Служба ничем не отличалась от предыдущей, если не считать того, что Хан без труда сохранил ясную голову. Он даже не слишком обращал внимание на жрецов, вместо этого кореллианин смотрел на восторженное лицо новой знакомой и размышлял. Она же умная девчонка, как же она попалась на такую откровенную дешевку? Почему не видит, что тут и не пахнет никаким божественным даром, а просто-таки разит жульничеством?
Он в тревоге следил, как паломница 921 опускается на колени, чтобы получить причитающуюся ей дозу Возрадования, и корчится на земле, будто припадочная. Единственное здешнее чудо в том, что никто из всех этих дурней не слег с сердечным приступом, вот что. Хан присел возле девушки на корточки и, когда ритуал окончился, а жрецы удалились, помог 921-й подняться на ноги. Девушка улыбалась, хотя едва не падала от слабости.
— Идти-то сможешь? — озабоченно спросил кореллианин.
Паломники, хотя и светились от радости, казались измотанными до предела.
— На тебе лица нет.
— Все нормально.
921-я дрожала. Она попыталась встать и чуть не упала, Хан едва успел подхватить ее под руку.
— Спасибо... — прошептала девушка; она прерывисто дышала. — Сейчас я приду в себя.
— Провожу-ка я тебя в дормиторий. А то еще свалишься где-нибудь.
Она не стала пререкаться; видимо, не осталось сил. В темноте тропы почти не было видно — у Илизии нет луны, — но 921-я вынула из кармана инфракрасные очки, нацепила их на нос и уверенно, хоть и пошатываясь, каждый раз находила дорогу. Хан не отпускал ее руки, помогая девушке идти.
— По Кореллии не скучаешь? — вдруг спросил он.
— Нет, — неумело соврала паломница. — А ты?
— По населению не особенно, а вот по планете — так очень, — честно признался Хан. — Там так красиво. Мне всегда хотелось посмотреть на океан, да случай не подворачивался. А ты была на море?
— Да... — Она ответила не сразу, как будто вопрос разбудил воспоминания, о которых она предпочитала не думать.
— Семья твоя там живет?
— Да... — Она снова помедлила и добавила: — По крайней мере, я так думаю. Я с ними почти год не общалась.
— Ты здесь уже целый год?
— Да.
Некоторое время они молча шли в душной влажной тьме. Хан сжимал руку девушки; кожа туго обтягивала ее кости, но ладонь на ощупь была теплой, мягкой и очень нежной.
— Ты навсегда решила тут поселиться? — Хан переждал, пока мимо, шаркая и спотыкаясь, пройдет группа паломников и растворится во тьме. — Или временно?
— Временно?..
Лицо девушки казалось белесым размытым пятном, только по черной полосе инфракрасных очков можно было понять, куда 921-я поворачивает голову.
— Как это... временно? Разве так бывает? Я хочу служить Единому, вечно быть частью Всех.
— A-а... ну да. — Хан растерялся. — Н-ну, это... а как же? Влюбиться там, путешествовать, может быть, где-нибудь поселиться и завести детей, со временем конечно, не сразу.
— Становясь частью Всех, мы отказываемся от мирских удовольствий, — не без сожаления возвестила паломница.
— Плохо, — искренне огорчился кореллианин.
Безо всякого предупреждения хлынул дождь. 921-ю опять затрясло. Хан вытащил из подсумка дождевик и растянул у них над головами. Теперь ребята жались друг к другу, соприкасаясь телами. Хан вспомнил о Мууургхе, который плелся сзади. Бедолага, он же не любит, когда шкура мокрая...
— Знаешь, не получается у меня называть тебя по номеру. — Соло заговорил громче, перекрикивая шум водяных струй. — Если мы собираемся подружиться, я хотел бы знать твое имя.
— А кто тебе сказал, что мы подружимся? — удивилась 921-я.
— Мне так кажется, — ухмыльнулся пилот, зная, что благодаря инфракрасным очкам его спутница видит в темноте. — К тому же, когда мне того хочется, я просто неотразим.
— Ты просто самонадеян, — парировала девушка. — Самовлюбленный, заносчивый, безалаберный, невыносимый...
Она замолчала и хихикнула. Кореллианин сообразил, что впервые слышит ее смех.
— Нет-нет, продолжай! — запротестовал Хан, обрадовавшись, что 921-я развеселилась. — Обожаю, когда женщины осыпают меня комплиментами! Звучит точно музыка.
— Я устала, — призналась паломница, минутное оживление развеялось будто туман. — Мы пришли. Спасибо, что проводил меня... пилот Драйго.
Из окна дормитория тек ручеек рахитичного тусклого света, Хан остановился на его берегу; так он видел 921-ю, а его не заметит никто.
— Не «пилот», — напомнил он. — Меня зовут Викк.
Девушка сделала попытку отодвинуться, Хан сильнее сжал ее пальцы, не причиняя боли, но и не давая убежать.
— Викк, — повторил он. — Договорились?
— Викк... да, хорошо, — послушно сказала девушка. — А теперь, пожалуйста, отпусти меня. И... и не приходи больше. Прошу тебя.
— Почему? — обиделся Хан.
— Потому что... ты дурно влияешь на мою духовную сущность.
Кореллианин улыбнулся в сумрачной духоте.
— Я тебе нравлюсь.
— Нет, ни капельки.
— А вот и нравлюсь. Признайся же.
Он шагнул вперед, заглянул девушке в лицо. 921-я была высока ростом, всего на полголовы ниже Хана. Соло протянул руку и снял с паломницы инфракрасные очки, за которыми она прятала глаза, и погладил 921-ю по щеке.
— Ну вот, — негромко произнес он. — Так лучше. Неправильно... совсем неправильно скрывать такое лицо и такие глаза.
— Ты... богохульник! — выпалила паломница, но не отодвинулась.
— А вот и нет. Скажи, как тебя зовут?
921-я затравленно помотала головой:
— Викк... я не могу.
— Ладно. Но мы увидимся снова?
«Я подожду».
Паломница мялась так долго, что Хан начал волноваться, но потом девушка быстро кивнула и пробормотала:
— Да.
Она вновь отстранилась, и на этот раз Соло отпустил ее. Не оглядываясь, 921-я убежала в дормиторий.
Хан наклонился вперед, всматриваясь в цифры, бегущие по экрану навигационного компьютера.
— Готовы выйти в обычное пространство по указанным координатам, — произнес кореллианин. — Три... два... один...
Он потянул на себя рычаг гиперпривода, и длинные тонкие полосы белого света съежились в яркие россыпи звезд. Двигатели взрыкнули напоследок и смолкли, а вокруг корабля с неожиданностью, к которой еще привыкать и привыкать, развернулось во всей красе обычное пространство.
— Точнехонько на курсе, — триумфально возвестил Соло. — Я все-таки обуздал эту птичку, чо скажешь, Мууургх?
