Подошла тетя Брианн, положила руку Анне на плечо и сказала:
– Франсин согласилась выйти на работу пораньше, так что пошли наверх, поболтаем.
Анна поблагодарила Франсин, чья реакция отразилась только на ее обширном веснушчатом декольте, и поплелась следом за Брианн. Через боковую дверь они вышли на лестницу с резными дубовыми перилами, которые наверняка знавали лучшие времена. Поднялись на один пролет и попали в обитый деревянными панелями коридор, пропахший луком и вареной картошкой. Загадочные обстоятельства жизни тетки отвлекли Анну от грустных мыслей. И как сюда вписывается Король Омаров?
Когда они дошли до второго этажа, Брианн нашарила в лифчике ключ и открыла дверь. Следом за теткой Анна прошла в комнату с одним-единственным окном, в него попадал только отраженный свет. Ей бросилась в глаза знакомая с детства мебель: кушетка с красной обивкой, китайская ширма, вешалка, состоявшая, казалось, из сплошных извивов. Впечатление было такое, что стены и потолок комнаты сжимаются вокруг слишком массивной и слишком тесно стоящей мебели. Брианн включила свет, и Анна увидела маленькую раковину, кофейник на газовой горелке, сушилку, увешанную поясами для чулок и лифчиками.
– А Король Омаров… живет поблизости? – спросила Анна.
– Он исчез, – ответила тетя и, зажав в губах “честерфилд”, щелкнула зажигалкой в виде лампы Аладдина. – Гнус, как и все остальные.
– Так… у тебя нет друга?
Брианн затянулась, потом осторожно опустила сигарету на неустойчивую серебряную пепельницу.
– Друзей у меня много, но это сплошь женщины, – сквозь облако дыма проговорила она. – За исключением моего домовладельца, мистера Леонтакиса. Он – хозяин “Суэйн”.
И словно извиняясь, добавила:
– Грек.
Брианн опустилась на красную кушетку и похлопала рукой по обивке рядом с собой. Анна села, ноги у нее уже поднашивались. Мягкими руками с короткими пальцами Брианн сжала потные руки Анны. “Короткие пальцы – это мой единственный недостаток, – частенько говорила тетя. – Слава богу, не лицо”. Анна заглянула ей в глаза и поняла, что она обо всем догадалась.
– Когда у тебя были последние месячные? – спросила Брианн.
– Не помню.
– Ну, приблизительно.
– Девятого февраля.
Брианн присвистнула.
– Я так и знала, чаще надо было тебя проведывать.
Тем ее раскаяние и ограничилось. Потом с мягкой беспристрастностью врача она принялась задавать чисто практические вопросы. Анна тусклым голосом отвечала. Нет, никто не застал ее врасплох и не злоупотребил ее доверием. Никто пока не знает, что она в положении. Ей не хочется называть отца, она его больше никогда не увидит. Очень может быть, что от ребенка она откажется, но окончательно еще не решила.
– Решить нужно сейчас. Сегодня, – твердо сказала Брианн. – Выбирай одно из двух: они ведь несовместимы.
Если Анна готова отказаться от ребенка, тогда надо всего лишь решить, где рожать, убеждала тетка. Она знает несколько мест, ими заправляют монахини.
– Унижений натерпишься досыта, – продолжала она. – Обид наглотаешься всласть. Исповедуйся да кайся. Исповедуйся да кайся. Голова пойдет кругом.
– Откуда ты знаешь?
Пауза.
– Это все знают, – проронила Брианн.
Если же она хочет оставить ребенка, ей нужно немедленно выйти замуж. Анна невольно рассмеялась:
– Кто же на мне женится, тетя?
– Ты не поверишь, – сказала Брианн. – Чаще всего женятся из-за безответной любви. Не исключено, что мужчина, который никому даром не нужен – и тебе тоже, если б не твоя беда, – охотно согласится воспитывать чужого ребенка, ведь за это он получит тебя.
Анна заверила тетку, что такого поклонника у нее нет. Тогда Брианн предложила другой ход: она заговорила о мужчинах, как она выразилась, “особых”.
– Не исключено, что в итоге это будет отличный выход из положения, – заявила она. – А со временем – кто знает? Стерпится – слюбится.
– Что за особые?
– Гомосексуалисты. Ну, знаешь, педики.
Анна о них действительно знала, но только понаслышке.
– И как же мне такого мужчину найти?
– Их больше, чем ты думаешь.
Анна покачала головой и нахмурилась, но на ум ей невольно пришел Чарли Восс. Неужели такое возможно? Или отчаяние заставляет ее хвататься за соломинку?
– Вроде одного такого я знаю. А что, если ошибаюсь?
– Он тебе нравится? А ты ему?
– Очень.
– Ага! Вот тебе и решение. Конечно, если у него приличная работа.
– Но как это устроить?
– Смотря какие у него перспективы на будущее. Сейчас-то работа есть у всех.
– Не могу же я взять и попросить его жениться на мне.
– Пойдешь к нему завтра утром, без проволочки. Попроси совета в связи с твоим бедственным положением, и если он растрогается, пусть сделает тебе предложение.
– А потом?
– Вы сразу поженитесь, но тихо, без огласки. В таких случаях люди обычно вместе уезжают, чтобы не возникало лишних вопросов о сроках, но сейчас, с этой дурацкой войной, вам лучше не заморачиваться насчет дат бракосочетания и рождения ребенка – официально оформите все потом. Главное, что у твоего ребенка – или детей, если еще заведете, – будет отец. Они будут законнорожденными.
– Неужели люди правда так сходятся?
– Я лично знаю несколько пар. Они обычно селятся в пригородах, на Лонг-Айленде или в Нью-Джерси. Мужчина регулярно ездит в город, снимает квартиру или домик и каждую неделю остается там на пару ночей – якобы по работе. У них отдельные спальни. А ты живешь почти как с подружкой, только эта подружка – твой муж.
– Звучит жутковато, – проронила Анна.
– Жутковато? Посмотри, на кого ты похожа.
– Чем так, я предпочла бы жить одна.
Брианн опустила сигарету на серебряную пепельницу и застыла с выражением ледяного укора на лице:
– Ну, что ж, тогда ты точно будешь куковать одна. Для тебя самым подходящим словом будет пария, а для твоего ребенка – ублюдок. Вот что я тебе скажу, дорогуша: для матери-одиночки и ее незаконнорожденного ребенка вход в широкий мир закрыт. Если ты родишь такого ребенка, но замуж не выйдешь, то для окружающих ты превратишься в призрак, как и твой пащенок: вас в упор не будут замечать. Не могу понять одного: почему ты ко мне-то не обратилась, мы же могли все решить. Ума тебе, Анна, не занимать, зачем же вести себя как полная дура. Подумай о своем приятеле-гомосексуалисте, или вроде бы гомосексуалисте. Если тебе подфартит и он сделает тебе предложение – это, считай, будет твой шанс на счастливую жизнь. Конечно, если ты и впрямь хочешь оставить ребенка.
