– Богом клянусь, ты права. – Мэйсон сунул медальон в карман и встал. Он покачнулся и схватился за край стола, прежде чем сделать несколько неуверенных шагов в сторону двери. – Я счастливчик. Амелия вернется. Потому что она такая… преданная. Безраздельно преданная. Спасибо тебе. Это… Мне это было необходимо. Ничего, если я заберу остатки кларета с собой наверх?
Я улыбнулась и подала ему графин.
– Только будьте осторожны, поднимаясь по лестнице, сэр. Ступеньки довольно крутые…
– А я напился. Можешь мне об этом не напоминать, я и сам знаю, – икнув, ответил Мэйсон.
Он нетвердыми шагами направился к выходу из столовой, сосредоточив остатки своего внимания на том, чтобы не расплескать вино. То, что ему удастся добраться до своей спальни без происшествий, представлялось мне все более сомнительным.
Оставшись в одиночестве, я вздохнула с облегчением и принялась не спеша наводить порядок в столовой, убирая остатки ужина. Я рассчитывала, что чем дольше буду возиться, тем позже закончу и тем выше вероятность того, что сегодня мне больше ничего не поручат, я смогу незаметно прошмыгнуть в свою комнату и лечь спать.
Но мои надежды не оправдались. Когда я уже тушила последние свечи и вытирала воск, в дверном проеме возникла чья-то фигура. Мистер Морнингсайд. Он ожидал меня в коридоре. Я сразу узнала его высокий стройный силуэт.
– Заканчивай здесь и иди к шатру. Но не входи внутрь. Ты меня поняла? Ожидай, пока тебя позовут.
От усталости у меня слипались глаза. Я направилась к нему с охапкой грязных салфеток и скатертью в руках.
– Как долго мне придется ждать?
– Столько, сколько потребуется, – раздраженно буркнул мистер Морнингсайд, исчезая, прежде чем я успела к нему подойти. Я отчетливо разглядела у него в руках пачку листов бумаги с моим переводом.
Бредя из столовой в кухню, я успела заметить лишь взлетевшие полы его фрака, тут же скрывшиеся за углом. В кухне не было никого, кроме Бартоломео, который спал на спине лапами вверх.
Проходя мимо, я почесала ему шею, потом оставила скатерть и салфетки в чулане и сменила фартук. В этом не было никакого смысла, но, надев что-то чистое, я почувствовала себя лучше и даже взбодрилась. По пути к шатру я сжевала один из пирожков с мясом, к которым никто так и не прикоснулся. Перед шатром ярко пылали два факела. Этого было недостаточно, чтобы осветить весь двор, но, по крайней мере, я видела, куда идти. Я наслаждалась прохладой и ароматом свежей травы и сосен, который доносил из леса легкий ветерок. Даже в отсутствие дождя или мороза с наступлением темноты Холодный Чертополох становился более зловещим. Его тонкие башенки и прорези окон становились чернее самой ночи. Именно ночью Холодный Чертополох обретал свое истинное обличье, становясь как будто больше и черпая свою силу из окружающих его теней. Подходя к шатру, я не оглядывалась на окна, но очень надеялась, что Мэри там не одна. Меня беспокоило то, что нам до сих пор не удалось установить личность убийцы Амелии, а Мэри еще недостаточно окрепла, чтобы отразить нападение. Поппи ушла за горячей водой для мужчин, и я успокаивала себя тем, что миссис Хайлам не могла не поручить кому-нибудь из Постояльцев охрану дома. В последнее время события громоздились друг на друга самым невероятным образом: Суд, гости, возвращение Мэри, странное существо в лесу, смерть Амелии, мой договор с мистером Морнингсайдом и план мести, осуществлению которого он должен был поспособствовать. Поэтому не стоило удивляться тому, что я еле держалась на ногах от усталости: у кого угодно на моем месте голова пошла бы кругом.
Но зато мне было предельно ясно, что я должна сделать. Во всяком случае, я очень на это надеялась. Я вспомнила, как вспыхнуло надеждой лицо Ли, когда я упомянула, как можно было бы избавиться от Арбитров. В его жизни – жизни! – и без того произошло слишком много перемен. Я должна была попытаться избавить его хотя бы от их присутствия и всех связанных с ними неудобств и неприятностей. Но это означало, что мне придется лгать, лгать Финчу, который слышал, как я сказала, что мистер Морнингсайд ошибся относительно Ли. Тут были правила, которых я до сих пор не понимала. Неужели он не имеет права на ошибку? Судя по всему, нет. Чиджиоке и Поппи практически слепо ему доверяли… Поколебалась ли их вера теперь, когда они узнали, что однажды он все же ошибся?
Подходя к шатру, я содрогнулась, думая о том, что прочитала в дневнике Бенну. У меня не было ни малейших сомнений в том, что он стал свидетелем того, как существа, подобные Финчу и Спэрроу, применили свою силу с целью установить истину. Чиджиоке сказал, что они всегда действуют по трое; трое упоминались и в рассказе Бенну. Если я солгу, не вытянет ли один из них из меня правду, а вместе с ней и мою жизнь? Я ожидала у одного из факелов, переминаясь с ноги на ногу и тревожно заламывая руки. Мне не оставалось ничего иного, кроме как солгать. Я должна была сделать это ради Ли. Но мне никто не мог запретить тревожиться по этому поводу. Кусать губы. Нервно расхаживать взад-вперед. Из шатра доносились тихие голоса, и мне нестерпимо хотелось узнать, о чем они там, внутри, говорят. В то же время я все острее ощущала окружающий меня мрак. На маленьком островке света вокруг факела я чувствовала себя в безопасности, но когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, мне стало страшно покидать его пределы и я все напряженнее вглядывалась в кромку леса на дальнем краю пастбища.
С запада налетел сильный ветер, расшевелив листья на деревьях в лесу. Их шорох становился все громче. Затем до меня донесся еле уловимый аромат древесного дыма, вызвав приступ тоски по детству. Этот аромат напомнил мне дом. Мой дом. И те редкие моменты радости, которые я переживала одна или с воображаемой подругой. Я закрыла глаза, борясь с ностальгией. Когда я открыла их снова, факел рядом со мной полыхал длинными языками пламени, которые трепал ветер. С опушки леса донесся еще один звук, похожий на свист ветра среди ветвей, только гораздо тише. Яркий свет факела не позволял различить хоть что-то с этого расстояния, и я на мгновение вышла из круга света. Я выждала несколько секунд, пока глаза привыкли к темноте, после чего увидела, как качаются и подрагивают кусты и высокая трава, потревоженные чем-то, что крадучись двигалось вдоль границы деревьев. Моя кожа покрылась мурашками. Что бы это ни было, оно перемещалось очень быстро. Его все еще скрывали темнота и густой кустарник, но было ясно, что оно приближается. Кроме меня у шатра никого не было, и я поспешила вернуться к факелу. Что, если это то волкоподобное существо? Я остро ощутила свою уязвимость. Защитить меня было некому. Я на цыпочках подкралась к входу в шатер, готовясь при появлении чудовища броситься внутрь. Луна уже едва просвечивала сквозь надвинувшееся на нее плотное облако. Я поняла, что мое единственное оружие – это факел, и вытащила его из подставки. Размахивая им перед собой, я всмотрелась в темноту, после чего начала наступать. Что бы там ни пробиралось между деревьев, оно подходило все ближе и ближе. Листья теперь шуршали так громко, что их шум эхом отдавался у меня внутри, ужасом поднимаясь к шее и сжимая горло ощущением опасности. Несмотря на жар от факела, я похолодела от страха. Ни одна белка не сумела бы заставить деревья склоняться под своим весом. Из леса вышла фигура ростом с человека и бросилась ко мне. Я задохнулась от ужаса и попятилась к шатру, продолжая держать факел наготове. Кто бы это ни был, он бежал с невероятной скоростью и проворством, присущим не человеку, но оленю или лисице. Когда это существо меня увидело, я поняла, что нахожусь в невыгодном положении, потому что огонь, пылающий так близко возле моего лица, почти ослепил меня. Существо заметило, что я за ним наблюдаю, и остановилось, словно готовясь к прыжку, затем развернулось и бросилось бежать к спасительной чаще леса. Я услышала, как что-то упало в траву. Существо что-то мне бросило. Я сделала несколько шагов в темноту, подвергая себя неоправданной опасности. Я брела по траве, размахивая перед собой факелом в поисках предмета под ногами, и по мере моего удаления от шатра голоса стихали. Листья на опушке леса снова зашелестели, и я, застыв на месте, подняла голову. Но это было все то же существо, скрывающееся за кустами.
