А ей еще и пятнадцати не исполнилось… За коробку конфет мама сделала паспорт…
– Что мне читать? А петь? Может, Бог спасет, а может, что-нибудь и спою… Только я все песни забыла. Все забыла…
– Ну, хорошо, тогда спой какую-нибудь мелодию без слов. И вытащи носовой платок из рукава, – приказал сидящий в зале Михоэлс. – Следи за музыкой, веди себя так, как подсказывает музыка…
И он дал знак пианисту. Пианист одновременно пил чай, читал газету и пробегал пальцами по клавишам. Впрочем, дело свое он знал великолепно.
Поет. Слышит из зала:
– Это же песня из нашего спектакля!
А она и понятия не имела.
…Бернард Шоу в письме к одной актрисе писал:
«Я буду нашептывать Вам на ухо текст, и Вы его запомните просто на слух, как песню. Так надо бы заучивать все роли: в моей идеальной труппе не будет ни одной грамотной актрисы».
– Спасибо, – услыхала она голос Михоэлса.
– Знаешь, все так на тебя смотрели, – шепнет подруга. – И Михоэлс! Наверное, возьмут!
Так началась ее жизнь в студии и в ГОСЕТе.
А дальше…
Дочь Михоэлса Наталья Михоэлс-Вовси в книге об отце прекрасно изобразила театральную студию взглядом со стороны.
Вот « пухлая, вся в завитушках коротконогая девица.
– Как тебя зовут?
– Хая Паршивая…
– Что ты умеешь делать, Хая Паршивая?
– Делать сцены, – басом отвечает Хая.
– Как… делать сцены?..
Хая решительно взбирается на импровизированную эстраду и картаво и хрипло исполняет «Широка страна моя родная!».
В зале хохот ». Михоэлс смеется больше всех.
« Как твое имя?
– Лева.
– Почему ты, Лева, хочешь стать актером?
– Потому что они поздно встают ». (Наталья Вовси-Михоэлс)
Такие истории у нас в крови. Приходит в Союз писателей человек с толстым портфелем.
– Присаживайтесь, – прошу. – Кто вы?
– Коллега Иосифа Бродского.
И тут же без паузы спрашивает:
– Знаете ли вы писать в рифму?
Думаю: «Если его письменная речь отдаленно напоминает устную, – быть ему писателем года».
6 – Как жаль, что нельзя убежать из жизни, когда ты молода!
Как все мы потешались над возрастом! Кто-то из стариков упал за кулисами. Сломал… переносицу. Тут как тут актер, который всегда попадал в какую-то злую точку. Уже всем рассказывает: «Слыхали? Слыхали? Муж актрисы Р. девяносто двух лет, упал и сломал себе… нос. Актриса Р. опасается, что это может обезобразить его на всю жизнь…»
Смеемся, смеемся.
Вдруг:
– Ты Этель? А я директор театра – Беленький… Слушай, только не принимай всерьез все, что я скажу. Михоэлс хочет попробовать тебя на роль.
– Какую?
– Рейзл в «Блуждающих звездах».
– Что такое «Блуждающие звезды»?
– Двое влюбленных из романа Шолом-Алейхема.
В труппе Гоцмаха «звезда» – Лейбл; в труппе Щупака и Муравчика «звезда» Рейзл. Лейб и Рейзл любят друг друга…
– Так почему же они не встретятся?!
– У их счастья – две левые руки. В общем, если не получится – не переживай…
Зовет Михоэлс:
– Помнишь… мелодию?..
Поет.
– Так… Теперь я дам тебе три слова.
– Какие?
– «Почему ты наш отец, почему, ведь, кажется, отец, ай-яй-яй!» – подсказывает Михоэлс мелодию.
И она сочиняет песенку, которая останется в спектакле навсегда!
Сам роман прочла ночью. За ночь до вызова в театр. Обычно спала в тетином кабинете. Диван кожаный, засыпала мгновенно. Даже сваливалась с него. А тут сказала:
– Спать нельзя!
Зажгла огромную лампу и за ночь прочла весь роман.
Тетя кричала:
– Что ты делаешь, хочешь израсходовать месячный лимит?
Теперь она знала, что происходит. Лейбл и Рейзл полюбили друг друга еще в местечке, но встретиться им не суждено, так как гастроли двух трупп не совпадают.
О, как ей хотелось, чтобы они встретились!.. Начинает песню, и вдруг все у нее превращается в молитву.
Она обращается к небу. К Богу. Разговаривает с Богом. Бог для нее стал отцом, которого дал ей Михоэлс.
…Поднимает руки вверх. Руки у нее красивые, не надо их ставить, природа поставила, и слово пошло вверх, вверх, вместе с руками и песня как бы сама выходила из нее.
Сама удивлялась: не играет – живет…
Михоэлсу только это и надо.
На его глазах рождается знаменитая песня. И вот уже крики:
– Бис! Браво!
Буря аплодисментов…
Песня заканчивалась вопросом. Видимо потому, что в вопросе всегда больше правды, чем в ответе. Все народы говорят: «Да!» – а евреи вместо восклицательного знака ставят знак вопросительный: «Да?», между прочим, очень похоже на «Нет». Это Михоэлс считал, что интуиции у нее больше, чем таланта…
Сегодня она знает, что все в мире поставлено с ног на голову. И что жизнь нужно было бы начинать со старости, обладая всеми преимуществами старости – положением, опытом, богатством, – и кончать молодостью – когда всем этим можно насладиться. А сейчас все устроено так, что в юности у вас нет копеечки, на которую можно получить столько удовольствий, а в старости если и есть копейка, то уже нет ничего такого, что хотелось бы купить…
А Михоэлс тогда сказал:
– Лучшей Рейзл нам не найти!
Позже, выступая в Нью-Йорке, ее Учитель объяснил:
«Нам нужна была молоденькая и обворожительная девушка. Мы не хотели никаких компромиссов в отношении этой центральной роли и искали молоденькую особу. И нашли, на первом курсе нашей студии. У нас была юная студентка – ей было всего шестнадцать лет, ей мы доверили центральную роль в «Блуждающих звездах» и не ошиблись!»
Ее муж, замечательный композитор Лев Коган, сказал:
– Занимается исключительно самоедством. Из сделанного – ничего не нравится. Никаких похвальных слов о себе всерьез не принимает.
Я проверил. Точно. В ее глазах – бесконечная грусть о недостижимом…
А тогда она каждый понедельник в 11 утра приходила на репетицию к Михоэлсу. Репетиции шли в его кабинете. Там всегда было полно посетителей. Однажды в этой очереди вдруг увидела великого тенора – Лемешева с женой!
Лемешева! Моя мама, жена дирижера, рассказывала: чтоб постоять в калошах Сергея Лемешева в раздевалке театра, его поклонницы платили деньги! И немалые…
Соломон Михайлович никогда не повышал на нее голоса:
