– Слушаю тебя внимательно, Баджер, – сказал Декстер. – Расскажи, что тебя гложет.
– Меня теперь зовут Джимми.
– Серьезно?
– Баджер остался в Чикаго. А в Нью-Йорке я Джимми.
Для наглядности он свел перед собой стиснутые кулаки: выжал два города, словно два грейпфрута.
Керриган наверняка догадывался, что его ждет, но не выказывал ни малейшего страха. Если кто-то ударяется в панику, Декстер это даже через стену чует – по звериному запаху, напоминающему одновременно вонь скунса и запах любовных игр. Некоторых этот душок возбуждает: когда жертвы плачут навзрыд и молят о пощаде, у таких мужчин ширинки на брюках чуть не лопаются. Когда Керриган недрогнувшей рукой поднял стакан с виски и кривовато улыбнулся, Декстер почувствовал только облегчение. “За лучшие времена”, – произнес Керриган; это был самый популярный тост того десятилетия. Они осушили стаканы, но Декстер не нашел в себе сил посмотреть приятелю в глаза.
– Я думал, ты без ума от Чикаго, – сказал он Баджеру.
– Ну, не без того; для непрофессионалов лучше места не сыскать.
Парень неисправим: все тот же малыш в коротких штанишках, строящий из себя киношного гангстера. Ходячая мишень.
– А ты заматерел, – заметил Декстер и, силясь сохранить серьезную мину, добавил: – Джимми.
Услышав слова одобрения, Баджер перестал сдерживаться:
– Несколько месяцев назад ты высадил меня из машины, помнишь?
– Смутно.
– Лучшего урока не придумаешь.
Декстер насторожился. Лесть – это наркотик, теперь жди чего-нибудь куда менее приятного.
– Ты научил меня не болтать лишнего, – сказал Баджер.
– Так ты спасибо мне говоришь, что ли?
– Ну, да.
– Ладно, я тронут. Однако, tempus fugit
[43]. Я опаздываю на встречу.
– Ничего, подождут.
Декстер пристально посмотрел на него.
– Не тебе, Баджер, указывать мне, когда и куда идти, – неторопливо проговорил он, – Я сам тебе укажу.
– Я – Джимми.
Декстер встал: хватит тянуть резину. Как он и предполагал, спутники Баджера с револьверами наизготовку уже проскользнули к выходу и не спускали с него глаз; лица у них позеленели, как от морской болезни.
Декстер ждал: вот-вот на него снизойдет вдохновение, за долгие годы оно не раз выручало его в подобных ситуациях. Как восстановить порядок и свою власть без смертельных ран: поркой, унижением или иным наказанием? К примеру, повредить палец. Или сломать лодыжку. Но ничего более серьезного.
Декстер улыбнулся Баджеру:
– Я тебя уже спросил: чем я могу быть тебе полезен? Ты что, без тяжелой артиллерии ответить не можешь?
– Я тоже хочу тебя маленько проучить, – сказал Баджер. – Должок вроде как вернуть.
Помнится, на Керригана виски подействовало мгновенно; возможно, из-за его худобы. Сначала он вроде как удивился, потом вообще перестал понимать, что происходит: молчал и тупо глядел на Декстера. Декстер даже не стал изображать удивление. Им не было нужды разговаривать, они просто смотрели друг на друга, и – ни взаимных обвинений, ни оправданий. Правила игры известны всем. Керриган выпил, и пяти минут не прошло, как голова его шмякнулась на стол. Декстер внимательно смотрел на его плечи: вдруг он еще очухается? И решил подождать. Слышно было, как все реже дышит Керриган да потрескивают дрова в печке. В конце концов он потряс Керригана за плечо и почувствовал, что тот с минуты на минуту безвольно соскользнет на пол; с наркоманами такое часто случается. Наконец Декстер встал, подошел к окну и постучал в стекло: снаружи его знака ждали шкипер и сидевшие в лодке матросы.
– Думаешь, выше тебя и нет никого, – сказал Баджер.
– Помимо Бога, у каждого человека всегда есть кто-то рангом повыше его. Но с чего ты взял, Баджер, что этот кто-то – ты?
– Джимми! – заорал Баджер и бахнул ладонями по столу. – Сколько раз говорить, мать твою?! Куролесишь с кинозвездами и совсем отупел?
– Баджер тебе больше подходит.
Бог свидетель, сколько раз Декстеру удавалось вырваться из помещений, набитых вооруженными людьми. Правда, то было давно. Он был моложе, проворнее, весил на несколько фунтов меньше; к тому же, если вдруг занавес опустится раньше времени, терять ему тогда было, в общем-то, нечего. Сейчас же речь не о том, чтобы выжить; речь о том, как преподать урок. Проучить, никого не убивая.
– Думаешь, я не посмею тебя тронуть, – сказал Баджер. – У тебя это на роже написано.
– Ты понятия не имеешь, о чем я думаю.
Но Декстер и впрямь так думал. Конечно, не посмеет.
Ему снова вспомнился утренний звонок: была там какая-то неувязка. Фрэнки К. позвонил до зари, в это время Баджер еще дрых без задних ног. Откуда мистер К. узнал, что Декстер не сразу поедет в лодочный сарай? Неужто пронюхал, чем Декстер в это время занимался?
Но если так, то всю ситуацию следует толковать наоборот: проучить надо было его, Декстера, и мистер К. ждал от него не указаний, а извинений. Дилетантски разыгранная ловушка была поставлена, чтобы его защитить: пусть все останется в узком кругу своих, без публичных упреков и реальных угроз. А Декстер такой вариант даже не рассматривал; это серьезный промах с его стороны, совсем ему не свойственный; видно, сказалась головная боль. Неужели погружение на дно залива притупило ему мозги? Теперь-то совершенно ясно, как должны развиваться события: он подольстится к Баджеру, об этом донесут мистеру К., – он уже готовился спустить с цепи своих сообщников, но тут сдаст назад, и все переменится. Декстер будет вести дела, как прежде, но уже на коротком поводке. Баджер станет Джимми, ровней Декстеру.
Тут все выстраивается целенаправленно, предсказуемо, как восход солнца. Зато в другой сфере все выглядит менее отчетливо: таинственный пейзаж, колышущийся и темный, полный светящихся пылинок. Загадка.
Мистер К. – старик. Теперь уже глубокий старик.
Декстер устал пресмыкаться. Он пресмыкался чуть ли не всю жизнь. Выясняется, понапрасну. И сам это понимает, как и мистер К.
В один миг – он даже не подозревал, что все еще способен на такую реакцию, – он обеими руками вцепился в горло одного из прихвостней Бакстера и не разжимал их, пока не услышал хруст лопнувшего хряща. Началась пальба наугад. Кто-то чертыхнулся: видимо, пуля попала в Баджера, и комната зазвенела от визга. В ту же минуту Декстер схватился за живот и упал на пол; тут только он вспомнил, что негр предупреждал его о судорогах в животе.
Но то была не кессонная болезнь. Баджер выстрелил ему в спину.
Теперь он высился над Декстером, на мертвенно-бледном лице удивление, будто он вглядывается в огонь костра. Значит, уже выдано разрешение на его убийство, понял Декстер. Но как, почему? Неужто в мире произошли радикальные перемены, и такое стало возможным? Ответ напрашивался с холодной непреложностью: от него отступился тесть. Решил от него освободиться.
