Довольно сумбурно и без «реальных доказательств» генерал доложил об успехе, пожаловался, что сил и средств не хватает, и надо делать такие машины, как их сделали в Ейске. Верховный сказал, что успешная операция будет продолжена, а вот доклад Кравченко слишком эмоционален и лишен доказательств.
– Товарищ Кравченко! Покажите, о каком самолете идет речь, какие средства обнаружения задействовались. Я вас жду в 14.00. До свидания!
Генерал пересел в Як-7, во вторую кабину сунул корреспондента и через час был в Нежине. Там пока было тихо, работали самолеты 11-й дивизии, а эскадрилья переснаряжалась после второго вылета. Струнников снял все, что ему показали, съездил на позицию РЛС, ему проявили пленки и распечатали фотографии, которые тут же передали Кравченко, который сразу же улетел в Москву. Но оказалось, что о «разгроме “лапотников”» корреспондент успел поделиться с редакцией, несмотря на то что Кравченко звонил ему на квартиру, он был обязан сообщить о срочном вылете на фронт редактору. Плюс Левитан! Утренняя сводка содержала несколько слов об успехе. Во время пролета «юнкерса» на аэродром шлепнулся Ли-2 с целой толпой «москвичей»: корреспондентов, актеров, певиц и певцов. Мало того, что нас рассекретили, так еще и нос свой суют туда, куда не положено. Денис Степанович ведет бой, ему продохнуть некогда, а в штабную землянку рвутся «канарейки». В общем, Петр не выдержал и послал всю эту толпу в пешее эротическое путешествие. Никаких интервью не будет, это разведывательные подразделения, и делать здесь никому постороннему нечего, собрали манатки и вон отсюда со своими талантами. Вызвал караул, и они загнали «актрисок» в самолет. Что только про себя не наслушался: и чудак на букву «м», и, что на коленях, сука, приползешь, молить будешь, и что готовься на лесоповал, сосунок. Тут зеленая ракета, и пришлось бежать к машине. Без него «скоморохов» пригрел Петросян, они организовали свой концерт для «двадцатки». Марик Акопович был большой любитель похлопать в ладоши. Его эскадрилья принимала участие в налете на Ягодное, на самую «голову» Гудериана. Так что заслужили. Через два часа вернулась «тринадцатая», после тяжелейшего боя. Люди уставшие, злющие, бой-то мы проиграли. Немцы смогли нанести существенный урон и без того ослабленным донельзя ВВС полуокруженных армий. То, что сбили мы – это, конечно, здорово, но если так дело и дальше пойдет, то труба! Людям отдохнуть и прийти в себя требуется, а тут «шуты». Вопросы задают неуместные, с подколками: «А почему капитан майорами да подполковниками командует?» В итоге скандал продолжился, только вместо Петра в нем приняли участие еще семь летчиков. «Хамы! Рабы!» «Творческая интеллигенция» уже самостоятельно села в самолет и улетела. Но немцы затихли, то ли силенки кончились, то ли какую-то пакость готовят. На второй день операции серьезных боев в воздухе уже не было, и наши войска пошли вперед. Дивизии сумели развернуться, «Быстрый Гейц» начал отход.
Вернулся Кравченко на «нашем» самолете, который он попросил перегнать в Москву сутки назад. Ему поставили новый кок и винт, бронестекло на кабину. Петр показал ему расшифровку РДО из Ростова, что нас отсюда снимают, возвращаемся на исходные.
– Плохо! Обнаружитель заберешь?
– А он не наш, он – местный, только я не в курсе: кому он принадлежит. Экипаж у него есть, вместе с моими работали.
– Это здорово, Петь. Что ж ты колючий-то такой, нельзя с этим сучьим племенем так. Главное Политуправление просто завалено жалобами на тебя и твоих орлов, а с ГПУ шутки плохи. Нельзя так. Требовалось приласкать и выпить с ними…
– И пустить их, по их требованию, в штаб эскадрильи, чтобы они раззвонили немцам: почему их бьют. Так, что ли, товарищ генерал?
– Гриша, Григорий я. С точки зрения командира, ты прав. Но плыть против течения трудно. Снесет, как многих снесло. А фотографироваться чего отказался?
– Дело на мне висит, про изнасилование. Оно закрыто в связи с гибелью подозреваемого.
– Что, правда, что ли?
– Да ну на фиг. Напоили меня три больших начальника в декабре тридцать девятого, а хозяйка квартиры, где я квартировал, решила меня на себе женить, ну и залезла ко мне в кровать. А нас утром перевели в другое место, и пошантажировать меня не удалось. Написала заявление, что я ее под угрозой оружия заставил это сделать. А мне еще через день Саньку Хабарова, который у вас ведущим был, пришлось прикрывать, у него двигатель засбоил. Пришлось машину поставить под огонь, чтобы трассу сорвать. Сбить я его не дал, подошли наши, мы из боя вышли, а протектор «ишака» 12.7 не закрывает, топливо подтекало. По дороге домой полыхнуло, сбить пламя не удалось, высота маленькая, пришлось прыгать со срывом. Самолет упал далеко от меня. Сразу не обнаружили, но доложили, что сгорел, а меня через два дня охрана тыла подобрала, я уже никакой был. Дело закрыли на этом основании. О том, что оно было, я узнал осенью сорокового года, когда подполковник Кузнецов из отпуска возвращался. А я свой уже отгулял. Отложил на следующий. А тут война. Вот так вот, Гриш.
– Ситуёвина! Тем более нельзя было так, с этим стадом. Сейчас раскопают!
– Гриша! Обнаружить и запеленговать локатор – как два пальца об асфальт. Никого в землянку не пускай! Ни одного слова о нем. Их выпустили всего несколько штук. Вот орден Ленина, я его заработал за эту «Наяду», а получил через полтора года, перед вылетом сюда. Бывший командующий ПВО под арестом, а пили мы с ним, и он приказал «маузер» с меня снять, и он – основной свидетель по моему делу. РЛС может очень многое, но она не руководит боем. Она только инструмент. Все остальное решает человек, стоящий возле планшета. Он видит обстановку и выносит решение по использованию сил и средств.
– А этих людей ты забираешь, и все теперь предстоит решать самому.
– Здесь остается старший лейтенант Васьков, он все эти дни находился при штабе, закончил курсы при академии Буденного. Вот его береги, прислушивайся к тому, что он говорит. Он пока опытнее тебя в этом отношении.
– За это спасибо! Пойдем ужинать. – Кравченко встал со скамейки в курилке, где они разговаривали. Потянулся, размял плечи, несколько раз взмахнув руками. Хлопнул по плечу Петра. – Пошли, Петруха, не робей, прорвемся. Главное: танки остановили, а остальное – мелочи.
В 04.10 14 сентября 1941 года Петра разбудил начштаба.
– Петр Васильевич, подъем. Все отменяется.
– Что отменяется?
– Вылет в Ростов. Пришло РДО из Фрейзендорфа за подписью наркомфлота Кузнецова: «Первой эскадрилье 13-го ОРАП вылет Ростов-Центральный отменяю тчк Местом дислокации назначен ад Лисий Нос тчк Прибытии доложить не позднее 12.00 14.09.41 тчк Формирование остальных эскадрилий городе Стаханово МО тчк командующий РККФ адм Кузнецов тчк командующий ВВС РККФ гл Жаворонков».
– Крутой вираж! Вспомнили о нас, стоило чуть высунуться. Ну что ж, домой, в Питер! Меняйте требования для наземного состава, запрашивайте Ржев, Калинин, а лучше Борисово для дозаправки. Транспортники сажать тоже там. Им без охранения к городу не прорваться. Черт, не могли вчера дать, ночью бы проскочили. Делайте, что хотите, Денис Степанович, а через час максимум техсостав и операторы должны вылететь.
