— Почему — нет?
— Я знаю, что увижу в ваших глазах, Дилан, и знаю, что я этого не заслуживаю.
— Вы считаете, что не заслуживаете благодарности и восхищения?
— Не заслуживаю.
— Мия, вы…
— Человек, похожий на вашего дядю, отправил меня в тюрьму на три года. И имел полное право это сделать. Я нарушила закон. Я взяла деньги, которые мне не принадлежали.
— И поэтому мой дядя так вас пугает?
Мия наконец посмотрела ему в глаза:
— Но я готова повторить то, что сказала за столом. Все до единого слова.
— Я знаю.
— Но, Дилан, разве вы не видите? Если бы Тьери сказал вашему дяде, что я бывшая уголовница, все, это мгновенно свело бы на нет мои слова.
— Только не в моих глазах.
Она коснулась рукой его щеки.
— Но в глазах вашего дяди и в глазах большинства людей.
Повернув голову, Дилан поцеловал ее руку. Мия хотела отдернуть ее, но он не позволил.
— Неужели так важно, что думают о вас такие люди, как мой дядя?
— Да.
— Почему?
— Потому что это значит, что, когда бы я ни восстала против несправедливости, как только всплывает мое прошлое, все мои возражения теряют силу. От них может стать даже хуже, поскольку все, что исходит от меня, будет скомпрометировано. Мне лучше вообще не открывать рот.
— Вы ошибаетесь.
— После того как вы ушли, Карла во всеуслышание заявила, что гордится мною. Это первый раз, когда она посмела возразить дяде.
Ее сердце с силой ударилось в грудь.
— А вы? Вы когда‑нибудь возражали ему?
— В отношении Карлы, да… но из‑за себя никогда.
Мия провела большим пальцем по щеке Дилана, от чего его глаза потемнели.
— Вы не должны позволять ему так обходиться с вами.
— Сегодня вечером я впервые это понял. Все эти годы я находил для него массу оправданий. Он потерял брата. Когда наши родители погибли, они с тетей взяли Карлу к себе. Для него важно, чтобы согласно традиции мужчины в нашей семье становились юристами или политиками. А я не хотел идти по этому пути. Мне казалось, его нравоучения и придирки не такая уж большая плата, но…
— Но?.. — настойчиво спросила Мия. Ей так хотелось, чтобы он освободился от этого гнета и унижения.
— Но до сегодняшнего вечера я не осознавал того, что я начал с ним соглашаться, смотреть на себя его глазами. Но сегодня вы напомнили мне, зачем я занимаюсь тем, чем занимаюсь. И я почувствовал, что горжусь этим.
Мия улыбнулась.
Дилан не сводил с нее глаз. Его взгляд скользнул на ее губы, и голубые глаза приобрели глубокий сапфировый оттенок. Мия ощутила сильную пульсацию внизу живота.
— Мия, я хочу вас поцеловать.
Сердце девушки подскочило к самому горлу.
— О, это очень плохая идея.
— Почему?
— Потому что я не хочу никаких романтических отношений.
— И вы думаете, что я хочу больше, чем просто поцелуй?
— А вы хотите?
— Все меняется, — задумчиво произнес Дилан и пальцем провел по ее щеке.
— Я не изменилась. — Она хотела произнести эти слова жестко и непреклонно, но получился лишь тихий полный тоски шепот.
— Если вы действительно не хотите, чтобы я вас целовал, не буду. Совсем забыл. Я хотел сказать, что мне очень нравится ваше платье.
— Я купила его специально для сегодняшнего…
— Для сегодняшнего вечера? Для меня?
Мия посмотрела ему в глаза:
— Да.
Пальцы Дилана продолжали свое чувственное путешествие по ее коже.
— Вы уверены, что ваше отношение к романтике не изменилось?
— Совершенно уверена.
— Я все равно хочу вас поцеловать. И думаю, вы тоже этого хотите, ведь так, Мия?
— Я довольно любопытна, — выдавила она.
— Это «да»?
Она встретилась с ним взглядом и кивнула.
Глава 8
Мия думала, что его поцелуй будет легким и нежным, но нет. Он был решительным и настойчивым, как шторм, как будто гигантская волна, подхватив Мию, понесла ее с собой.
Мия, обхватив Дилана за шею, ждала, что вот‑вот произойдет катастрофа. Но нет, руки Дилана нежно покачивали ее, охраняя и даря покой. И в конце концов Мия утонула в этом покое.
Дилан лизнул ее нижнюю губу, приглашая открыться ему. И она это сделала. Их языки сплелись в любовном танце, наполняя кровь огнем, а сердце — радостью.
Поцелуй Дилана становился все более страстным и настойчивым, пока Мия со стоном не выговорила его имя.
Он на секунду поднял голову, его глаза сверкнули. Наверное, ей следовало испугаться.
Но Мия его не боялась. Достаточно было одного ее слова, и он бы остановился. Она знала, что Дилан сделал бы это.
Он улыбнулся одним уголком рта, как будто прочитал ее мысли.
— Неужели ты надеешься, что я дам тебе хотя бы один шанс подумать, Мия?
— Дилан, секс ничего не изменит. Я…
Но он прервал ее страстным поцелуем, голова Мии запрокинулась. Его рука медленно гладила ее тело. Все существо Мии затрепетало, охваченное голодной дрожью.
Она хотела этого мужчину. Казалось, если она его не получит, то может просто умереть. А потом его рука скользнула ей под платье… а ее руки оказались там, где им совсем не следовало быть.
Где‑то рядом стукнула дверь. Мия застыла, мгновенно положив руки себе на колени. Дилан одернул подол ее льняного платья и, обняв за плечи, прижал к себе, как раз в тот момент, когда из‑за угла дома вышла Карла.
Заметив их, она резко остановилась:
— Надеюсь, я вам не помешала?
Дилан засмеялся:
— Конечно, ты нам помешала.
— Я хотела тебе сказать, что дядя Эндрю уехал. Он решил, что остановится в своем клубе, а завтра утром вернется в Сидней.
Мия стиснула руки.
— Мне очень жаль. Я не имела права устраивать такую сцену…
— Ты была великолепна! Как бы мне хотелось, чтобы у меня хватило мужества сказать ему что‑нибудь подобное много лет назад.
— Карла, — начал Дилан, — ты…
— Нет. — Она уставилась на него сердитым взглядом. — Ты всегда за меня заступался. Я должна была сделать для тебя то же самое.
Карла повернулась к Мии. Мия попыталась слезть с колен Дилана, но он удержал ее.
