– А этот твой долбаный агент ничего не напутал? Если ему там что-то померещилось, и теперь наше начальство писает кипятком, требуя изловить этого Арса, то причем тут мы. Ты давай-ка, – потребовал он, – наведай его, агента своего, и, если он вернулся с этих похорон или куда он там ездил, пусть сам тоже копытами постучит по городу, порасспрашивает своих дружбанов-сексотов. Понятно?
– Все ясно, товарищ майор, завтра навещу его прямо с утра, – обещал капитан.
– Никаких завтра, сегодня же вечером и, если его не найдешь, дуй за ним в горы, куда он уехал соболезновать, привези его и пусть работает. Это приказ, понял?
– Так точно.
– Ну все. Досвидос, – по молодёжному попрощался со всеми начальник и помахал ему на прощание рукой, сказав: «Действуй, Султанов, на тебя вся надежда, завтра к шести вечера жду».
* * *
Утром Анвара разбудил призыв к молитве, все обитатели хостела зашевелились, кто-то повернулся на другой бок, чтобы поспать, кто-то уже шумел в коридоре, надевая обувь и направляясь в ванную для омовения. Он встал, подождал, пока освободиться душевая, и, сделав омовение, вернулся в комнату, увидев, что один из соседей, молодой парень с бритой налысо головой закончил молитву, он попросил у него коврик и, совершив молитву, с благодарностью вернул коврик хозяину.
– Ты кто? – спросил тот Анвара, – я тебя раньше тут не видел.
– Никто, – ответил он, – я сегодня заселился, вернее, вчера вечером.
– А-а, понятно, меня Гарун звать, а тебя как?
–Анвар, – ответил он.
– Ты на рынке работаешь?
– Нет пока, но хотел бы устроиться, вот в кафе сегодня пойду устраиваться. «Амбассадор», называется.
– Понятно, знаю я это кафе, прямо в центре рынка. Если он не возьмет, то сложно будет пристроиться. В этом году плохо с работой, кризис этот, у людей денег особо нет, товар стали меньше возить, и покупают не много как прежде, так что не упускай, – посоветовал Анвару его новый знакомый.
В половине восьмого он как штык стоял возле дверей кафе, и подошедший хозяин заведения, одобрительно посмотрев на него, сказал: «Ну ладно, устроим тебе небольшой экзамен и, если сдашь, считай принят».
Они прошли внутрь, и Камиль приказал Анвару набрать воды из кулера в несколько стаканов, положить их на поднос и пройтись между столами. «Быстрей, быстрей!» – скомандовал он, и Анвар, изо всех сил лавируя между столиками, как на слаломе, пытаясь не расплескать воду в пластиковых стаканах, не задеть стулья и столы, бегал в небольшом помещении. Наконец, раздалась команда: «Стой!» Подойдя к нему, Камиль посчитал стаканы.
– Все на месте, вроде, – сказал он, – и поднос не очень мокрый, если даже и разлил, то немного. Ну молодец. Вот, подойди познакомься с коллективом: – повар наш Зулейха, ее помощница Патя и кладовщик Закир. Вот весь наш коллектив. Получил заказ – обращаешься к Пате, она выдаст, насчёт выпивки к Закиру. Принял деньги – отдал Закиру, сдача у него же. Чаевые делите в конце смены поровну. Оплата у тебя – двести рублей в день плюс бесплатное, – тут он сделал паузу, – четырехразовое питание, причем, я не буду считать, сколько раз ты поел, мне важно, чтобы ты вертелся как надо и не спал. Если будешь хорошо справляться, то сам заметишь, как у тебя появятся деньги, – засмеялся Камиль. – Да и вот что: любая проверка, менты, санэпидстанция, пожарные, налоговая инспекция, пришельцы с Марса или из другой галактики – ты с ними не разговариваешь, а сразу адресуешь к Закиру, понял?
– Да, понял.
– Ну, тогда с богом!
К вечеру Анвар едва держался на ногах, однако управился со своей работой на совесть, за целый день он всего два раза поел, но ему и не хотелось есть, близость кухни, её запахов и уверенность в том, что может поесть, когда он захочет, отбили аппетит напрочь, пока во время небольшого затишья Закир не предложил поменять его, пока он пообедает. С удовольствием поев стряпню Зулейхи, он понял почему в их заведении так много людей. Повар действительно очень вкусно готовила. Когда пришел черед делить чаевые, то его доля составила шестьсот рублей, и вкупе с двумястами рублей дневного заработка Анвар, держа в руках целых восемьсот рублей, почувствовал себя настоящим богачом. Но еще больше его обрадовала похвала от Камиля:
– Ты знаешь, – сказал тот, – вот так и работай, здесь много работников до тебя было, и девчата, и парни, трудно здесь на рынке, в основном случайный народ, девок-официанток стараются ущипнуть, посадить за стол, оказывают им знаки внимания, даже если они страшнее дьявола, если перед глазами клиента вертится попа, то он уже ничего не видит, кроме этой задницы, с ребятами, конечно, проще, но опять же находятся добрые люди, упрекающие их, мол, почему молодой парень работает официантом, разве, мол, это мужская профессия? И несут прочую несусветную лабуду. Ты это все не слушай. Они тебя завтра на улице если встретят голодным, рубля не подадут и не поинтересуются ни тобой, ни твоими проблемами. Делай свою работу хорошо и будешь уважаемым человеком независимо от того, официант ты или повар, или еще того страшнее, ассенизатор в холерном обозе, все работы хороши, если они на пользу обществу. А потом, глядишь, подвернется что-то другое. А семья у тебя есть?
– Есть, – ответил Анвар, – вот вчера дочка родилась, и сегодня первый день на работе.
– Какой молодец, – восхитился Камиль, – вчера дочь родилась и вчера он пришел работу искать. А сегодня уже работает, а не празднует где-то, – и, достав из кармана бумажник, добавил ему целых три тысячи рублей. – Это, – сказал Камиль, – от нас всех твоей дочери. Завтра к восьми будь на работе.
Анвар был на седьмом небе от счастья, не знал, как благодарить хозяина и, увидев, что уже несколько утомил Камиля непрерывным потоком своих благодарностей, поспешил в родильный дом, чтобы сообщить жене о своей удаче и обсудить с ней дальнейшие планы. Он думал о том, как все же интересно устроен мир. Еще несколько дней назад все его познания о мире заканчивались родным селом и дивными историями о мире, которые он слышал в школе, в которой проучился до шестого класса. Родитель его, всю свою жизни проработавший в колхозе, чтил только труд и религию. И сына он уговорил бросить учебу и пойти к нему в подмастерья. Отец владел скорняжной мастерской, и они с утра до вечера обрабатывали шкуры, чистили, мыли, стирали, дубили, красили и, хотя денег больших мастерская не приносила, но в селе своем они считались зажиточной семьей. Наверное, и он прожил бы тихую и незаметную жизнь, если бы не заезжий проповедник, который вдруг сумел как-то довести практически до всех сельчан, что вера их была неправильной, а он научит их правильно веровать и, хотя на пути к всевышнему множество препон, но разве не для того создан человек, чтобы преодолевать сложности и доказывать всевышнему свою любовь? Так вопрошал он, глядя горящими глазами в уверовавших сельчан. И хотя в республике практически все были приверженцами Ислама, проповедник сумел объяснить селянам, что их ислам не правильный, а правильный тот, за который он ратует. Правда, со временем проповедник исчез, как и появился, но семена, посеянные им, дали свои всходы и спустя десятилетие, после двух войн, многочисленных контртеррористических операций и зачисток, село едва не прекратило свое существование, и тогда старейшины села призвали всех к миру, и только самые упертые, среди которых был и его близкий родственник Гусейн, продолжали бороться с властями, создавая проблемы и себе, и своим близким. Вот и его втянул Гусейн, хотя Анвар и не собирался в чем-то противозаконном участвовать, но все-таки он чувствовал благодарность за Айшу, за то, что свел их и, хотя расплата за это оказалась несоразмерной награде, он как и раньше ни о чем не сожалел. И теперь думал о том, как изменилась бы его жизнь, переедь он в город годом или двумя раньше.
