— И как они вам?
— Яркие, как солнечный свет. Это мне нравится.
— Я рада. Значит, вам нравятся яркие картины и солнечный свет?
— Или я просто скучный тип, потому что люблю то же, что и все.
— Нет ничего плохого в том, чтобы разделять вкусы большинства. И вы вовсе не скучный, — возра зила Мариана с задумчивым видом. — Вас не впечатлил французский импрессионизм, но он построен на игре света и тени. За то же самое ваш дед любит картины Маккьяйоли. И я тоже. Сейчас покажу вам кое‑что еще. — Она повела его за угол. — Это не масло, а пастель. Эдгар Дега «После купания».
На полотне спиной к зрителю была изображена сидящая женщина. Видны были ее обнаженная спина и верхняя часть бедра, а также ее руки: одна поднята с полотенцем к голове, другая опирается на спинку кресла.
— Все дело в движении, в размытых контурах, — пояснила Мариана.
Анджело невольно подумал о том, как бы его спутница выглядела в такой позе, и у него разом пересохло во рту. Он почти ощутил запах цветочных духов Марианы, влажность ее кожи, представил, как она могла бы уронить полотенце, а затем обернуться, чтобы посмотреть через плечо, приоткрыв губы.
— Теперь вы выглядите так, будто поняли, как искусство может заставлять думать и чувствовать, — прошептала Мариана ему на ухо.
Анджело чуть не обнял ее и не поцеловал прямо тут, посреди зала галереи, не обращая внимания на людей вокруг, но заставил себя сдержаться. Пока что.
— Я понял, — хрипло ответил он.
— Хорошо. Хватит пока с вас искусства. Но в другой раз мы пойдем с вами на встречу с танцовщицами Дега в галерее Курто. Думаю, вам будет интересно. Итак, вас привлекли небо, написанное Тернером, фигуры Дега и яркость Ван Гога. Я подумаю над тем, что еще вам может понравиться.
Остаток утра они провели, разбирая коробки Лео, но Анджело не мог отвлечься от того, как сильно его волнует присутствие Марианы. Несколько раз он поднимал взгляд от бумаг, замечая при этом, что она тоже смотрит на него, но сразу же отводит взгляд в сторону. Неужели она чувствует то же самое странное влечение, что и он, — пусть даже они оба знают, что оно неуместно? И что им в таком случае делать?
Анджело старался держать свои эмоции под строгим контролем, пока не наткнулся на конверт с карточкой.
— Феррания Колор, — прочел он вслух надпись на конверте.
Мариана нахмурилась.
— Что это такое?
— Итальянский «Кодак». У мамы есть такие конверты с фото, сделанными, когда она была еще маленькой девочкой.
Глаза Марианы расширились.
— Вы полагаете, это могут быть…
— Фотографии, снятые во время визита дедушки в Норфолк? Остается на это надеяться.
Анджело вытащил снимки из конверта. Они были квадратными, глянцевыми, с узкими белыми полями, а главное — цветными. На первых двух фотографиях Анджело увидел ряд каменных коттеджей с красными черепичными крышами и окра шенными в белый цвет окнами и дверьми.
— Посмотрите на обороте, — прошептала Мариана. — Вдруг там что‑нибудь написано?
Он перевернул один из снимков и обнаружил надпись на итальянском, сделанную почерком Лео.
— «Коттеджи на Нью‑Роуд. 1963. Здесь жил Карулли», — перевел Анджело.
— О боже! — воскликнула Мариана.
На следующем снимке было другое здание — с крутой красной черепичной крышей и небольшими окнами, целиком выкрашенное в белый цвет, на его фасаде висела вывеска с изображением стилизованного льва и надписью «Красный лев».
— Мы все ближе к цели. Дедушка писал в дневнике, что именно здесь он останавливался, когда приезжал в деревню, — сказал Анджело.
Следующей была фотография большого фермерского дома, а затем глазам Анджело и Марианы предстал снимок Лео, стоящего перед особняком и держащего в руках картину «Девушка у окна».
— Здесь холст изображен еще до реставрации. Можно разглядеть съеденный мышами угол, — прошептал Анджело.
— Все это подтверждает рассказ Лео! — радостно воскликнула Мариана и обняла его. — Мы нашли документальное подтверждение, которое не сможет проигнорировать ни один эксперт! Тут уже не скажешь, что это — косвенные доказательства!
В следующий момент Анджело обнаружил, что целует Мариану, а она отвечает на его поцелуй. Ее губы были теплыми и сладкими, они и дарили, и требовали одновременно. Земля ушла у него из‑под ног.
Анджело знал, что не должен был целовать Мариану. Она была для него под запретом. Если он позволит себе влюбиться в нее и что‑то снова пойдет не так, как и в браке со Стефани, его сердце разобьется во второй раз. Лучше не рисковать и остановиться прямо сейчас.
Совершив над собой огромное усилие, Анджело оторвался от губ Марианы и произнес:
— Извините. Я не должен был так поступать. Я прошу у вас прощения.
Она шагнула назад.
— Здесь есть и моя вина. Мы оба на радостях слишком разволновались, обнаружив фотографии, которые искали.
Анджело понимал, что Мариана лишь пытается придумать оправдание, но был ей за это благодарен.
— Вы правы.
— Давайте притворимся, что ничего не произошло, — предложила она.
— Отличная идея. — Он вздохнул. — Пойду приготовлю нам кофе.
— А я продолжу работать с документами, — ответила Мариана.
Анджело тянуло подхватить ее на руки и зацеловать до потери сознания. Он поспешил выйти из комнаты, пока не совершил этот безрассудный поступок.
* * *
Когда Анджело покинул комнату, Мариана на пару секунд закрыла глаза, кляня себя за глупость. Она изо всех сил старалась выбросить их поцелуй из головы и притвориться, что его не было, как они и договаривались, но не могла не думать о нем.
К тому времени, когда Анджело вернулся, неся кофе, она успела обнаружить еще пару важных документов.
— Я нашла квитанции за эскизы, которые ваш дед купил в Норвиче.
Анджело пробежал одну из них взглядом.
— Он заплатил двадцать пять фунтов за эскиз фермерского дома? В шестьдесят третьем это была немалая сумма.
— У вашего деда наметанный глаз.
Анджело посмотрел на вторую квитанцию о покупке карандашного наброска Доменико Карулли с изображением женщины. В квитанции имелась отметка о том, что на обороте этого рисунка имеется надпись «Алиса».
— Как вы думаете, это натурщицу звали Алисой?
— Возможно. Или эта надпись могла быть сделана по иной причине. Мы можем проверить, где продавец приобрел эти наброски, и отследить их.
— Это хорошо.
Мариана заметила, что Анджело старается не встречаться с ней взглядом. Значит, он тоже думал об этом поцелуе? Каким мягким, сладким и многообещающим тот был! Как сильно ей хотелось его повторить! Анджело Бересфорд казался Мариане хорошим человеком и самым великолепным мужчиной из всех, кого она встречала. И все же в нем чувствовалась какая‑то сдержанность — он избегал разговоров о своей личной жизни.
