Сразу признаюсь – в неуспехе Можайского есть доля и моей вины. Настоял в свое время на строжайшей секретности всех работ, связанных с постройкой подводной лодки, вот и не узнал отец авиации о новых двигателях.
В проектно-конструкторской группе меня давно хорошо знают. На входе вахтер задержал на пару минут – подчаска посылал за разводящим. Новый он. Вахтер. А я тут уже полгода не появлялся. Ну да караульный-то начальник старый остался, так что все уладилось. Потом меня ждал сюрприз от Макарова. Этот неугомонный решил в очередной раз обогнать свое время. Родилась у него идея придать торпедному катеру такую скорость, чтобы тот мог среди бела дня атаковать крупные надводные корабли, уворачиваясь от посылаемых пушками снарядов.
А теперь представьте себе это суденышко. Сначала разместите на нем две торпеды, каждая диаметром шестьсот десять миллиметров да длиной около шести метров. Понятно, что в трубах аппаратов они вытянутся вдоль всей длины бортов и стеснят внутреннее пространство до узкого коридора, в котором турбина с ныряльщика помещается весьма неохотно – в нее же сбоку дуют. Так что тут нынче работают над образцом, в котором поток газа направлен вдоль ротора. Естественно, на этом пути встретилась масса проблем, в первую очередь, связанных с закреплением концов оси вращения. Потом вылезли вопросы с трансмиссией. На ныряльщике генератор постоянного тока отлично сглаживал многие нестыковки, связанные с передаточными числами, а тут решили вал соединить с винтом механической передачей, ну и огребли полный комплекс шишек.
Помочь им я, естественно, был не в силах – кинематика – не моя область. Зато насадить на ось вместо шестерни редуктора воздушный винт – это элементарно. Тем более что насосы, подающие в камеру сгорания керосин и воздух, сразу создавались с механическим приводом, а не с электрическим – Степан Осипович велел. Я просто не ожидал, что так все удачно сложится.
Отписал я Сан Санычу подробную записку с ходатайством о допущении Александра Федоровича к материалам работ турбинного отдела и испросил высочайшего вспоможествования его изобретательским работам. Да поехал домой. Если сами не разберутся – я им не прогрессор какой, чтобы пинать да подсказывать. В конце концов, это их время и их страна. А у меня колба не отпаяна от насоса. Наверняка «натекла» уже, и придется мне весь цикл откачки повторять заново.
* * *
– Петр Семенович! Отдаю себе отчет в том, насколько неохотно даете вы советы, однако все, которых вы меня удостоили, оказались полезными, – государь принимает меня в своем кабинете. – Перестав намереваться возобладать черноморскими проливами, мы получили возможность беспрепятственно ими пользоваться, а наши товары стали охотно покупать в Турции.
Уделив собственное внимание не только общим вопросам расходования государственных средств, но и присмотру за развитием определенных направлений, я получил возможность оказания негласного воздействия на ход политических процессов. Имею в виду – утопление нескольких броненосцев египетскими пушкарями. – Мы оба улыбнулись.
– Кстати, господин Можайский, о споспешествовании трудам которого вы ходатайствовали, нисколько меня не огорчил. Он на своем самолете вполне уверенно взлетел и продержался в воздухе несколько минут, после чего успешно сел на весьма значительном удалении от места старта, чем доказал безусловную пригодность изобретенного им летающего корабля к применению для доставки депеш.
Что же касается рекомендованного вами порта на Тихом океане, то морякам он действительно подходит в качестве места стоянки, а постройка железной дороги до него для расходов казны посильна. Посему категорически предлагаю вам принять на себя труд и сделаться действительным тайным советником при мне.
– Александр Александрович! Помилуйте! Одно дело присоветовать то, в чем действительно уверен. Но ведь управлению государством я не учился, а вы непременно станете требовать от меня предложений в областях, с которыми и вовсе дела не имел. Поверьте, людей сведущих вокруг вас и без меня довольно.
– Они все в той или иной степени амбициозны, а подчас и алчны. Чего за вами, милостивый государь, ни разу замечено не было. Более того, своим поведением вы словно умышленно раздражаете окружающих, вызывая у них недоумение полным отсутствием понятных всем интересов. Ведете себя, как хозяин необъятной Родины своей.
– Жила бы страна родная, и нету других забот, – продекламировал я слова давно забытой песни. – Не казните, государь. Таким уж уродом меня воспитали. Или грудь в крестах, или голова в кустах. А прямо сейчас вам какой совет потребен?
– Да полно вам, Петр Семенович. Вечно надо мной подтруниваете. Ступайте себе с богом.
Вот так и поговорили. И стоило ради этого в поезде трястись от Севастополя до самого Питера?!
* * *
Разумеется, не заглянуть на завод Берда решительно невозможно. Как же было не полюбоваться на отраду сердца Степана Осиповича – миноносцы. Настоящие мореходные кораблики, пригодные для плавания по бурному морю на дальние расстояния. Заглянул и в свой бывший кабинет. Нынче он тоже не пустует. Занимает его Александр Федорович Можайский. По всему выходит, что государь посчитал нужным обеспечить секретность начавшихся работ по развитию авиации. Или он заинтересован в нераспространении сведений о газовых турбинах, потому и постарался припрятать изобретателя, который ими пользуется, подальше от глаз людских?
Чтобы сразу пояснить свою позицию по отношению к Можайскому, доложу, что с достаточно мощным двигателем полетит даже забор. Тем более – лодка с двумя парусами вместо крыльев. Учитывая, что во время прошлогодней аварии падение самолета произошло в результате заваливания набок, могу смело утверждать, что изъян с управляемостью своего детища автор проекта не учесть не мог – он сумел осуществить прямой полет, следовательно, придумал что-то для предотвращения вращения самолета вокруг продольной оси – сваливания на крыло, как иногда говорят.
Естественно, мне стало любопытно, что же выдумал Александр Федорович. Поэтому я поздоровался, представился и, извинившись, что помешал, полюбопытствовал.
Если вы когда-либо спрашивали изобретателя о его любимом детище, то прекрасно понимаете, что за этим последовало. Мне было доложено решительно все от начала и до конца, что заняло оставшуюся часть дня. Собственно, устойчивости против сваливания удалось добиться тем, что окончания крыльев были приподняты за счет перенастройки растяжек, которые удерживали плоскости на манер корабельных вант. То есть до организации элеронов конструкторская мысль просто не дошла.
Надеюсь, вы понимаете, что я не смолчал. Разговор между нами состоялся весьма обстоятельный, поскольку старый парусный моряк в чине контр-адмирала, это не мальчишка, которому каждый встречный может давать указания. Почему в прошлый раз он был сухопутным генерал-майором, а тут вдруг снова сделался морским офицером? Э, вот про это мы не разговаривали. Я, в отличие от своего оппонента, самолеты видел не раз и про то, как они управляются, представление имею. И отлично знаю, что придуманное Можайским хвостовое оперение в этом самом виде до сих пор используется в авиации.
