Капитан успел отбежать метров пятьдесят, когда услышал взрыв. Возвращаться к покойнику он не стал и, вернувшись на временную базу, стал писать рапорт. Он указал и о странной просьбе Гусейна, но исполнять ее от своего имени он не мог, да и начальство не рекомендовало, но и не выполнить предсмертную волю кровника он тоже не мог. Уже под утро, когда они отвезли Анвара домой, он зарегистрировался в Фейсбуке под чужим именем и исполнил предсмертную просьбу Гусейна в какой-то польской группе.
Следующий день не принес успокоения. К обеду на заводе «Агрегат» было найдено три трупа, а к вечеру в одном из частных домов еще два трупа с признаками телесных повреждений. Празднование Нового года было серьезно омрачено. Поднятая на ноги городская милиция искала убийц, все злачные места и притоны были проверены, но никаких положительных результатов достигнуто не было. Милицейское начальство требовало раскрыть громкое преступление, совершенное прямо накануне Нового года, и капитану с его коллегами было приказано временно переключиться с поисков Арса на неизвестных пока следствию убийц.
* * *
Когда учитель не пришел ночевать, Марьям не обратила на это особенного внимания. «Мало ли, что там на роботе», – подумала она и не стала ни к кому обращаться, но, когда тот не явился и на вторую ночь, и еще вдобавок накануне Нового года, она решила пойти к участковому милиционеру и сказать, что ее жилец вторую ночь не ночевал дома. Участковый внимательно выслушал ее, покрутил в руках ксерокопию паспорта и спросил, знает ли Марьям этого человека достаточно хорошо. Та в свою очередь ответила, что жилец пришел не с улицы, и назвала имя уважаемого человека, коим являлся хозяин гостиницы, порекомендовавший учителя. Немного подумав, участковый что-то записал у себя, потом куда-то звонил и заявил немного ошарашенной Марьям, что, по всем их данным, этот человек давно мертв, но так как не известно, как и при каких обстоятельствах он погиб или умер, то судом он признан безвестно отсутствующим, и, если это действительно он, то и у милиции есть к нему немало вопросов. С такими словами он попросил тетю Марьям дать ему номер телефона отельера. Позвонив ему, участковый отпустил женщину, а сам поехал на встречу к отельеру. Тот тоже не сказал ему ничего такого, что пролило бы свет. Единственное, что запомнил участковый, – это то, что пропавший учитель был протеже майора Алиева, при упоминании которого по спине участкового прошел неприятный холодок. Будь тот жив, конечно, он не осмелился бы задать вопросы, но теперь ситуация была другой, и он, взяв объяснение отельера и присовокупив к нему объяснение Марьям, вместе с ксерокопией паспорта направил в местное отделение милиции.
Отсутствие учителя заметили и на работе. Директор собрал всех у себя, похвалил за нелегкий труд, выдал бригадиру могильщиков почётную грамоту и премию и после небольшого, но яркого тоста уже было отпустил всех домой, когда к нему подошел гравер Муртуз и спросил, не знает ли, что стало с учителем и почему его нет.
– Ну, мало ли что, – отвечал директор, – загулял, может быть, он у нас свою работу организовал неплохо, а то, что не пришел, так, наверное, простим ему, нет?
– Простим, конечно, – ответил Муртуз. – Но все же надо узнать, почему его не было, он человек пунктуальный и сообщил бы, если бы собирался прогулять. Верно?
– Верно, – ответил директор, – мне тоже он нужен, я сегодня позвоню нашему общему знакомому, он знает, где его найти. А ты-то чего так переживаешь?
– Не знаю. Подружились с ним, и человек он интересный и добрый. Если вдруг дозвонитесь до него, скажите ему, что я завтра буду в мастерской делать памятник.
– Завтра? Завтра же первое января! Отдыхать надо!
– Отдохнул я в жизни, да и дома заняться нечем. Скажете?
– Конечно скажу. Ну, Салам алейкум!
– Ва алейкум ассалам! И вас с наступающим, – ответил Муртуз и побрел к выходу.
Директор вскоре забыл об обещании, но вечером ему неожиданно позвонил отельер, который и трудоустраивал учителя, и спросил о том, не знает ли он, где найти его протеже?
– Нет, – удивился он, – я думал, вы знаете.
– Ну ладно, – ответил отельер, – может, человеку плохо стало, или по пути попал в больницу. Не переживайте, мы его найдем.
В новогоднюю ночь город погрузился в праздник. Кто-то отмечал наступление Нового года, кто-то спал, считая этот праздник чуждым и противоречащим религиозным убеждениям, но и те, и другие вышли в полночь посмотреть на салют или просто из любопытства из-за канонады, устроенной особо рьяными празднователями. Небо украсилось гирляндами фейерверков, следами трассеров автоматического оружия и гулких звуков, издаваемых охотничьими ружьями, постепенно город затих, чтобы уступить пению муэдзинов, призывавших правоверных к утренней молитве.
* * *
– Доброе утро, доктор!
Дежурный врач, заполнявший чью-то историю болезни, поднял голову и удивленно ответил: «Доброе! А мы милицию не вызывали».
– Мы сами пришли, – ответил стоявший впереди всех в форме капитана милиционер и продолжил: – а где у вас тут с телесными повреждениями который лежит, Магомедов Махмуд. Нам надо опросить его и заодно провести опознание.
– Восьмая палата, – сказал врач, – пройдемте, я вас провожу.
Они все прошли за врачом и уставились на спящего учителя.
– А что с ним? – спросил капитан.
– Мы провели реанимационные мероприятия, назначили витамины, в данный момент он под снотворным.
– А что, не могли сразу сказать?
– Я тут двенадцать лет работаю, вы все равно не поверили бы и вошли бы в палату, – оправдался врач. – Сегодня у нас третье января, приходите через два, ну, или три дня, а еще лучше позвонить. Телефон, в принципе, неплохое изобретение, – съязвил доктор.
– Ну ладно, – сказал капитан и, обратившись к сопровождающим, столпившимся у дверей, сказал: «Отпустите понятых, сейчас не сможем».
– А мать? – спросил кто-то. – С ней как?
– Не знаю, – ответил капитан. – Ну, пусть войдет, раз опознание не получается.
В палату вошла женщина лет шестидесяти с узелком и пакетами в руках. «Вот, – сказал капитан, – можете оставить здесь ваши фрукты, или что там принесли».
Женщина подошла к кровати, взяла за руку учителя и молча села на краешек кровати.
– Ну это хотя бы ваш сын? – спросил капитан.
– Мой – ответила женщина. – Разве не видно?
– Мне не видно, – ответил капитан, – я вообще сомневаюсь, что этот человек вам знаком, – и, повернувшись к доктору, сказал: – смотрите, чтобы к нему кроме родственников, никто не заходил.
– А что, – спросил доктор, – вы уже и с инвалидами воюете? У него нет глаза, второй плохо видит, фаланги пальцев на одной руке сломаны, вставная челюсть вместо зубов, мы здесь оперировали его месяц назад, вырезали метра полтора кишок, и теперь, судя по всему, по еще не зажившим швам кто-то прошелся. Искали бы тех, кто это сделал!
