Прощение и обещание
Смысл исторической памяти и прощения прошлого раскрывается в отношении к настоящему и будущему. Мое самоощущение, мое положение в мире неотделимо от того, как я отношусь к прошлому: своей семье, роду, истории своего сообщества и народа. Мы уже говорили о том, к каким искажениям личности человека ведет неправое переживание истории, переход в крайности триумфализма и критицизма, равнодушия и непримиримости. Напротив, работа знания и оплакивания помогает нам выстроить верные отношения с историческим прошлым.
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за грехи, за темные деянья,
Спасителя смиренно умоляют.
Так пушкинский летописец отец Пимен в «Борисе Годунове» определяет достойное отношение к истории: знать о судьбе родной земли необходимо для того, чтобы благодарно поминать труды и добрые дела предков и в то же время смиренно молиться Спасителю о прощении их грехов и темных деяний.
Объемное и уравновешенное видение прошлого позволяет принимать историю в ее правде, не заниматься приукрашиванием и мифотворчеством и не отвергать тотально то, что было сделано предыдущими поколениями, но различать свет и тьму, нравственно ответственно относиться к разным сторонам исторической реальности. Двигаясь этим путем, мы сможем воспитать людей, способных строить справедливое общество.
Нередко христиане устраняются от социальной ответственности. Нам приходилось слышать от уважаемых людей, что христиане и мирские люди не должны смешиваться, как не соединяются вода и масло. В этом случае мы предоставляем порочному миру возможность идти своим гибельным путем и создаем собственное замкнутое пространство. Но совместимо ли это обособление с любовью Божьей к миру, которая столь велика, что Он отдает Сына Своего Единородного за жизнь мира?
Гораздо более убедительной и верной духу Евангелия представляется другая метафора, услышанная нами от протоиерея Льва Большакова
[63]. Однажды в разговоре, посвященном переживанию исторического прошлого, он сравнил христиан с живыми клетками, которые начинают расти внутри раны. Здоровые клеточки малы, поначалу их и вовсе не видно, но именно таким путем, постепенно наращивая, восстанавливая живую ткань, организм исцеляет свои раны. Нам кажется убедительным и красивым этот образ нового, которое прорастает внутри старого, не противопоставляя себя ему, но и не смешиваясь с ним. Прощение и примирение мало-помалу начинаются в гуще жизни, в измерении нашей личной свободы и ответственности. Они, «не будучи проявлением покорности господствующему порядку, <…> создают оазис нового Божьего мира в пустыне старого, делая возможным преображение последнего»
[64].
Совершаясь здесь и сейчас, прощение истории с силой обращено в будущее. Ханна Арендт писала о неотменимости наших поступков и о том, что единственным средством уврачевать эту необратимость совершенного зла является прощение. Продолжая свои размышления, она указывает на то, что каждый поступок может стать началом необозримого и непредсказуемого процесса, который будет простираться далеко в будущее. Затем она связывает прощение и обещание как действия, направленные на исцеление прошлого и будущего: «Спасительное средство против неотменимости и необозримости начатых процессов приходит не от какой-то другой и потенциально более высокой способности, но из возможностей самого поступка. Спасительное средство против неотменимости – против того, что содеянное невозможно вернуть назад, хотя человек не знал и не мог знать что делал, – заключено в человеческой способности прощать. А спасительное средство против необозримости – а тем самым против хаотической недостоверности всего будущего – заложено в способности давать и сдерживать обещания. Обе эти способности взаимосвязаны, поскольку одна относится к прошлому и делает не бывшим нечто совершенное, „грех“, который, подобно Дамоклову мечу, нависал бы над каждым новым поколением и в конечном счете погребал его под собой; тогда как другая устанавливает нечто как указатель на будущее, где без обязывающих обещаний, которые люди бросают в грозное море неизвестности, словно островки безопасности, не была бы возможна никакая преемственность человеческих отношений, не говоря уж о постоянстве и верности»
[65].
Связь прощения и обещания состоит не только в том, что они создают возможности разумного и нравственного влияния на прошлое и будущее. Дело еще и в том, что способность давать обещания во многом обусловлена опытом прощения: именно тогда, когда какие-то негативные события пережиты и осознаны нами непосредственно или через свидетельства других, мы можем желать того, чтобы этот опыт никогда не повторился в будущем, и даем такое обещание.
Так честная и милостивая встреча с прошлым оказывается прочным фундаментом для будущего. Об этом замечательно говорит Жан Ванье, для которого тема мира и миротворчества является одной из центральных в жизни: «Для человека, для общины или для нации всегда хорошо вспоминать, что нынешняя реальность рождена многими тысячами проявлений любви или ненависти, которые предшествовали нам. Это обязывает помнить, что община завтрашнего дня рождается сегодня в нашей верности. Все мы маленькие звенья в нескончаемой цепи поколений, составляющих человечество. Мы существа, которые будут жить только недолгое время по сравнению с историей человечества, с прошлым и будущим. <…> Мы одновременно и что-то очень маленькое, и что-то очень большое, потому что каждый из наших жестов по-своему подготовляет человечество завтрашнего дня: это маленький камешек в создании обширного и славного окончательного человечества»
[66].
Способность прощать, направленная в прошлое, связана с другой важнейшей человеческой способностью, обращенной в будущее, – с обещанием, залогом верности. Нравственно верное отношение к прошлому, в котором соединены благодарность и покаяние, становится основанием для лучшего будущего.
Глава 7
Трудности прощения
Прощение – важнейшая часть нашей жизни, каждый день по много раз мы прощаем несерьезные, а иногда и серьезные прегрешения и нестыковки нашим родным и близким, друзьям и коллегам. Семейная жизнь невозможна без прощения. И, несмотря на столь богатую практику, почти у каждого человека есть непрощенные ситуации и люди, примириться с которыми не удается. У кого-то этот груз – маленький и почти незаметный, затерявшийся в глубинах жизненной истории; у другого – тяжелейшее бремя, которое искажает его отношения с окружающими, отягощает прошлое, настоящее и будущее. Бывают случаи, когда человек понимает, что прощение необходимо, и не может его обрести. Эта глава как раз и посвящена трудностям прощения. Мы не будем рассматривать духовную сторону вопроса, а остановимся лишь на психологических барьерах, которые могут появляться на нашем пути.
