите рот на замке, чтобы ваши усики были гордо вздернуты кверху.
Ну, я ему это припомню!
– Хотя они вам очень идут, – добавляет Фелипе у меня за спиной. – Вы никогда не думали, что лучше бы вам не заниматься эпиляцией?
Ну вот, мальчики нашли себе жертву! Они снова хохочут, все трое. И только двуличный трус Илиан помалкивает, сокрушенно вздыхая при каждой остроте коллег. Я уверена: стоит нам перейти границу, и он первый начнет бахвалиться, мол, не так уж это было страшно – перенести несколько насмешек ради его гениальной идеи с переодеванием. Ох, только бы удалось…
И это удается!
Все произошло невероятно просто. Еще около получаса машина ползла с черепашьей скоростью, пока не подъехала к пропускному пункту, и Луис моментально высмотрел среди двадцати четырех пограничников своего знакомого.
Меня била дрожь, я представляла себе, как поднимаю руки под дулом кольта мексиканского полицейского, как с меня сдирают парик, усы и сомбреро, ведут в тюрьму Тихуаны, а завтра все увидят на первых страницах местных газет фотографию стюардессы Air France, которая занималась неизвестно каким преступным трафиком…
Ничего похожего. Луис-ящерица болтает с таможенником так непринужденно, будто они еще в школе вместе играли в техасский холдем
[76]. Тем временем Фелипе предъявляет наши паспорта и разрешения на работу (моих-то там нет, а есть документы Эстебана) другому военному, замученному до такой степени, что он смотрит на бумаги бессмысленным взглядом, словно ему подсунули Карлоса Фуэнтеса
[77] на латыни. Оба таможенника заглядывают внутрь, пересчитывают нас и… пропускают!
