— Мы можем поговорить? — спросил он.
Она молчала так долго, что Анджело успел решить, что услышит в ответ «нет», но Мариана все‑таки кивнула.
Он проводил ее на кухню и жестом предложил сесть за стол.
— Хочешь кофе?
— Нет, спасибо.
Судя по выражению лица Марианы, она понимала, что Анджело тянет время. Пора было наконец набраться храбрости и честно сказать ей о своих чувствах. Он сел напротив нее.
— Вчера я хотел поехать вслед за тобой, но потом передумал, вспомнив, что ты пережила с Эриком. Я боялся, что ты снова почувствуешь себя так, словно тебя пытаются подчинить чужой воле. Я хотел, чтобы ты увидела, что я уважаю твои желания и готов оставить тебя в покое, когда ты попросишь об этом.
По выражению лица Марианы Анджело не мог понять, что она сейчас чувствует: облегчение, боль или радость. Он продолжил:
— То, что ты сказала вчера… О том, что я упиваюсь своим…
Слово «бесплодие» застряло у него в горле.
— Извини, это было не очень справедливо с моей стороны.
— Это было немилосердно и больно. Но это было правдой. Я действительно ушел с головой в переживания о том, какое фиаско я потерпел как муж, но ты, пережив еще более тяжелое испытание, справилась с этим и заставила себя продолжать поиски счастья. Тогда как я просто с головой ушел в работу и был слишком занят, чтобы что‑то чувствовать.
— Это звучит до боли честно.
— Смотреть правде в лицо больно, — признался Анджело. — Но это единственный путь вперед. И ты была права. Мне нужно было хорошенько поразмышлять. Подумать о том, чего я хочу от жизни, что для меня важно.
Мариана замерла.
— И ты нашел ответы?
— Да. — Он пристально посмотрел на нее. — Я юрист и привык иметь дело с фактами. Но мне трудно говорить о чувствах. Может, это потому, что моя мама настолько эмоциональна, что я словно впал в противоположную крайность, или я просто глуп, или… просто… — Анджело покачал головой. — Обычно я более красноречив. — Он криво улыбнулся. — Очень важно, чтобы я изложил все понятно, но, кажется, у меня ничего не получается.
Мариана потянулась через стол и взяла его за руку.
— Тебе не обязательно излагать с самого начала или даже пытаться быть логичным. Главное — начни и продолжай говорить. Слова найдутся сами.
Ее голос был таким добрым, таким нежным. Мариана давала Анджело понять, что не собирается его осуждать. Или, по крайней мере, она не станет судить его так же сурово, как он судил себя и как его судила Стефани.
Если он откроет Мариане свое сердце, а она его отвергнет, все равно ситуация не станет хуже, чем она уже есть. Но если Мариана выслушает его благосклонно…
Анджело ощутил слабую надежду и снова заговорил:
— Я хорошо справляюсь со своей работой. Я люблю своих родных и стараюсь им помогать. Но муж из меня вышел никудышный. Я стал причиной крушения моего брака, потому что не устраивал Стефани. Снова подвергнуть себя риску и ошибиться, быть отвергнутым и брошенным… Это чертовски пугает меня…
— Рисковать непросто, — кивнула Мариана. — Ты — первый мужчина, с которым я сблизилась после Эрика. Ты уважал меня, ценил мои знания, заставлял чувствовать, что я чего‑то стою.
— Ты стоишь очень много. Больше, чем я могу тебе дать. Я понимаю, что ты — не Стефани, ведь ты допускаешь, что есть больше одного способа стать родителями. Но я боюсь, что подведу и тебя. Возможно, мы не сможем создать семью, потому что я тебя не устрою.
— На мой взгляд, у нас есть два варианта, — заявила Мариана. — Либо мы оба продолжаем бояться: ты боишься, что я тебя отвергну, а я боюсь, что снова выберу не того… — Она сделала паузу. — Или мы оба можем набраться смелости и рискнуть вместе.
— Довериться нашему собственному суждению?
— Или, скорее, довериться суждениям друг друга, — поправила она. — Чего ты хочешь в жизни, Анджело?
— Тебя. Я хочу тебя. Я хочу такой же брак, какой был у моих родителей. Хочу, чтобы меня любили таким, какой я есть, чтобы рядом была та, что приносит свет и яркие краски в мою жизнь, разделяя со мной и горе и радость. — Он глубоко вдохнул. — Я хочу полноценную семью. Хотя это не будет легко. Какой бы вариант мы ни выбрали: усыновление, опека или «ребенок из пробирки», на это потребуется время.
Мариана посмотрела на него.
— У меня тоже есть свои сложности: Эрик и судебный запрет. Не помешает ли это нам усыновить и воспитывать ребенка?
— Не знаю, — признался Анджело. — Семейное право — не моя специализация. Но у меня есть друзья, которые ответят на этот вопрос и будут сражаться на нашей стороне, если нам понадобится помощь. — Он сжал ее руки. — Я хочу, чтобы мы с тобой создали семью!
— Я тоже этого хочу. Но вдруг у нас не получится стать родителями?
— У тебя есть племянник. У меня есть племянница. Таким образом, у нас все‑таки будут дети в нашей семье, и мы сможем наблюдать за тем, как подрастает следующее поколение, и принимать участие в их жизни.
— И тебе этого будет достаточно? — спросила Мариана.
— Да, если ты будешь рядом со мной. Мне будет достаточно тебя.
— И мне будет достаточно тебя, — тихо сказала она.
«Слава богу! — подумал Анджело. — Мои проблемы не отпугнули Мариану. А уж ее проблемы ничуть меня не пугают».
— Я не хочу причинить тебе боль, — сказал он.
— Этого не случится.
— Но я сделал тебе больно вчера.
— Мы ранили друг друга. Думаю, нам придется научиться управлять своими ссорами и обсуждать все спокойно, а не убегать и не дуться друг на друга.
— Согласен.
— Я знаю, что ты не сделаешь мне больно, что я могу тебе доверять. Ты не будешь пытаться лишить меня независимости, но будешь всегда рядом, когда понадобишься мне. И я надеюсь, что, работая бок о бок со мной, ты убедился в том, что можешь мне доверять, и в том, что я всегда буду рядом, когда понадоблюсь тебе.
— Ты раскрашиваешь мою жизнь в яркие цвета, — признался Анджело. — Ты заставляешь меня видеть вещи по‑другому. Теперь я вижу, что в моем доме все не так. У него пустые стены. На них нужно повесить картины. А еще в моем доме не хватает тебя. Полагаю, я влюбился в тебя в тот день, когда ты отвела меня в Национальную галерею. Я полюбил тебя за тепло твоей души, за яркость твоей натуры. Меня до смерти пугает то, что ты заставила меня снова чувствовать. Но думаю, что обрету храбрость, если ты будешь рядом. Я люблю тебя, Мариана.
— Когда ты оттолкнул меня вчера… Я так ужасно себя почувствовала…
— Извини за то, что причинил тебе боль. Просто я понял, что полюбил тебя, и не знал, что с этим делать. Я гадал, нужен ли я тебе, сможешь ли ты полюбить меня тоже.
