Бывший ученик встретил его у дверей кабинета.
– Салам алейкум, Арсен Азизович, – улыбнулся он, приглашая войти, – рад вас видеть. Все такой же подтянутый, молодой, энергичный, как и тогда. Как давно мы не виделись? Лет двадцать, наверное?
– Где-то так, – ответил директор, – вы ведь не возвращаетесь в село, как только представляется возможность упорхнуть из родного гнезда. Только вот из прессы или по телевидению узнаешь кто чем занят, хотя бы иногда надо приезжать в родное село, посетить могилы предков, уважить живых.
– Да, – погрустнел ученик, – текучка заела, вот собирался в этом году, обязательно заеду, да и вы простите, что не заезжал и не интересовался, я ведь многим обязан школе и вам лично, всем учителям. А как там наш историк, преподает еще?
– Умер он два года назад. Теперь вместо него другой, вернее, другая.
– Жаль, хороший был человек.
– Что поделать, никто не вечен.
– Может, чаю или кофе, – предложил ученик, – или, может, поедем пообедаем?
– Спасибо, с удовольствием попью чаю, я хотел бы переговорить с тобой и до наступления темноты выехать домой. Неспокойно у нас в последнее время, да и школа внимания требует, завтра с утра на работу. Вот, прочитай сначала это, – сказал директор и протянул копии заявлений, переданных им в прокуратуру, – а потом я расскажу, если у тебя будут вопросы.
Пока директор пил чай, его бывший ученик внимательно прочитал документ, озабоченно почесал переносицу и, подняв трубку служебного телефона, вызвал своего секретаря.
– Вот, возьмите эти документы, – сказал он ей, – сделайте ксерокопии и поручите моему заму немедленно навести справки по человеку, указанному в заявлении. Доложите, как закончите.
Когда дверь за помощником закрылась, он удивленно спросил директора, а это не тот Абубакаров, который года на три позже учился? Ботан такой в очках, вечно с книжками под мышкой ходил?
– Да, он.
– Я же его хорошо помню, моя мать еще наши ношеные вещи им относила к его бабушке, ведь у них никого в селе не было. И в обиду мы, старшеклассники, его не давали, защищали как сироту, за которого некому ответить!
– Ну вот видишь, ты и сам его вспомнил, и знаешь о ком речь, помоги теперь ему еще раз, если сможешь!
– Конечно, я сделаю все, что смогу, совершенно случайно вы пришли по нужному адресу, именно в нашем министерстве и именно в нашем ведении находятся в том числе и следственные изоляторы республики, и проверить, кто где находится, для меня сущий пустяк. Проверим, на каком основании он содержится, кто его задержал и на какой срок, – и добавил, – может, еще чаю?
– Давай! Чай очень вкусный, да и пить хотелось. А ты расскажи, чем живешь, сколько детей, и вообще, какие у тебя новости?
Он налил директору чай, поближе подвинул вазу с конфетами и стал рассказывать про свою семью, детей, кто где учится. Было видно, что его ученик действительно рад своему бывшему учителю, а еще больше рад тому, что может похвалиться своими успехами и порадовать учителя, что не зря тот тратил на него время и нервы; затем он ударился в воспоминания, которые унесли его в далекое школьное прошлое, вспоминая забавные случаи, происшедшие с одноклассниками и учителями в школьные годы, он по-детски смеялся, переспрашивал про одноклассников, оставшихся в селе, учителей, извинился за то, что это он в пятом классе принес ужа на урок, а директор все пытался выяснить, чьих рук это дело, но так тогда никто и не признался…
Тут раздался стук в дверь.
– Войдите, – сказал он, прервав на полуслове свои воспоминания.
– Разрешите войти? – уже войдя в комнату, спросил молодой человек в форменной одежде, чем-то напомнившей директору форму железнодорожников.
– Ну, входи. Что там у вас?
– Господин советник юстиции первого класса, – начал вошедший, – проверили по вашему указанию списки лиц, содержащихся в следственных изоляторах федеральной службы исполнения наказаний, могу доложить, что гражданин Абубакаров Мазгар Абубакарович 1978 года рождения 16 сентября сего года был доставлен в СИЗО № 2. Откуда через сутки был освобожден по постановлению следователя. На эту дату проверили запись по камере наружного наблюдения, установленную на входе в СИЗО № 2. Из записи следует, что у ворот изолятора он был похищен, на голову Абубакарова надели мешок темного цвета, и затем он был насильно перемещен в автофургон «Газель», госномер которого определить не удалось ввиду плохой освещённости, однако мы можем предположить, что это та же машина, на которой привозили Абубакарова.
– А почему такая уверенность?
– На записи в обоих случаях, и когда его доставляли, и когда увозили, видна одна и та же большая белая царапина на правом борту «Газели» ближе к задней двери, а на задней двери – исполненная вручную крупными буквами надпись «памой миня».
– Спасибо. Вы свободны.
– Да, нахмурился ученик, тут мы бессильны. Он не у нас, и кто его похитил, пока неизвестно.
– Как же быть? – спросил директор.
– Не знаю. Милиция вряд ли будет искать самих себя. С тех пор, как мы отказались принимать избитых и искалеченных арестованных, они нашли какой-то другой способ. Тут нужен иной уровень, – и он показал пальцем куда-то вверх.
– Что же делать?
– Что-нибудь придумаем, на копиях, что вы дали мне, есть входящий номер, я через своего приятеля в прокуратуре активизирую проверку. Так что не беспокойтесь, найдем мы вашего учителя, и будет он и дальше преподавать.
– Спасибо, дорогой! Я тогда поеду в село, надо успеть выехать до темноты. Позвонишь, если узнаешь чего?
– Да, конечно. Но лучше приехать. И хотя вы мой бывший учитель и наставник, но я позволю себе сказать вам пару слов о телефоне.
– А что про телефон?
– Помните, что это средство связи, а не средство общения. Ну, это так, шутка, – и ученик улыбнулся.
Директор подошел к нему и обнял.
– Прощай, дорогой мой, я рад что не ошибся в тебе.
– Ну, скажете тоже. Я аж засмущался, как воспитали, таким и вырос, – и добавил: – я сам вас провожу, не каждый день директор школы приезжает к своему бывшему ученику.
* * *
Учитель понемногу приходил в себя, ему доктор поставил капельницу с комплексом витаминов, сделал несколько уколов, и еще у доктора был чайник, где можно было нагреть воду для разведения лапши, и даже нашлись пирожки с капустой, которые он принес из дому и поделился ими с арестантами. И хотя глотать, кроме разведенной лапши, учитель ничего не мог, но он с удовольствием наблюдал, как ест пирожки его сосед по камере.
– Ну как пирожки? – спросил он.
– Вкусные, – ответил тот, – я уже почти полгода не ел домашней еды.
– А стоило того?
– Не знаю, – задумчиво ответил он, – но дороги назад уже нет, а начать жизнь заново вряд ли удастся.
