«Мы можем много, но никуда не стремимся, тратим силу только на войну. А они, маленькие, хрупкие, слабые и лживые людишки, не все, конечно, но многие, настырно лезут вперед, пытаясь узнать новое и достичь неведомого. Что толкает их вперед? Слабость? Попытка стать сильнее? Или же они идут, потому что – люди? Я позволяю себе высокомерные замечания, а сама, несмотря на свою силу, не знаю, куда ведут заброшенные дороги».
– Извини, – тихо сказала Егоза.
– Ты была права, – угрюмо отозвался Карлос.
– Ты тоже.
После ухода Урагана юноша сразу предложил Шахмане называть его по имени и забыть о церемониях. Отказываться Егоза не стала, поняла, что после пережитого Карлосу нужен не телохранитель, а друг, и теперь подумала, что прошлые их взаимоотношения не позволили бы им завести этот разговор.
– Иногда мне кажется, что мы отличаемся от людей гораздо больше, чем адорнийцы от доктов, – тихо произнесла Героиня. – Мы совсем другие.
– Но вы люди.
– Прайм разделил нас.
– Но вы все равно люди, – упрямо повторил Карлос. – И до тех пор, пока мы все будем об этом помнить, мы будем жить в мире, будем вместе идти вперед.
– Ты в это веришь?
– Я просто не вижу другого выхода, – убежденно ответил юноша.
«Кажется, мне крупно повезло с лордом».
С совсем молоденьким, изгнанным из своего владения лордом, зрелости суждений которого мог бы позавидовать иной убеленный сединами мудрец.
«Я буду служить тебе, Карлос, – беззвучно пообещала Шахмана. – Буду служить до последнего вздоха».
– Прайм не разделил нас, он просто появился и внес изменения в привычную картину мира, он избрал некоторых людей и наделил их невиданными способностями, он словно поставил перед нами задачу: справитесь или нет? И теперь все зависит только от нас.
– Что зависит?
– Что будет дальше. Сумеют ли ужиться люди и Герои? Справимся ли мы с последствиями Катаклизма?
– Даже так?
– Да, так, – серьезно подтвердил Карлос. – Прайм, Чудь и Герои пришли после Катаклизма, изменили мир, а значит, построить что-то новое можно лишь вместе.
Егоза вновь помолчала, а затем неожиданно вернулась к оставленной вроде бы теме:
– Заброшенные дороги построили во времена старой империи, еще до Катаклизма.
– Это понятно.
– Я слышала, не только от Урагана слышала, но еще раньше, что все дороги сходятся в самом сердце Пущи у огромного храма старых богов. Когда-то в Пуще было много храмов, но тот, в центре, считался главным. Этим, как его, пантеоном.
– Его кто-нибудь видел?
– Нет.
– Но ты веришь?
– Я слышала эту историю от разных людей, – медленно ответила Егоза. – Я – верю.
Но у нее ни разу не возникло желания проехать по заброшенной дороге до самого конца.
– Старые боги мертвы, – обронил Карлос.
– Но когда-то они приходили в мир.
– В них верили, – уточнил юноша. – А были они на самом деле или нет – вопрос.
– Все знают, что магия существовала и до прайма.
– Значит, прайм сильнее богов.
– То есть? – опешила Егоза.
– Боги не пережили Катаклизм.
– А может, прайм – это то, что осталось от богов?
Неожиданное заявление заставило Карлоса вздрогнуть:
– В смысле?
– Мы знаем только то, что старые боги сгинули в катастрофе, – рассудительно произнесла Шахмана. – А вдруг они не умерли, как считается, а превратились в прайм?
– Невозможно.
– Почему?
– Потому что прайм – это вещество, с которым умеют работать ученые. Они используют его для освещения и создания бомб. Разве бога можно использовать для выплавки металла?
Однако размышления Шахманы заставили юношу задуматься о другом:
«Не слишком ли сложно она излагает?»
Все Герои, с которыми доводилось общаться Карлосу, отличались некоторой ограниченностью, не позволяющей им делать сложные выводы, а потому юноша со все возрастающим удивлением слушал речь Егозы.
– Адорнийцы считают прайм силой мира, внезапно вырвавшейся наружу, а не веществом.
…Рассуждения о старых богах, об адорнийских воззрениях… Шахмана с легкостью говорила о вещах, доступных лишь образованным людям. Понимает ли она, что говорит? Да, понимает. Но…
Откуда в ней это?
– Сила мира – это слишком общее понятие, но что взять с адорнийцев? – произнес Карлос. – Прайм же, повторяю, можно изучить: наши ученые этим занимаются. Прайм можно заставить работать, использовать в машине или оружии. Но самое главное – с праймом нельзя поговорить.
– А как же Зов?
Знаменитый Зов Прайма, слышимый всеми, кому суждено стать Героем. Именно он указывал некоторым людям, что им выпало стать избранными.
– Ты лучше меня знаешь, что Зов не голос и не складывается в слова, – махнул рукой Карлос. – Он лишь создает настроение, понимание того, что предстоит сделать. И вообще: пьяница тоже тянется к бутылке, слышит ее зов.
– Мы не пьяницы, – оскорбилась Егоза.
– Я и не говорил этого, – возразил юноша.
– Но сравнил.
– Извини, если обидел.
Шахмана покачала головой, выдержала паузу, обдумывая слова молодого лорда, после чего осведомилась:
– А как объяснить появление Героев? Нас создали ученые? Или все-таки прайм?
– Тебе проще поверить в богов? – иронично поинтересовался Карлос.
– Адорнийцы верят, что старые боги не умерли.
– Пусть верят, это ничего не значит.
– Адорнийцы предпочитают верить в то, что мы пытаемся изучить. Они считают, что прайм выше нашего понимания.
– Твои слова доказывают их дикость.
– Но магию адорнийцев никто не отрицает.
– Магию на основе прайма, – подчеркнул юноша. – А мы не отрицаем его силу.
– Но не знаем ее суть.
Поскольку ни у Карлоса, ни у Шахманы не было доказательств, спор зашел в тупик, и юноша решился на далекий от академического прием.
– Вот уж не ожидал, что ты настолько хорошо разбираешься в тонких материях.
Если Егоза и была уязвлена, то виду она не подала.
Передернула плечами, словно пытаясь стряхнуть неприятный вопрос, но ответила спокойно:
– Это важно для меня, Карлос, и для всех нас важно. Своей фразой ты намекнул на то, что Герои… гм… просты. Это так, и спорить не буду. Но прайм стал нашей сутью, и мы не можем не думать о нем. Мы общаемся с другими Героями, задаем вопросы ученым, запоминаем ответы и делаем выводы. Мы хотим знать, кто мы?
