– Тогда зачем ты…
– Деньги, – весело, с готовностью отозвалась Нелл. – У него же денег – навалом, он платит за все. Сам с женой и четырьмя детьми живет в Рае, там у него особняк, одних спален восемь. Он семью никогда не бросит, а я, дура, надеялась, что бросит. Правда, милый? – обратилась она к Хэммонду. – Мы с Анной вместе работали на верфи. Хэммонд не желает про это слушать. Он считает, девушки вообще не должны работать; лучше пусть придумывают новые способы очаровывать его.
Она чмокнула Хэммонда в бледную щеку, оставив на ней пронзительно алый след губной помады. Хэммонд тут же стал прилежно стирать его рукой, причем очень уверенно, будто видел его со стороны. В его бесстрастности было что-то неестественное: так порой мужчина идет деревянной походкой, чтобы скрыть, что он пьян. Но Хэммонд не был пьян; тут крылся совсем другой вид разгула, с которым он пытался справиться.
– Мы идем в дамскую комнату, – объявила Нелл и, схватив Анну за руку, потянула за собой. – Бери-ка сумочку, Анна, нам, девушкам, надо попудриться!
Анна с трудом удержалась от смеха – настолько Нелл переусердствовала в этой сценке. На кого она была рассчитана? Уж точно не на Чарли Восса – Анна перехватила его ироничный взгляд и ответила тем же. Стало быть, только на Хэммонда. Но Хэммонда раздирали одновременно ярость и страх, он никак не мог понять, почему его любовница ломает комедию.
– Ни в какую дамскую комнату мы не пойдем, – заявила Нелл, когда они отошли от столика. – Тут все друг друга подслушивают, а девки – настоящие змеи подколодные. Каждая вторая охотно зацапала бы Хэммонда.
Они остановились у колонны, где клубились люди. Анна почувствовала, что к радости от встречи с милой подружкой постепенно примешивается страх.
– Ты счастлива? В своей квартире? – спросила она.
– Более или менее, – сказала Нелл. – Хэммонд очень много работает и часто приезжать не может. – Она загадочно улыбнулась. – Но меня навещает кое-кто другой.
– Марко?
Нелл оторопела и дрожащими горячими руками ухватила Анну за плечи:
– Тебе кто-то про это доложил? Мне нужно точно знать кто!
Анна судорожно сглотнула: непредсказуемость Нелл напугала ее.
– Сама догадалась, – сказала она. – Марко ведь и раньше подсаживался к нашему столику, помнишь? Мы же приходили сюда в октябре прошлого года.
Нелл долго смотрела на нее, потом разжала руки.
– Извини. Иногда на меня что-то… сама не знаю что.
– Боишься, что Хэммонд узнает?
– Боюсь. А чего бояться-то? Вздумай он бросить меня, я позвоню его жене и расскажу ей все как есть. Тогда он меня точно вышвырнет. Но вот интересный вопрос: что он сделает потом? Интересно бы знать.
– Похоже, Хэммонд тебе не очень-то нравится.
– Я его ненавижу. И он меня ненавидит. Все это смахивает на мерзкий, отвратный брак, только бездетный… Ну, ребенка-то мы могли завести, но теперь уже нет.
Анна смотрела на прелестное лицо Нелл и думала: отчего все так плохо обернулось?
– Очень жаль, – только и сказала она.
– А я ни о чем не жалею. Рожать ребенка от такой сволочи я точно не хотела: я не смогла бы его полюбить. Только зря испортила бы фигуру.
– Ох, Нелл, – только и сказала Анна.
Ее охватил страх, предчувствие, что подруге грозит несчастье. Разные грустные истории, которые она слышала много раз – об Оливии Томас
[35], о Лилиан Лоррейн
[36], – вдруг впервые показались подлинными. Те злосчастные молодые женщины поначалу были обыкновенными девушками, вроде Нелл.
– Может, лучше бросить все это: квартиру, Хэммонда, Марко? Возвращайся лучше на верфь! Я теперь водолаз. Может, и ты научишься спускаться под воду. В огромном скафандре. Помнишь, мы с тобой смотрели, как они тренировались на барже?
Нелл расхохоталась, но Анна гнула свое, хотя и понимала, что ведет себя как последняя дура.
– Война же идет, Нелл. Ты хоть это понимаешь?
– Ты про мою войну с Хэммондом или про мировую?
Анна невольно рассмеялась.
– А что я могу поделать? Хэммонд мне работать не разрешает. Он тогда говорил, что от меня так и несет верфью, хотя я дважды подряд принимала ванну и с ног до головы опрыскивалась “Сирокко”.
Анна беспомощно улыбнулась. Нелл вдруг крепко обняла ее; плечи и руки у них были обнажены, видимо, поэтому такой дружеский жест показался обеим очень интимным. Анна уловила солоноватый запашок от подмышек Нелл, почувствовала звериную подвижность ее ребер.
– Ты не такая, как все, – еле слышно шепнула ей в ухо Нелл. – Это замечательно.
– Забавно. Я как раз хотела сказать, что ты не такая, как все.
– Значит, мы можем стать настоящими подругами, – заключила Нелл; она слегка отстранилась и заглянула Анне в глаза. – Настоящими подругами, а не змеями подколодными, которые тут так и вьются. Ты вкалываешь на работе, домой приезжаешь без сил, а меня от такой жизни с души воротит. Мама говорит, что я слишком высокого мнения о себе и эта жизнь не для меня, но дело не в этом. Я просто пытаюсь жить иначе. Даже если другие считают это сумасбродством.
– Скорее это… опасно.
– А мне нравится: я никогда не знаю, что будет дальше; мне незачем просыпаться в определенное время. Если вздумаю, в десять утра выпью шампанского. И вовсе не считаю, что моя жизнь только к этому и сводится; не сомневайся, у меня большие планы.
Анна заметила, что подруга говорит все быстрее, перескакивая с одной темы на другую. Ей хотелось спросить: Какие же планы? Но пора было возвращаться к Чарли Воссу.
– Ну, мы с тобой все обсудили, теперь можно и в туалет сходить, – заключила Нелл.
Она взяла руку Анны, сплела свои пальцы с пальцами подруги и потянула ее за собой через толпу. В длинном настенном зеркале дамской комнаты отражались бесчисленные лица девушек, с удивлением и восторгом любовавшихся собой, будто они не ожидали увидеть себя в таком шикарном месте. С некоторыми Нелл радостно здоровалась, они отвечали ей тем же. Анна подмигнула подруге, помахала рукой и выскользнула за дверь.
По дороге к столику ее перехватил пожилой официант:
– Мисс Фини?
Анне показалось, что эта фамилия, знакомая и одновременно незнакомая, долгими окольными путями добиралась к ней невесть откуда.
– Да… – наконец выдавила она.
– Мистер Стайлз приглашает вас к себе в кабинет.
– Да, но я… Я сейчас не могу. Мне нужно…
