– Хорошо бы Баджер… занялся игорным делом… в паре наших клубов.
– Сказано – сделано. А в каких именно?
– Решай сам.
Декстер кивнул. Он был очень доволен: Баджера надо держать в поле зрения.
На плите, заполняя кухоньку паром, кипела на медленном огне большая кастрюля. Мистер К. трясущимися руками взял пригоршню фасоли и бросил в кипяток.
– Мне, босс, пришла тут в голову одна мысль, – сказал Декстер. – Возможно, мы сделаем еще один шаг вперед.
Мистер К. разом оживился, дрожь пробежала по его телу, словно дальние раскаты грома, оставив лед только в его влажных карих глазах:
– Ты же знаешь, я… в этом плане на тебя рассчитываю.
Еще до отмены сухого закона Декстер первым понял: бессмысленно выть, как ошпаренный пес, хотя многие в преступном мире не удержались от воя. Нужно открывать многочисленные легальные клубы и там отмывать бешеные деньги, которые мистер К. сколотил на подпольной торговле спиртным. Это спасло накопленное от лап налогового управления, а кроме того, по мнению Декстера, такой шаг еще и дал им возможность получать прибыль от многочисленных побочных операций, как законных, так и незаконных, начиная с подмены шляп в гардеробе до сигарет и сводничества. Номинально именно Декстер возглавил всю операцию, и в этом был глубокий смысл: сам он ни разу не был под арестом, у его жены великолепная родословная. Кроме того, он предусмотрительно сменил трудную – язык сломаешь – фамилию на довольно короткую и изящную, причем задолго до того, как этот факт мог кого-то заинтересовать.
И его план сработал замечательно! Оба были чисты перед законом, и Декстера вскоре вынесло наверх, он оказался в обществе кинозвезд, известных журналистов и крупных должностных лиц штата и всей страны. А следом в их карманы рекой потекли неотразимые аргументы в пользу мистера К. Ситуация превосходная со всех точек зрения. Однако вкрался один просчет: Эд Керриган, единственный, в ком Декстер ошибся за двадцать семь лет работы. По тогдашнему присловью, кое-кто пострадал. Но в итоге соперник мистера К. потерпел поражение, а мистер К. никакого ущерба не понес. Именно счастливый исход побудил мистера К. три года тому назад объявить привычным полушепотом: “Все забыто. Не будем больше об этом говорить”. У Декстера гора с плеч свалилась, и потом, уже сидя один в машине, он расплакался.
Когда фасоль уварилась до нужной кондиции (которую мистер К., видимо, умел определять с рождения), Декстеру было поручено вычерпывать ее шумовкой и укладывать стоймя в большие стеклянные банки. Когда банка становилась похожей на перегруженный лифт, мистер К. давал Декстеру команду залить фасоль кипятком до самого горлышка.
– Теперь плотно завинтим крышки… но не чересчур плотно… и… поставим банки в автоклав, – сказал мистер К., с трудом переводя дух, хотя они только-только взялись за дело. – А уж потом… ты раскроешь мне наш… замысел.
Декстер планировал подойти к сути дела не спеша, в ритме вальса, и мало-помалу подвести партнера к финальной позиции, где ему останется лишь сделать последнее па. Но кипячение и консервирование фасоли вышибло все эти па у него из головы: впрочем, может, так и было задумано. В этой атмосфере жара и голой правды любые вступления отлетали, как шелуха, и человек попросту выкладывал самое главное. Декстер помог мистеру К. закупорить все банки и осторожно поставить их в видавший виды просмоленный котел – казалось, что его недавно подняли с морского дна. Мистер К. накрыл котел и прибавил под ним огня. Потом, отдуваясь, опустился на стул.
Декстер отер ему лицо носовым платком, вернулся на свое место за маленьким столом и сказал:
– Я считаю, нам стоит обратиться к Дяде Сэму и предложить ему свои услуги, бизнес и прочее – как наш вклад в оборону страны.
В ответ – никакой реакции, как всегда, впрочем. Бремя объяснений всегда лежит на Декстере, он обязан пролить свет на краеугольные камни своей задумки.
– Войну союзники выиграют, это лишь вопрос времени, – продолжил он. – И тогда наша страна достигнет невиданного могущества. Штаты станут мощнее любой державы за всю историю человечества.
Он сознательно процитировал Артура Берринджера; ему нравилось подмечать сходство между этими двумя стариками. До женитьбы у Декстера было весьма скромное положение в обществе, и пригласить на свадьбу мистера К. он не решился. Насколько он знал, его босс мистер К. и его тесть друг с другом незнакомы. Но Декстер чуял в них скрытое любопытство друг к другу; не исключено, что где-то, когда-то их дорожки уже пересекались, только Декстер о том не знает. Эта мысль ему даже нравилась.
– Разве господин Сталин не… ждет вознаграждения? – спросил мистер К.
– Он его получит. Но его страна будет разрушена.
Мистер К. опустил подбородок, то есть утвердительно кивнул.
– Теперь о европейских странах, – продолжил Декстер. – Они разорены, кругом развалины. Остается Дядя Сэм. Я хочу, чтобы мы… вы… законно и легально приняли участие в победе. И заняли свое место за столом.
Мистер К. встряхнулся, готовясь произнести по-сократовски краткую и емкую речь. Она, естественно, воспоследовала; порой такая речь могла продолжиться уже во время следующей встречи.
– Раз у нас… есть наличные, – проговорил он, – мы займем… свое место.
– За столом, – добавил Декстер. – А не под ним.
– Что мы с этого… получим?
– Власть. Законную власть.
– Всякая власть… законна.
– Ладно. Тогда скажем иначе: легальный статус. И тогда сможем пользоваться своей властью так, как не можем себе позволить сейчас.
Декстера подмывало высказать подозрение, что вновь укрепившееся государство станет использовать принцип верховенства закона, чтобы положить конец их привычному образу жизни. Таммани
[31] уже не существует, а ведь никто и мысли не допускал, что такое возможно. Но мистер К. не любит тревог и волнений. Декстер нутром чуял, что в мозгу у него уже зреет идея.
– Лаки заключил сделку, – сказал мистер К., имея в виду Лучано. – Помог Дяде Сэму наглухо… закрыть подходы к порту.
– За это его, небось, выпустят из тюрьмы.
– Они к нему сами пришли.
– А мы сами пойдем к ним.
– И предложим… что?
Надо было решаться. Декстер набрал в легкие побольше воздуха и, перегнувшись через стол, сказал:
– Мы купим со скидкой облигации военного займа и продадим их через наши точки за большие деньги. Вложим в операцию всю ликвидность. Продадим все лишнее, ненужное, и деньги тоже вложим. Нашим бизнесом станут военные облигации.
– Выходит, мы… банк.
– В какой-то мере да. Временно. Война закончится, а у нас денежки чистые. Куда захотим, туда и вложим.
