«Что-то у меня дурное предчувствие...» Кореллианин завернул за угол и увидел толпу. Та завывала. А еще — раскачивалась и содрогалась в религиозном угаре. По большей части в ней присутствовали деваронцы, но хватало и людей, и прочих народностей. Хан растерянно озирался. Впереди были установлены подмостки, на которых, дирижируя многонациональным хором, возвышался призрак недавнего прошлого.
«Только тебя мне не хватало... Это же илизианское „возрождение" и его проповедник Вератиль! Если он меня заметит — крышка».
Пять лет назад Хан почти шесть стандартных месяцев оттрубил на влажной, зараженной кровожадным грибком Илизии, захотелось, видите ли, попрактиковаться в летном деле перед экзаменами в академию. Илизия была планетой на краю космоса хаттов, на которой представители расы т’ланда-тиль — дальние родственники хаттов — давали «паломникам» религиозное убежище.
А еще они рассылали миссионеров, чтобы нести на другие планеты учение о Едином и Всех. Хан слышал о секте и раньше, но вблизи узнал лишь на Илизии. До этого ему везло.
Первым (и глупым) желанием было вытащить бластер, пристрелить Вератиля, а потенциальным паломникам как следует прочистить мозги. Хотелось заорать: «Идите домой! Тут вам врут! Им нужны рабы, и вы ими станете, бестолочи! Убирайтесь отсюда!»
Но ему не поверят. Большинство обитателей Галактики считают Илизию священным прибежищем для приверженцев веры и всех тех, кто бежит от себя самого.
Чем на самом деле была эта планета, знали немногие счастливчики, кто, подобно Хану, сумел оттуда сбежать. У Верати ля, вне всяких сомнений, наготове транспорт для бедолаг, которые даже не подозревают, что впереди их ждет рабский труд на фабриках по переработке спайса, а в перспективе — смерть на шахтах Кесселя.
Изнанка золотой мечты — рабство и непосильный труд.
Прежде чем поспешно удалиться из илизианской колонии, Хан ограбил тамошнего верховного жреца и непосредственного начальника Вератиля, стащил самые редкие и ценные предметы из коллекции. Самого Тероензу Хан оставил раненым, но живым.
А улетел он с Илизии на том самом «Талисмане», о котором ему только что передали известие, личной яхте все того же злосчастного Тероензы. Вскоре после побега Хан выяснил, что за голову Викка Драйго (так его тогда звали) назначена жирная награда. Чтобы избежать неприятных объяснений с бывшим работодателем и хаттами, пришлось даже менять отпечаток сетчатки.
Кореллианин инстинктивно пригнулся, мечтая о плаще с капюшоном. Если сакредот увидит его и опознает, пиши пропало.
Пение стало громче. Хан обливался потом, несмотря на то что не так давно мерз. Он-то как раз знал, что сейчас должно произойти.
А на краю площади уже маячила долговязая волосатая фигура; вуки с любопытством наблюдал за толпой.
«Чуи! Затянет его, потом не вытащишь... Вот-вот эти остолопы начнут возрадоваться...»
Нагнув голову, Хан врезался в толпу и заработал изо всех сил локтями, как будто барахтался в высокой приливной волне. На финише он запыхался, а локти и ребра саднило.
— Пошли отсюда! — Соло дернул вуки за длинную лапу. — Сейчас тут начнется страшное!
Напарник вопросительно тяфкнул.
— Не важно, откуда я знаю! Знаю, и все! Поверь мне!
Чубакка с достоинством кивнул, развернулся и, без труда раздвигая толпу, затопал прочь. Хан последовал за вуки, когда зацепился взглядом за золотисто-рыжий отблеск выбившегося из-под капюшона локона.
Он видел девушку лишь мельком, а ощущений — на миллион. Как будто с разбегу врезался головой в толстую каменную стену.
«Брия?.. Брия!»
Как мало надо, чтобы потерять голову. Достаточно увидеть бледный безупречный профиль и золотистые кудри. В толпе, кутаясь в черный плащ, стояла Брия.
Нахлынувшие воспоминания напугали и ошеломили кореллианина.
Брия, немощный призрак с фабрики глиттерстима на Илизии. Брия, трясущаяся от страха, но полная решимости, запихивает сокровища Тероензы в приготовленную заранее сумку. Брия, которая сидит рядом на морском берегу на Тогории, мягкие яркие губы просто умоляют о поцелуе. Брия, которая лежит с ним в обнимку поздно ночью...
Брия, которая бросила его, сообщив лишь, что намерена самостоятельно сражаться с пристрастием к Возрадованию.
Пять лет подряд Хан убеждал себя, что забыл ее напрочь. Учеба в военной академии и служба призваны были выбить из его мыслей рыжеволосый образ. Но стоило увидеть Брию на одну короткую секунду, и Соло понял, что обманывал себя все это время.
Кореллианин протолкался к женщине в черном плаще. Он преодолел, наверное, половину дороги, когда толпу поразило Возрадование, и кандидаты в паломники — и рабы по совместительству — попадали на булыжную мостовую, словно кто то открыл по толпе огонь из парализатора.
Хан забыл силу Возрадования. Волны немыслимого удовольствия прокатывались по телу, доводя до истеричного блаженства. Неудивительно, что илизианские паломники считали, будто их жрецы наделены божественными дарами.
Даже Соло, который знал, что ощущение вызвано телепатической наводкой вкупе с низкочастотной вибрацией, приходилось держаться из последних сил.
Ему не надо было смотреть, чтобы знать, что кожистый мешок на шее Вератиля сейчас раздувается, а сам сакредот «гудит», становясь источником той самой вибрации, и думает о чем-то приятном. На неподготовленное существо подобная обработка действовала почище наркотика. Вызывать Возрадование были способны все мужские особи т'ланда-тиль. В естественной среде обитания эта биологическая особенность позволяла им привлекать самок для спаривания.
Все вокруг корчились в сладостных муках, стонали, закатывали глаза. Хана чуть не стошнило от подобного зрелища. Сосредоточившись, чтобы не наступить на кого-нибудь, Кореллианин вновь устремился за женщиной в черном плаще. Лица или выдающих ее рыжих локонов больше не было видно.
Пальцы вспомнили мягкий шелк ее волос... Хан когда-то любил перебирать кудри Брии, любуясь, как играют в них огненно-красные искры...
Когда толпу скосило Возрадование, женщина в черном плаще с капюшоном скрылась за каменной скамьей. Хан с трудом сглотнул колючий комок в горле. Из-за пристрастия к Возрадованию Брия бросила его. Так вот как она провела пять последних лет? Добровольная рабыня на Илизии, преданная своим хозяевам т'ланда-тиль, потому что не может жить без ежедневной дозы наслаждения? Было бы смешно, если бы не было грустно... А Он-то считал Брию сильнее.
Хан добрался до каменной скамьи и в недоумении огляделся. Женщины в черном нигде не было. «Да куда же она подевалась? Брия!» Но вокруг лишь стонали и всхлипывали паломники.
Он вскочил на скамью, всматриваясь до рези в глазах, пытаясь заметить хотя бы краешек черного плаща. И только когда сообразил, что смотрит поверх голов прямо в глаза Вера тилю, понял, какого грандиозного свалял дурака.
