— Зирид, уходи, — бросила девушка через плечо. Она направилась к челноку, навстречу тви'леке.
— Эрин! — крикнул пилот, но та его не слышала. Он догадывался, что теперь она слышала лишь голос своего наставника у себя в голове.
Корр понял, что это уже не его бой. Он убрал бластер в кобуру и уставился на противниц. Ничего поделать он уже не мог.
Его подруга широкими шагами приближалась к челноку, а пособница ситха пятилась вверх по трапу, прицеливаясь. Но выстрелить она не успела, потому что Эрин взмахнула рукой и оба бластера вырвались и улетели к ее ногам. Возглас тви'леки потонул в фильтрах маски. Эрин переступила через чужое оружие.
Тви'лека c круглыми от ужаса глазами повернулась и бросилась внутрь корабля. Эрин снова взмахнула рукой, припечатав беглянку лицом к переборке мощным выбросом энергии. Та повалилась в отсек, только ноги торчали из люка.
Эрин выключила меч и на мгновение замерла, задумчиво склонив голову.
Зирид почувствовал лучик надежды и чуть снова не позвал ее.
Но тут девушка вздернула подбородок и шагнула к трапу, переступив через мертвого имперского солдата.
Огорченный пилот склонил голову. Это было ее решение, ее борьба. Зирид взял себя в руки, повернулся и позвал Т7:
— Т7, открывай «Стрекозу». Пора уматывать отсюда.
* * *
На проснувшегося Ксизора обрушились звуки выстрелов, тревожных сирен и оповещения из динамиков терминала. Какая-то утечка топлива. Перед этим наемник принял снотворное, и поэтому его голова несколько секунд ничего не соображала. Он заснул в кабине своего корабля. Врат взглянул на хронометр: рассвет либо уже наступил, либо скоро наступит. Сам он большую часть ночи был в отключке.
Что-то c глухим стуком воткнулось в обшивку «Клинка», послышался выстрел.
— Что за?..
Ксизор отключил затемнение транспаристального купола кабины, чтобы осмотреться. Из-за расположения корабля на стоянке поле обзора было ограничено, и он не увидел ничего, кроме бока соседнего челнока. Что странно — вокруг не было ни рабочих, ни солдат, ни дроидов.
Позади корабля раздалось еще несколько бластерных выстрелов. Ксизор не представлял, что там творится, и не горел желанием выяснять. Разрешения покидать Корусант он так и не получил, но оставаться вместе c кораблем посреди заварушки со стрельбой не намеревался. Врат решил, что просто поднимет «Клинок» в воздух, не покидая пределов атмосферы. Наемник перевел монотонное бормотание портового оповещения на внутренний коммуникатор.
— В ангаре 16-В утечка отравляющего вещества. Уровень опасности — высокий. Немедленно покиньте помещение через ближайший аварийный выход. В ангаре 16-В утечка отравляющего вещества…
На ближайшей стене виднелись крупные буквы: «Ангар 16-В».
Врат проверил системы, чтобы еще раз убедиться, что на корабле задраены все входы и выходы. Оказалось, что нет — кормовой люк был открыт. Ксизор выругался. Он мог бы поклясться, что все закрыл. Врат нажал кнопку, но индикатор по-прежнему показывал, что люк не задраен и распахнут. Либо что-то не позволяло ему закрыться, либо электроника дала сбой.
Придется закрыть люк кнопкой, расположенной непосредственно рядом, иначе при рывке на старте вывалится весь груз. Запустив программу автоматического взлета, Ксизор поднялся и направился в кормовую часть корабля. На полпути он вспомнил, что оставил бластер и ножи в кабине. Он скинул их, когда проваливался в сон.
Ну да ладно. Там они ему не пригодятся.
* * *
Эрин поднималась по трапу челнока словно в бреду. В руке был световой меч, а в сердце — гнев.
Девушка замедлила шаг, заметив, что тви'лека дернулась, застонала и повернулась взглянуть на нее.
Эрин подняла руку без оружия, и c языка чуть не сорвалось: «Я не причиню тебе вреда!» Но она вовремя осадила себя.
Не хотела врать.
Пособница ситха перевернулась и начала отползать, без страха в глазах следя взглядом за своим врагом, но в конце концов уперлась в переборку. По стеночке, прижимаясь к ней спиной, тви'лека поднялась на ноги. Эрин остановилась в двух шагах. Но смотрели они друг на друга так, будто стояли на противоположных краях бездонной пропасти, которую составляла разница в их мировоззрении.
Сирены все не умолкали. Эрин потеряла из виду Зирида. Даже хуже: он тоже больше не мог ее видеть.
Тви'лека перевела взгляд на оружие Эрин. Чувствовалось, что страха она не испытывает, лишь тихую, глубоко запрятанную печаль.
— Ты пришла убить меня.
Эрин ничего не сказала. Во рту у нее пересохло. Девушка повесила свой меч на пояс и достала тот, что принадлежал мастеру Заллоу.
— Я вижу твой гнев, — сказала пособница ситха.
Эрин вспомнила об учителе и окончательно утвердилась в своем намерении.
— Ты не знаешь меня, гадина. Даже не пытайся изображать проницательность.
Она включила меч мастера Заллоу. В округлившихся глазах стоявшей у стены девушки промелькнул страх, и мина невозмутимости дрогнула.
— Я тебя не знаю, — признала тви'лека. — Но я вижу гнев окружающих. Мне он хорошо знаком.
Ее лицо осветила грустная улыбка, изгнав страх. До Эрин ей больше не было никакого дела, исходящая от нее печаль обострилась и захватила ее полностью.
— Гнев — это лишь еще одно из названий боли, — сказала тви'лека. — Это мне тоже хорошо известно. Иногда… боль въедается слишком глубоко. Это она движет тобой, да?
Эрин ожидала сопротивления, протестов, драки. Вместо того — жертва казалась… покладистой.
— Ты убьешь меня, джедай? Из-за Дарта Малгуса? Из-за его деяний?
Упоминание имени ситха подогрело ярость.
— Он погубил моих близких.
Тви'лека кивнула и выдала короткий резкий звук, который можно было расценивать как натужный смех.
— Он и своих близких губит. — Девица улыбнулась, прошелестев, словно дождь: — Мужчины и их войны. Джедай, его имя Верадун. Он убьет меня, если он узнает, что я открыла это тебе. Но имена очень важны.
Эрин пришлось напрячься, чтобы ее гнев не улетучился. Тви'лека казалась такой… хрупкой, израненной.
— Его имя мне не интересно. Ты была вместе c ним во время нападения на Храм. Я все видела.
— Храм. Да. — Пособница ситха кивнула. — Я была там c ним. Я люблю его и сражаюсь c ним бок о бок. Ты бы поступила точно так же.
Возразить на это было нечего. Конечно, она бы так поступила; она так и поступала.
Гнев, поселившийся в сердце c момента смерти учителя, начал сжиматься, вытекать из нее по капле от приобщения к боли и печали тви'леки, от осознания того, что Вселенная не зиждется на собственной боли Эрин. Исчерпание сильной эмоции ошеломило ее. Она жила этим гневом c момента смерти мастера Заллоу. Теперь ярость ушла, осталась лишь пустота.
