Он залпом выпил и стал молча закусывать. Берг тоже молчал. Пауза затянулась. Сухов опять посмотрел на Берга.
– Что это ты все уходишь от ответа?
Берг вопросительно посмотрел на него:
– Ты это о чем?
– Не придуривайся, Дима. Ты вот мне скажи, ты мне только честно скажи, ты собираешься личную жизнь устраивать? – он хлопнул ладонью по столу. – Ты о детях подумал, они что, всю жизнь с бабушкой сидеть будут?
Берг не ответил. Он встал из-за стола и подошел к окну. Дождь разошелся не на шутку. Крупные дождевые капли, подхваченные сильными порывами ветра, косо били в оконное стекло и с громким треском разлетались в мокрую пыль.
– Николай, ты только посмотри, что на улице делается… Давай-ка оставайся у меня ночевать, – он усмехнулся. – А утром я тебя на твоей «Волге» на работу доставлю.
Сухов выглянул в окно, что-то, видно, прикинул и согласился.
Дождь лил всю ночь. Берг устроил Сухова в своей комнате, а сам лег на диван в детской. Он долго ворочался на неудобной постели, прислушиваясь к монотонному шороху дождя. Сон не шел. Берг не мог и не хотел привыкать к тому, что самые сокровенные его мысли и чувства стали предметом болезненно-обостренного внимания многих людей. Сегодняшний вопрос Сухова больно его задел. Он не хотел ни с кем обсуждать свои личные проблемы. Берг с суеверным чувством боялся далеко заглядывать в свое будущее. Прошлое властно держало его, хотя вся прошлая жизнь все чаще представлялась ему коротким сном; которому никогда не суждено повториться…
Утром Берга разбудил громкий голос Сухова. Берг рывком вскочил с дивана, сунул ноги в тапочки и прошел в свою комнату. Сухов, еще не одетый, сидел на прикроватной тумбочке и в полный голос разговаривал с кем-то по телефону. Увидев Берга, он нехотя пересел на стоящий рядом стул, прямо на разложенную на сиденье кремовую сорочку, потом мрачно бросил в трубку:
– Ну все, до связи.
Берг вопросительно смотрел на него. Сухов, делая вид, что не замечает немого вопроса, потянулся к висящим на спинке стула брюкам. Берг перехватил его руку.
– Иди-ка, Коля в ванную, там твоя роба уже высохла.
Сухов усмехнулся:
– Ну и жадюга ты, Дима!
Берг снял со спинки стула брюки, выдернул из-под сидящего Сухова смятую сорочку и открыл дверцу платяного шкафа.
– У меня, Коля, нет хорошей женщины, которая бы гладила мои рубашки и брюки. Впрочем, брюки я и хорошей женщине не доверю, – он хлопнул Сухова по плечу. – Пошли умываться и бриться.
Через полчаса они уже допивали на кухне кофе. Сухов пришел в хорошее расположение духа и весело рассуждал:
– Вот ты только подумай, Дима, почему мы с тобой друзья, почему так тесно сошлись? А ведь все очень просто. Ведь дружба, как и любой союз, основана на взаимной выгоде. Ведь и здесь в первую очередь учитывают, что даст этот союз. Усиливает ли он тебя, становишься ли ты сильнее благодаря единству? Выигрываешь ли ты больше, чем без него? Ну а потом уже идут эмоции. Взаимная привязанность, привычка и прочая чепуха.
Берг с интересом посмотрел на Сухова.
– Значит, взаимная привязанность, эмоции – это чепуха? Что-то мне этот тезис не нравится. Это значит, что главное в жизни – холодный расчет. Скрупулезное изучение насколько – в данный момент – то или иное мне полезно.
Сухов поморщился.
– Не утрируй, Дима… Не становись в позу. Ну вот, что, по-твоему, главное в человеке?
Берг улыбнулся.
– По-моему, Коля, главное в человеке – это как раз способность к дружбе, к любви без всякого расчета, без всякой выгоды.
– Чепуха, – перебил его Сухов. – Ты рассуждаешь, как институтка! Главное в человеке – это воля. Способность отбросить все, что мешает достигнуть поставленной однажды цели, вот что надо ценить! Чем меньше человек рассуждает, чем больше действует, тем он значительнее как человек. Если смотреть на жизнь трезво, если смотреть этой жизни прямо в глаза, то все равно придешь к единственно правильному выводу – все, что расслабляет волю к борьбе, надо считать вредным и отбрасывать без жалости, без этих самых эмоций.
Берг начал злиться:
– Ты, Николай, не оригинален. Эти мысли еще в девятнадцатом веке Фридрих Ницше проповедовал.
Сухов допил кофе и встал из-за стола.
– Я плохо помню, что говорил в свое время Фридрих Ницше, но знаю, что настоящий, сильный человек всегда держит в узде свои чувства, свои эмоции. Держит крепко, как лошадей, везущих его колесницу. Лошади пусть его везут, а куда – не их лошадиное дело. Они должны идти туда, куда их направляют сильные руки. В противном случае можно рухнуть в пропасть. Тогда и самим лошадям не поздоровится.
Берг хитро улыбнулся:
– Николай, а знаешь, что делают опытные седоки, когда попадают в трудную обстановку, когда знают, что где-то рядом опасность, скажем, пропасть? Они отпускают вожжи, и лошадь сама, своим лошадиным умом додумывается, куда ехать, чтобы избежать опасности.
Сухов остался серьезным и без улыбки смотрел на Берга.
– Я, Дима, не из тех, кто надеется на лошадиные мозги, я привык сам думать, и думать так, чтобы не попадать в обстановку, когда приходится отпустить поводья, уповая на лошадиный ум. Если у тебя мозги хуже лошадиных, то не лезь в колесницу, не лезь управлять, если в руках нет силы, а то действительно завезут тебя кони в пропасть.
– Железная логика, – усмехнулся Берг, – только почему ты так уверен, что сильные личности не ошибаются и не попадают в ситуации, когда именно для собственной пользы надо вожжи отпустить, хотя бы на время.
– Я, Дима, думаю, что сильные не ошибаются.
Берг вздохнул и с неприязнью посмотрел в глаза Сухову.
– Ошибаются, Николай, все – и сильные, и не сильные, только вот именно эти сильные чаще всего не признают своих ошибок. Именно у этих твердых людей, властно управляющих своей колесницей, часто не хватает этой самой воли, чтобы признать свои ошибки. Ты сравнил свои чувства, свои эмоции с лошадьми, но, по-моему, это лошадиное рассуждение. Такие параллели могут проводить только нищие духом, те, кто даже любовь низводят до простого совокупления. Смотри, Николай, завезут тебя твои лошади… Ведь в упряжке каждая, даже отдельная лошадь, во много раз сильнее сидящего в колеснице. А ну, как эти лошади понесут? Тут уж сильные руки не помогут. Так с натянутыми вожжами и слетишь в пропасть.
К ожидавшей у подъезда «Волге» Сухов и Берг подошли молча, они были явно недовольны друг другом. Водитель не удивился, увидев Сухова. До самого здания суда никто из троих не проронил ни слова, и только когда Берг открыл дверцу машины, собираясь выходить, Сухов придержал его.
– Дима, сегодня утром мне сообщили, что Кузнецов постарается сорвать слушание дела. Он должен спровоцировать скандал в зале судебного заседания и начнет его с оскорбления прокурора. Учти, это точные данные.
Берг вспомнил утренний разговор Сухова по телефону, но ничего не спросил, а только кивнул головой и вышел из машины.
