— Разве спайс не минерал? — удивился Хан. — Я думал, его в шахтах добывают.
— Да, но как он формируется, нам неизвестно. Мы считаем, что спайс биологического происхождения, но не уверены в этом. Его находят в подземных туннелях на Кесселе, и добыча идет в абсолютной тьме, как и здесь.
— То есть спайс надо сразу же запихать в футляр, так, что ли?
— Вот именно. Неправильно уложенные нити спутаются, их кристаллы сцепятся друг с другом и сотрутся в менее действенную, а следовательно, менее ценную пыль. Опытному работнику требуется час, чтобы должным образом наполнить один-два флакона.
— Ясно, — впечатлился кореллианин. — Не возражаешь, если мы тут погуляем? Обещаю, что ничего не будем трогать.
— Отнюдь. Только попусту не отвлекать работников. Одно небрежное движение, как я сказала, может испортить множество нитей.
— Я все понял, — сказал Хан.
Нити необработанного глиттерстима были черные, но Хан умел слушать, а из услышанного делать выводы, а потому знал, что на свету они засияют синим. Кореллианин остановился возле одного из рабочих и стал восхищенно наблюдать, как тот отделяет нити спайса друг от друга и с величайшей осторожностью выравнивает их. Нити обвивали пальцы работника, некоторые были мягче шелка, но грани крошечных кристаллов резали не хуже бритв. Рабочий поместил несколько спутавшихся нитей в крохотные тисочки и продолжил кропотливо отделять их, пока все цепочки кристаллов не выровнялись должным образом. Пальцы рабочего двигались так про-порно, что и не уследишь. Хан отметил, что выбрал для наблюдения умелого работника... нет, работницу. Все-таки здорово эти паломники управляются с делом, которое требует точности и проворства. Хан видел их вчера после Возрадования и всем скопом записал в тупоумных кретинов. Во всяком случае, именно так они выглядели...
Работница занялась особо путаным клубком: погрузила и переплетения нитей узконосые плоскогубцы, пристально вглядываясь в сочленение, где острые маленькие кристаллики сцепились друг с другом. Глиттерстим змейками извивался в ее ладонях, словно крошечные живые щупальца, поблескивая гранями. Одно быстрое, короткое движение — и клубок вдруг развернулся, и все нити сложились в нужном порядке.
Кроме одной.
Кристаллы разрезали кожу между указательным и большим пальцем, из глубокого пореза полилась кровь. Хан судорожно вздохнул. Еще немного — и работница лишилась бы пальца. Работница зашипела от боли, затем что-то пробормотала на общегалактическом и зажала рану другой рукой, чтобы остановить кровотечение. Хан, который собирался было уйти, замер на месте. Акцент! Паломница прилетела сюда с Кореллии. Разглядеть подробности под просторным бесформенным одеянием и надвинутой на самый нос шапкой не удалось; глаза прятались за защитными очками. Но Хан мог держать пари на что угодно, что это девушка, а не старуха. Паломница морщилась, изучая порез, развернулась на стуле, отведя руку подальше от рабочего стола, чтобы кровь капала на пол.
Вообще-то, разговаривать с работниками не полагалось, но паломница сейчас не работала, так что фактически Хан ничего не нарушал. Кровь все не унималась.
— Ты порезалась, — сказал пилот. — Хочешь, я позову надсмотрщицу, она тебе поможет?
Девушка — паломница была одного возраста с Ханом, может быть, даже моложе — вздрогнула и подняла голову. В инфракрасном освещении ее зеленовато-белое лицо казалось смертельно бледным. Да она света солнечного не видит, весь день в темноте.
— Нет, прошу вас, не надо, — быстро произнесла паломница, мягко сглатывая звуки (так-так, она с южного континента). Если меня отошлют в лазарет, я пропущу Возрадование.
Она содрогнулась при этой мысли — или, может быть, просто замерзла. Хан успел продрогнуть, а ведь он здесь и часа не провел. Как это паломники выдерживают целый день в промозглой тьме?
— Но рана глубокая! — запротестовал Соло.
Работница пожала равнодушно плечами:
— Кровь уже не идет.
И она была права.
— Но как же...
Паломница решительно покачала головой, оборвав кореллианина на полуслове:
— Благодарю за заботу, но все в порядке. Не в первый раз.
Криво улыбнувшись, она вытянула перед собой руки, и
Хан чуть не поперхнулся. Пальцы, запястья и предплечья были исполосованы тонкими шрамами. Некоторые царапины давно зажили, остались только белые следы, но многие еще сочились кровью, свежие и болезненные. А между пальцами цвели светящиеся россыпи точек; должно быть, тот самый грибок, который Хан обнаружил у себя в душе нынче утром. На его глазах от общего пятна к ране протянулся тонкий усик. Девушка негромко вскрикнула и оторвала «побег».
— Грибок любит свежую кровь, — пояснила работница, заметив отвращение на лице кореллианина. — Можно заразиться и серьезно заболеть.
— Ну и гадость, — согласился Хан. — Ты уверена, что тебе не надо к врачу?
Она вновь покачала головой:
— Со мной все время так, сам видишь. Прости, пожалуйста... ты ведь с Кореллии, да?
— Как и ты. Меня зовут Викк Драйго, я новый пилот. А ты кто?
Девушка едва заметно поджала губы:
— Я... вообще-то, разговаривать запрещается. Мне лучше вернуться к работе.
— Рабочая есть прав, — внезапно подал голос Мууургх, который до того молча наблюдал за происходящим. — Пилот обяссан позволять рабочему делать свой дело.
— Лады, приятель, я все понял, — заверил Хан тогорианина, но уйти и не попрощаться с соотечественницей и не подумал. — Ну, может, в другой раз. После ужина, что скажешь?
Девушка отрицательно покачала головой. Мууургх указал Соло на выход: шагай, мол. Хан сделал ровно один шаг.
— Да ты не загадывай. Колония маленькая, еще встретимся. Как тебя зовут?
Паломница только качала в ответ головой, приклеивая к ране пластырь. Мууургх угрожающе зарычал, но Хан заупрямился. Гораздо больше недовольство косматого гиганта обеспокоило девушку.
— Оставляя все мирское и суетное за порогом священного убежища Илизии, мы отказываемся от имен.
Хан начал злиться. Ну вот, он наконец-то встретил того, кто хорошо знаком с этим местом, да еще со своей родной планеты, и что?
— Пожалуйста, — сказал он, пока Мууургх легонько подталкивал его к лифту. — Должны же к тебе как-то обращаться.
Хан расплылся в самой очаровательной улыбке, Мууургх продемонстрировал клыки. Неизвестно, что больше подействовало на работницу.
— Я — паломница 921, — торопливо пробормотала девушка.
И у Хана появилось ощущение, что сдалась она только для того, чтобы уберечь соотечественника от праведного гнева Мууургха. Терпение у телохранителя лопнуло, и он зашагал прочь, волоча упирающегося кореллианина за руку.
— Спасибо тебе, 921-я! — крикнул Хан, с небрежным изяществом посылая девушке прощальный привет, как будто его чуть ли не ежедневно носит под мышкой какой-нибудь тогорианин. — Удачи тебе с этим прядением! Еще увидимся!
